Давай уже, рассказывай! обратилась молчаливая Пуговица к Моноклю.
И он начал свой рассказ.
С конца XIX века переселенцы устремились в Сибирь. Никто не знал, что там ждет. Но люди свято верили в мечту о новой жизни на своей земле
Благословили в поездку и Константина Сараева. Большая семья собралась в дорогу. Маленькой Вере тогда и трех лет не исполнилось.
Держи на память, дед, прощаясь с внучкой, вложил в ее кулачок потертый монокль. Пусть хоть эта вещица напоминает тебе о нас, украдкой смахнул слезу и погладил Веру по голове.
Сибирь встретила радушно. По приезду выделили огромный надел земли. Распахали плодородную почву. В первый же год семье помогли срубить просторный дом из кедра. И детям воля, и хозяйству рост. Живи, радуйся
Жизнь была бы прекрасной, сложись их переезд именно так.
Но, увы Местные власти оказались не готовы к переселенцам. Хакасия не место для крестьян. Вместо обещанной земли продуваемые степи или болота Жить приходилось в землянках. Сибирь встретила нищетой, голодом и морозами
Люди преодолели тяготы и лишения в дороге. Но их ломало отсутствие питьевой воды, грязь, зловоние, паразиты. Начали умирать.
Сараевы решили вернуться. Буквально перед самым отъездом Вера заболела.
Отдайте девочку нам! В дороге она не выживет попросила женщина из местных. Детей у меня не будет, вырастим как свою.
Вера не понимала, почему плачет мама и печален отец, но в груди холодело от непонятных предчувствий. Телега тронулась. Девочка заплакала, потянула руки к матери. Мать больно прикусила свой кулак, стон собачьим воем вырвался наружу. В момент осиротевшего ребенка унесли в дом.
Окуневы были местной зажиточной семьей. С ними у Веры был шанс выжить. В дороге этого шанса не было. Так русская девочка осталась в хакасской семье.
Жизнь оказалась нелегкой. Глава семьи умер. Ажа, овдовев, cнова вышла замуж. В семье появились свои дети. Новый глава семьи не разрешал русской даже сидеть с ним за одним столом.
Много тягот выпало на долю донской казачки, но не сломило ее дух. И если глаза Веры и затягивало пеленой слез, то лишь когда доставала дедушкин подарок и думала о семье Монокль замолчал.
А откель у тебя трещина-то? Пуговица задумчиво смотрела на Монокль.
О, эт-то я сейчас расскажу. Была там история, задумчиво протянул он и продолжил свой рассказ.
* * *
Ишь как выросла-то, отчим стоял в дверях сарая, загораживая выход.
Он начал медленно приближаться к Вере. Русская кровь падчерицы не мешала похотливо пожирать глазами молодое тело.
Вера отпрянула в сторону и крепко сжала кулаки. В одной оказался монокль. Когда отчим подошел ближе, девушка попыталась оттолкнуть его, дедушкин подарок больно саданул негодяя по лицу.
Ох, и спеси в тебе! Ишь, чЁ удумала, длань на меня поднимать! Мало тебя порол! отчим поймал ее руку. С силой вырвал монокль и отбросил в сторону. Через секунду схватил огромной лапой за шею и сжал пальцы.
Вера не могла закричать. Глухие хрипы вырывались наружу. В бездну темноты уносился лишь молчаливый крик о помощи.
Оставь приёмку! в проеме сарая появилась Ажа. Наперекор устоям и обычаям женщина встала на защиту сироты.
Уйди, женщина! Поди прочь! не поворачиваясь и не отпуская горла девушки гаркнул глава семьи.
Там на съезд кличут. Давеча приходили. Иди, Ажа кивнула в сторону улицы. Вдали послышался гомон. Люди что-то бурно обсуждали.
Отчим резко убрал руку. Стремительно пошел к двери. На пороге остановился, не оборачиваясь, сказал:
Замуж за батрака Борьку отдам! и вышел прочь. Ажа последовала за ним.
Вера упала на колени и начала быстро шарить одной рукой по соломе. Другой утирала душившие ее слезы. Нащупала цепочку и притянула монокль к себе. С правого верхнего угла по всему стеклу наметилась паутина глубокой трещины.
Поднесла подарок к губам, поцеловала и прижала к груди. Забилась в угол и безмолвно разрыдалась. Трещины наполнились болью и горечью.
В такие отчаянные минуты ей хотелось, чтобы родители забрали ее с собой.
Мамины руки Защитили бы и спасли
Всю жизнь она ждала, что родители вернутся за ней с берегов Дона. Иногда даже казалось, что слышит бравый голос деда. Чувствует тот запах лошадиного пота и дедовой трубки. Но увы Ожидания так и остались мечтой.
Мамины руки Защитили бы и спасли
Всю жизнь она ждала, что родители вернутся за ней с берегов Дона. Иногда даже казалось, что слышит бравый голос деда. Чувствует тот запах лошадиного пота и дедовой трубки. Но увы Ожидания так и остались мечтой.
Наталья Жеглова
@natali_zheglova
ПОКИНУТЫЙ ДОМ
Покинутый сельский дом хранит семейные истории.
Скошенные постройки бережно склонились друг к другу. Потухшие ставни грустно следят за людьми.
Преданные подружки Рябинка и две Ельки шуршат ветвями в ответ на добрые беседы хранителя. Обнимают пожилыми кистями и возрастными иголками.
Мы ишо поживем, подлатаемся. Вон как хозяйка терзалася, но настроем боевая была. Так чего ж и нам осаживаться?! утрами лопочет дом.
С наступлением темноты все спокойнее, а потом тишина.
Скрипучая тишина.
Укрывает дремота. А по стенам текут теплые воспоминания. В них комнаты наполнены людьми. Уютными беседами.
Слышно побрякивание чугунков о русскую печь. Детский плач и смех доносится из комнат, теплое ням-ням, бабуля, спасибо. Нужная крыша надежно стоит на посту. Впитанные человеческие судьбы с рождения до преклонных лет.
Первые шаги. Первые слова. Детский сад. Школа. Свадьба. Армия. Встречи. Проводы.
Сырые после увиденного стены утром смакуют сны.
Но вот у ворот появился человек. Постройки всколыхнулись. Деревья приосанились.
Раздались гудки, девушка сглотнула комок слез:
Алло, добрый день! Дом еще продаете?
Боже сколько лет не приближалась к родным воротам, прошептала гостья.
Поднялись чувства. Спрятанные и забитые. Слезы хлынули. С детства не тосковала по ней так, как сейчас.
Частицы историй, рассказанные о бабушке родными, понеслись картинками диафильма.
1968 г.
Гляди-ка, Тамарка опять с собой троих тащит, вот чудачка, ехидно шепнула соседка.
Своих четверых чтоль не хватат, поддакнула другая.
По сельской темной улице брела крепкая женщина. Одна рука сжимала авоську. Другая трехлеток.
Здрасте, Тамара Алексана, со смены опять с компанией? полюбопытствовали женщины.
Да задержалися на дойке мамки ихние, к утру снова на смену, пускай ночуют, ответила смеясь.
До дому шагали молча. Знала муж не обрадуется. Соседи косятся: мол, добродетельница.
Томка, чего ты таскашься с имя. Свои не видят. Уходишь засветло, приходишь в сумерках. Не воспитатель ты няня. Заканчивай с этим, сколько можно. В избе присесть негде.
Дети молча доедали щи. Тамара окинула глазами своих, перевела взгляд на садовских.
Вась, ну не бросать же их. Мамки на службе, отцы кто в поле, кто квасит. Ночь переспят, завтра ушагам.
Работа няни нелегкая. С пяти утра на ногах. Воды натаскать. Печь растопить. Ребят встретить. Чувствовала любовь к малышне.
Муж давно уговаривал в колхоз перейти. Свежего воздуха больше, оплата выше.
Васька, ну погоди, доведу до школы группу и отчислюся.
Так уж седьмой год обещашь, отвернулся с обидой.
Тамара хоть и сильная характером, но бороться за мир в доме устала. Как не жаль прощаться уволилась.
Пошла в колхоз. Работа не легче. Коров подоить. Телят обходить. Травы по норме заготовить. Хлопотно.
С непривычки замешкалась на сенокосе. Смеркалось. Донесся шорох от темных деревьев. Глаза светлячками блеснули в траве. Как смекнула не знает.
Уцепилась в дерево с силой. Вскарабкалась до вершины березы. Осмотрелась пять псовых фигур поджимают белоствольную.
Ауууууу, довел до дрожи волчий вой.
Ауууууу, подхватила стая.
Ну уж нет, легко не возьмете подумала Тамара, покрепче ухватилась за ствол. Так и просидела до утра. Пока не нашли мужики. Хорошо, жилистая была. Да трудом закалена. Серые хищники от шума удрали. Слезла ноги, руки затекшие. Уж с жизнью прощалась.
Прости меня, Тома, может, в сад вернешься? после происшествий вымолвил муж.
Улыбнулась. Задумалась. И вернулась. Служила до пенсии. Наградили медалью «ветеран труда».
1986 г.
Вась, рубаху надевай. Надо ж, у тебя именины и свадьба у родни, дивилась Тамара.