Вполне возможно, что византийцы прекрасно знали, кто эти люди, и использовали случай, чтобы направить скандинавов-лазутчиков, более опасных для Людовика, чем для них, через внутренние земли империи. Формально Священная Римская империя и Византия сохраняли в тот период относительно дружественные отношения, но грекам явно не очень нравилось появление на карте Европы молодого сильного государства, объявившего себя правопреемником Древнего Рима. Мало того, что один правопреемник уже был сама Византия, так ещё и основатель этого нового государства, Карл Великий, был рукоположен в императоры папой римским, ещё не врагом-схизматиком в середине IX века (официально папы станут ими после «Великой схизмы» 1054 года), но и не совсем другом. Очень похоже на то, что греки были осведомлены об опасности, которую представляли собой скандинавы для Каролингов, и специально отправили их со своим посольством в Священную Римскую империю по ещё не известному скандинавам пути с юга. Не будь Людовик таким осторожным и проницательным, эта группа sueonom принесла бы на родину очень ценные сведения о его государстве, которое было не только главным объектом нападения скандинавов, но и основным препятствием на пути распространения их экспансии.
О том, что греки знали, кем именно были эти «люди рос», сомневаться не приходится: те сами рассказали в Константинополе о том, что должны добраться домой, на север, и даже уведомили византийцев о грозящих им на этом пути опасностях. В частности, о неких «свирепых варварах», с которыми они уже столкнулись на пути в Константинополь (скорее всего, речь идёт об угро-финнах мадьярах). Нежелание повторной встречи с ними даже вошло в число аргументов, представленных Людовику Благочестивому византийцами, объясняющих появление рось в границах его государства. С этим всё ясно: двигаясь из Константинополя через заселённые мадьярами земли, эти рось, не будучи ни славянами, ни подданными германского императора, могли направляться только на родину, находившуюся в районе Балтийского моря. Тогда остаётся вопрос: откуда в сопроводительном письме у них фигурирует какой-то непонятный «rex Chacanus».
Если принять за основу, что греки действительно сознательно отправили к Людовику Благочестивому главных врагов Западной империи, то логично предположить, что они сами и придумали для этого не очень убедительную легенду. Нельзя же было открыто объявить, что попавшие к императору с их дипмиссией люди скандинавы! Потому и использовали не совсем понятное императорскому окружению название, а государя их именовали откровенно восточным титулом. Возможно, тем самым в Константинополе предполагали ослабить бдительность людей Людовика Благочестивого, так как восточные народы, кроме угро-мадьяров, для Священной Римской империи прямой угрозы не представляли. Но в географии имперские чиновники разбирались, поэтому у них наверняка возник вопрос: на какую родину направлялись через Западную Европу странствующие «люди рось», властителем которых был «хакан»?.. Людовик и его люди великолепно знали, что в том направлении, куда хотели попасть прибывшие с греческим посольством люди, правителей с таким названием нет и быть не может. Получается, что легенда явно была сшита белыми нитками, не продумана до мелочей или умышленно составлена именно таким образом!
Не исключено, что греки, которых никак нельзя посчитать неискушёнными в дипломатии, таким способом просто избавились от своих опасных гостей чужими руками, чтобы избежать возможных разбирательств с их сородичами, уже начавшими серьёзно беспокоить Византийскую империю.
Как бы то ни было, упоминание этого «хакана» отчасти послужило основанием для изобретения некоторыми сторонниками славянской теории другой легенды существование некого гипотетического государства «Русский каганат», якобы имевшего место быть у древних славян до появления Рюрика и созданного по образу и подобию кочевников-тюрков.
В Священной Римской империи эту греческую хитрость, судя по всему, поняли и какие-то претензии к византийцам по поводу этой (или какой-то похожей на неё) истории имели. Об этом косвенно свидетельствует и датируемый 871 годом ответ императора Священной Римской империи Людовика II Младшего (имп. 850875 гг.), племянника Людовика Благочестивого, византийскому императору Василию I (имп. 867886 гг.):
В Священной Римской империи эту греческую хитрость, судя по всему, поняли и какие-то претензии к византийцам по поводу этой (или какой-то похожей на неё) истории имели. Об этом косвенно свидетельствует и датируемый 871 годом ответ императора Священной Римской империи Людовика II Младшего (имп. 850875 гг.), племянника Людовика Благочестивого, византийскому императору Василию I (имп. 867886 гг.):
«Chaganum vero nos prelatum Avarum, non Gazanorum aut Nortmannorum nuncupari repperimus, neque principem Vilgarum, sed regem, vel dominum Vulgarum, sed regem vel dominum Vulgarum»23.
«Истинно (говоря), нами называется хаганом руководитель аваров, но не хазаров или норманнов, и не менее князь болгаров, а зовётся так король и господин булгар».
Всё точно и понятно: император даёт пояснения в адрес какой-то очередной путаницы (к сожалению, послание Василия I не сохранилось), внесённой византийцами в связи с употреблением термина «хаган» (каган). Мешает только созвучие и одинаковое написание на латыни названия двух народов болгар и булгар, но составителей этого документа понять можно они не имели тесных контактов с названными народами и называли их одинаково «vulgarum».
Вполне возможно, что это «уточнение» Людовика является косвенным свидетельством того, что грекам то ли не простили пресловутый первый случай 839 года, то ли они ещё раз где-то употребили термин «хаган» ошибочно или умышленно неверно. Вероятность ошибки невелика, потому что каганатами назывались государственные образования ближайших соседей византийцев волжских булгар, хазар, печенегов, аваров и прочих кочевников. Того, что во главе этих кочевников стояли «хак (г) аны», греки просто не могли не знать
Итак, при дворе Людовика Благочестивого на термин «рось» обратили внимание только в связи с подозрением о происхождении прибывших с греческим посольством людей. Установив, что они всё же хорошо известные в Священной Римской империи sueonom и никакой хакан ими не правит, интерес к этому термину потеряли. Во всяком случае, известий о развитии дальнейших событий или о каких-то конкретных действиях по этому поводу у нас нет.
Но есть и ещё один вопрос, на который автор Бертинианской хроники не дал точного ответа. Нам неизвестно, на каком языке был употреблён термин, обозначивший национальную принадлежность этих «людей рось» в письме греческого императора, как неизвестно и то, на каком языке вообще было написано это сопроводительное письмо, то есть кто первым, византийский писарь или Пруденций, употребил этот термин, описав связанное с ними событие post factum.
Даже если допустить, что при обозначении «людей рось» греки не руководствовались свидетельством своих знаменитых предков (прежде всего Аристотеля), подчёркивавших красный цвет в описании северных народов, то для этого у них вполне могли быть и другие причины, более понятные и явные. Не исключено, что для употребления этого термина в отношении прибывших к Людовику Благочестивому с греческим посольством людей, у византийцев было и такое основание, как внешний вид сопровождавших их дипмиссию людей. Вполне возможно, что они, так же как и античные авторы, обратили внимание на необычно белую кожу скандинавов, не привыкшую к яркому южному солнцу. В Константинополе они могли просто обгореть и приобрести красный цвет. Это отличительное свойство кожи чужаков наверняка бросилось в глаза смуглым по природе жителям Средиземноморья, видавшим немало иностранцев, но преимущественно загорелых. Не исключено, что это также могло дать грекам повод для определения их словом «красные» (в смысле «обгоревшие на солнце»).
Предположение в полной мере подтверждается Лиутпрандом Кремонским, который не только сам употребляет термин «русиос», но и объясняет причину его употребления греками по внешнему виду «corporis» (буквально «по телу»). Несложно понять, что в этом случае имеется в виду именно цвет кожи или волос то есть первое, что бросается в глаза при виде группы незнакомых людей. О цвете волос кремонец не сообщает ничего, удовлетворившись общим «corporis», следовательно, речь идёт, скорее всего, именно о коже, цвет которой у повстречавшихся ему в Константинополе людей сильно отличался от цвета кожи жителей Средиземноморья. За исключением некоторых деталей, с этим соглашаются и современные авторы-антинорманисты.