КОРОЛЬ. Вы уверены?
БИСМАРК. Я всю жизнь готовил себя к этому! Но только с вами
КОРОЛЬ. Ясно. (Подает Бисмарку руку) Я согласен! Вперед!
Гудок паровоза.
Железом и кровью! Eisen und Blut!
Нарастающий грохот ж-д колес.
БИСМАРК отходит о КОРОЛЯ и подходит к самому краю авансцены.
БИСМАРК (в зал). Господа депутаты ландтага! Прусская монархия еще не исполнила свое предназначение. Только сильное государство может позволить себе такую роскошь, как либеральное правительство. Германия достигнет этого, но пока Именем короля я объявляю ваш ландтаг временно распущенным!
В звуке возмущенный рев зала.
БИСМАРК спокойно возвращается к КОРОЛЮ.
БИСМАРК (доставая часы). Как видите, Ваше Высочество, мы распустили ландтаг, и мир не рухнул, и никакой революции не случилось. С вашего позволения я хочу отправиться в Париж.
КОРОЛЬ (изумленно). В Париж? Зачем?
БИСМАРК. Французские газеты кричат, что завтра Пруссия нападет на Францию. Мой обед с Луи Наполеоном всех успокоит. (В зал) Парламент, я же вас распустил. Антракт!
Действие второе
Слуги выносят на сцену стол, красивые стулья. Официанты накрывают стол скатертью, раскладывают три прибора.
Входят БИСМАРК, ОРЛОВ и КЭТТИ.
ОРЛОВ (держа в руке газету). Поздравляю, барон. Газеты пишут: вчера в Версале Луи Наполеон наградил вас Большим Крестом Почетного легиона.
КЭТТИ. Но дядюшка! Как вам удалось при вашей новой должности так быстро сбежать из Берлина в Париж?
БИСМАРК (с нажимом). Княгиня я теперь не то, что месяц назад в Авиньоне. Премьер-министр! (Орлову) В моем распоряжении сотни шпионов. Они доложили, что вы в Париже, (Кэтти) и вот я здесь, привез вам ноты (Вручает Кэтти ноты) Садимся, друзья.
Все трое садятся за стол.
Это прекрасный ресторан. Когда-то сюда зашел молодой лейтенант, заказал петуха в божеле, пообедал и обнаружил, что ему нечем расплатиться. Снял с себя офицерский треух и отдал в уплату за обед. А потом оказалось, что это был Наполеон Бонапарт. С тех пор хозяева с гордостью держат у входа этот треух под стеклянным колпаком. (Зовет) Гарсон!
КЭТТИ (листая ноты). Большое спасибо за ноты! Вы такой милый! (Кладет руку на руку Бисмарка).
ОРЛОВ видит это, но не реагирует.
Официант подает БИСМАРКУ меню.
ОРЛОВ. Если Луи Наполеон наградил вас Крестом, означает ли это военный союз Франции и Пруссии?
БИСМАРК (листая меню). Наоборот, мой друг. Хитрый лис, этим крестом он открестился от всяких с нами союзов. И, вообще, этот самозванец Луи Наполеон Третий мне совсем не импонирует. Он такой же потомок Бонапарта, как я римского императора! Вы знаете, чей он сын?
ОРЛОВ. Брата Наполеона Бонапарта.
БИСМАРК. Ничего подобного! Гортензия, его мать, понесла его вовсе не от своего мужа брата императора, а от голландского адмирала Веруэля! А я, как вы знаете, роялист, я за чистую королевскую власть.
ОРЛОВ. Тогда Поскольку ваш король и наш император родственники, может, мы обсудим союз России с Пруссией?
КЭТТИ (прижимаясь к Бисмарку). У вас такие сильные руки! Когда вы приедете к нам, я сыграю вам все ваше любимое, даже Бетховена!
ОРЛОВ (Бисмарку). Обсудим?
БИСМАРК. Союз? Зачем? Чтобы все об этом трубили? (Кладет руку на руку Кэтти) Зачем делать из Пруссии честную женщину, когда жизнь во грехе дает нам такие преимущества? (Официанту). Мсье, нам, конечно, «петуха в божеле», а также русскую икру, луковый суп, форель, телячье жаркое, тушеную зайчатину. Короче, несите все меню, бургонское вино, портвейн и шампанское.
Входит АВТОР с книгой.
АВТОР (читает). «В то время в Европе Бисмарку не было равных по уму. Короли и императоры не умели думать или не умели действовать, австрийский Франц Иосиф был слишком неопытен, Луи Наполеон слишком изношен, Александр слишком равнодушен, Вильгельм, Виктория, Виктор Эммануил слишком посредственны, Горчаков слишком тщеславен. Только в Пруссии был политический гений» Эмиль Людвиг. «Бисмарк».
Затемнение.
Бисмарк в одиночестве сидит за столом.
Бисмарк в одиночестве сидит за столом.
Из левой кулисы входит КЭТТИ в пеньюаре и со свечой.
КЭТТИ. 29 ноября 1862 года. Дорогой дядюшка, в Париже час ночи, весь дом спит, а мне не спится, и вот решила вам написать. (Ставит свечу на лежак) Николай, как вы знаете, уехал в Петербург. А я только что вернулась домой с концерта, где слушала Мендельсона, и теперь нахожусь под таким впечатлением, что оно заставляет меня бодрствовать, и я вспоминаю наши волшебные недели в Биаррице. Я очень тоскую часто закрываю глаза и представляю наш грот, утес и ажурную скалу Быть может, по милости Божьей, мы сможем снова насладиться всем этим следующим летом От всего сердца жму вашу руку
БИСМАРК. Берлин, 28 января 1863 года. Дипломатической почтой. Моя дорогая племянница! Я тяну свинцовые кандалы своей убогой службы; иногда мне не хватает и пары минут для завтрака, и если сегодня я нашел время для переписки, то это потому, что должен присутствовать на дебатах в Ландтаге и слушать дерзкие речи, на которые обязан отвечать. Депутат Рудольф Вирхов врач, противник монархии и большой говорун обвиняет меня в нарушении законов, своевластии и прочих грехах. (Достает портсигар) А я тем временем утешаю себя тем, что открываю портсигар, где вижу веточку оливы с террасы в Авиньоне. Немецкая сентиментальность скажете вы, но это неважно. Однажды я смогу показать вам эти маленькие сувениры как память о радужном времени, по которому я скучаю, как о потерянном рае
Слуги вкатывают пианино.
Поставив свечу на крышку пианино, КЭТТИ трогает клавиши.
КЭТТИ. Брюссель, 1 февраля 1863 года. Резиденция русского посланника. Дорогой дядюшка! Я ни в коем разе не подсмеиваюсь над тем, что вы сберегли маленький цветочек (Задумчиво пробежав пальцами по клавишам) Я была счастлива получить от вас весточку, а то полагала уже, что вы совсем забыли своих товарищей с Pic du Midi. (Играет Мендельсона) Ах, наша чудесная жизнь в Биаррице морские заплывы, мои проделки и гнев дядюшки на ужасную девчонку это было так весело! Боже мой! Если б вы знали, как я мечтаю вновь очутиться в гроте на Pic de Midi или во время прилива по ту сторону каната. (Поворачивается к Бисмарку) Всякий раз, когда я играю Мендельсона, я вспоминаю ваш искусный свист. Адьё, дорогой дядюшка, надеемся вы навестите нас. Ваша племянница Кэтти. (Играет «Allegretto» 17-ой сонаты «Буря» Бетховена и Шопена)
БИСМАРК (слушая ее игру, после паузы). Берлин, 4 февраля 1863 года. Дипломатической почтой. Моя дорогая племянница, если душа действительно способна передавать ощущения через расстояния, то вы должны ежедневно, по меньшей мере, с трех до четырех, чувствовать, что я думаю о вас, когда совершаю прогулку верхом по самым уединенным дорогам Берлина, и тысячи воспоминаний о Биаррице и Пиренеях вытесняют скуку дел
Входит АВТОР.
АВТОР. Господи, как же нужно хотеть чужую жену, чтобы, став даже премьер-министром, постоянно думать о ней! (Подходит к Бисмарку) «Свинцовые кандалы моей убогой службы» и это пишет человек, который всю жизнь рвался к этой должности! «Чтобы вы не забыли вашего бедного дядюшку»! Ах, гляньте на этого «бедняка»! Здоровый и загорелый, как человек, проехавший через пустыню! (Кэтти) А вы, княгиня? Только правду, пожалуйста! Ведь прошло полтора века, теперь-то можно правду? «В Париже час ночи, а мне не спится. Николай, как вы знаете, уехал в Петербург». То есть, муж уехал, но по ночам вы мечтаете вовсе не о нем «От всего сердца жму вашу руку Мечтаю оказаться по ту сторону каната Закрываю глаза и представляю наш грот». А что вы еще себе представляете, когда закрываете глаза?
БИСМАРК (кричит). Заткнись! Хам! Не смей ее допрашивать! Вон отсюда! Вон! (В бешенстве выталкивает Автора со сцены)
Стремительно входит ОРЛОВ.
ОРЛОВ (радостно, возбужденно). Дорогая Кэтти, мон амур! Пишу тебе из России. По Высочайшему повелению, моя записка «Об отмене телесных наказаний в России и Царстве Польском» рассматривалась в Государственном Совете. Во время обсуждения министр юстиции граф Панин и митрополит Филарет выступили против. Филарет высказал мнение о допустимости телесных наказаний в христианском обществе и отверг необходимость их отмены. Однако 17 апреля, в свой день рождения, Александр II подписал указ, согласно которому от телесных наказаний теперь полностью освобождены женщины, церковнослужители и их дети, духовные лица нехристианских исповеданий, учителя (Обняв Кэтти, уводит ее за кулисы, говоря на ходу) Как видишь, моя поездка в Петербург оказалась крайне важной, Россия превращается «из битого царства в небитое»