Наряду с Вундтом, целый ряд именитых психологов, труды которых являются психологической классикой и составляют основы современной психологии, внесли свой посильный вклад в повышение эффективности использования Душевной энергии для мирских целей. К ним можно отнести Уильяма Джеймса, Зигмунда Фрейда, Гуго Мюнстерберга, Джона Боулби, Курта Левина, Эдварда Торндайка, Жана Пиаже, Ульрика Найссера, Лайтнера Уитмера, Гордона Олпорта.
Для нашего исследования важны труды Курта Левина основоположника социальной психологии; который первым стал использовать научные методы исследования для изучения социального поведения.
Курт Левин с самого начала его работы в области психологии занимался проблемой методологии в психологии. «Левину удалось резко расширить сферу экспериментальной психологии, включив в нее области, ранее считавшиеся недоступными строго научному изучению процессы эмоций и образования намерения, волю и постановку целей, стиль лидерства и групповую атмосферу, проблемы власти и социальных изменений и т.д.»56.
Первая методологическая программа Левина построение психологии «галилеевского» типа. «Ключевой идеей этого способа мышления является принцип законосообразности психического и стремление вывести законы психики, такие же строгие и всеобъемлющие, как и законы ньютоново-галилеевской физики. На основе этого Левин собирался вписать психологию в классическую естественнонаучную картину мира»57.
Левин считал: все без исключения в том числе и «высшие» психические явления закономерны и подлежат научному, включая экспериментальное, исследование; могут и должны быть найдены законы, которым они подчиняются58.
Фактически, в своих истоках психология является позитивистской. Одновременно, методология позитивизма захватывала политологию, искусство управления, юриспруденцию и другие сферы научной деятельности. Основные постулаты позитивизма приведены А. В. Юревичем и названы им «позитивистскими стандартами», базирующимися на шести основных мифологемах. «Эти мифы, в общем, сводятся к шести основным заблуждениям: 1) научное знание базируется на твердых эмпирических фактах, 2) теории выводятся из фактов (и, следовательно, вторичны по отношению к ним), 3) наука развивается посредством постепенного накопления фактов, 4) поскольку факты формируют основания нашего знания, они независимы от теорий и имеют самостоятельное значение, 5) теории (или гипотезы) логически выводятся из фактов посредством рациональной индукции, 6) теории (или гипотезы) принимаются или отвергаются исключительно на основе их способности выдержать проверку эмпирическим опытом»59.
Отличительные признаки этой методологии финский логик Г. Фон Вригт сформулировал так: «Одной из догм позитивизма является методологический монизм, то есть идея единообразного научного метода независимо от различия областей научного исследования. Вторая догма выражается в том, что точные естественные науки, в частности математическая физика, дают методологический идеал или стандарт, по которому измеряют степень развития и совершенства всех других наук, включая гуманитарные. Наконец, третья догма связана с особым пониманием научного объяснения. Научное объяснение является в широком смысле каузальным. Более точно оно заключается в подведении индивидуальных случаев под гипотетические общие законы природы, включая, природу человека»60.
Одна из значимых работ, заложившая позитивистские методологические основы современной психологии работа Р. Декарта «Страсти души». Л. С. Выготский в своей незавершенной рукописи, датируемой 1933 годом, пишет: «Декартов Трактат о страстях стоит в самом начале всей современной психологии и всех раздирающих ее противоречий»61. По поводу этого трактата Декарт писал в одном из писем, что он «намерен излагать страсти не как оратор и не как моральный философ, а как физик»62.
Исходное положение интерпретации механистической психологии Декарта заключена в той части трактата «Страсти души», где он пишет, что «тело живого человека так же отличается от тела мертвого, как отличаются часы или иной автомат (то есть машина, которая движется сама собой), когда они собраны и когда у них есть материальное условие тех движений, для которых они предназначены со всем необходимым для их действия, от часов или другой машины, когда она сломана и когда условие ее движения отсутствует»63.
Исходное положение интерпретации механистической психологии Декарта заключена в той части трактата «Страсти души», где он пишет, что «тело живого человека так же отличается от тела мертвого, как отличаются часы или иной автомат (то есть машина, которая движется сама собой), когда они собраны и когда у них есть материальное условие тех движений, для которых они предназначены со всем необходимым для их действия, от часов или другой машины, когда она сломана и когда условие ее движения отсутствует»63.
Метафора «человек-автомат» стала впоследствии парадигмой, познавательной моделью науки той редукцией, при помощи которой выстраивалась логика исследователя. В 1747 году во Франции был издан трактат Ж. О. Ламетри «Человек-машина», который был сразу запрещен, однако после ряда переизданий, приобрел известность.
В нем Ж. О. Ламетри пишет: «Все способности души настолько зависят от особой организации мозга и всего тела, что, в сущности представляют собой не что иное, как результат этой организации»64. Дальше больше: «Душа является только движущим началом или чувствующей материальной частью мозга, которую можно считать главным элементом всей нашей машины»65. Человеческое тело это самозаводящаяся машина, а состояния души всегда соответствуют аналогичным состояниям тела.
Эта редукция объекта исследования снижает возможности познания психики и психической деятельности человека позитивистской психологией: «рассудочная наука, не ведающая ничего, кроме чувственного наблюдения, эксперимента и анализа, есть наука духовно слепая»66.
Оценка влияния позитивистской методологии на развитие психологии неоднозначное, находят и положительное влияние. Однако, большинство ученых негативно относятся к позитивизму и его методологии, причем не только в психологии, но и в других научных направлениях, отмечая фактическое уничтожение любого научного направления, поставленного на тупиковые позитивистские рельсы.
Многие естествоиспытатели осознали пагубное для науки влияние позитивизма. Альберт Эйнштейн, допускавший в своих теоретических исследованиях уступки позитивизму, в последние годы своей жизни отмежевался от этой философии: «Что мне не нравится в этих аргументах квантовых теоретиков, которые полагают, что теория кванта дает полное описание элементарных явлений, это позитивистский взгляд, который, с моей точки зрения, неприемлем и который, в сущности, представляет собой то же самое, что принцип Беркли esse est percipi [существовать значит быть воспринимаемым]»67.
Результаты влияния позитивизма проявились и в юридической, политической и управленческой науке. Например, юридический позитивизм не создал подлинной теории права. Выведя за границы юриспруденции оценочные суждения и философские подходы к праву, упразднив саму возможность критики, совершенствования и развития права, юридический позитивизм фактически свел юридическую науку к трактовке уже данных законов, которые не имеют пробелов, поскольку охватывают все возможные ситуации, следовательно, отказ или неспособность судей трактовать данный закон применительно к какой-либо ситуации, означает, что судья оказывается против закона.
Юридический позитивизм не ответил на самый для него важный вопрос: метод обеспечения законности (правомерности) правотворческой деятельности государства, поскольку вся теория юридического позитивизма основывалась на предположении, что правовой статус государства его неотъемлемое, атрибутивное свойство, не требующее доказательств, это аксиома, принимаемая на веру.
Политический позитивизм, отрицая возможность проникнуть в сущность государства и права, познать действительные движущие причины их возникновения, существования и развития, превращался, вернее, проявлялся, как охранительная идеология существующего порядка. В 1956 Г. П. Ласлет опубликовал статью, в которой обосновывалась мысль о «смерти» политической философии, в которой утверждал, что развитие логического позитивизма привело к смерти политической философии как предмета академических исследований. «Об этом также заявили виднейшие представители политической науки Дэвид Истон и Альфред Коббан. Лео Штраус, едва ли не больше всех сделавший для американской политической философии в 1950-1970-х, и тот писал о деградации политической философии с Древних времен»68. Политолог Д. Риччи даже написал труд «Трагедия политической науки», а С. Хэкман пришел к выводу о том, что позитивизм, как методологическая основа социальных наук, стал «реликтом прошлого»69.