Дедушка улыбнулся и похлопал меня по плечу.
Внутри затягивались трещинки. Внутри разливалось тепло.
Я долго плакала, прежде чем нашла в себе силы встать. Забрала коробку. На секунду остановилась в дверях. Квартира смотрела вслед.
На кухне часы ободряюще шептали:
Тише-тише. Тише-тише.
Я вышла.
Злата Москвина
@zlatafotoart
ЯНТАРНАЯ СКАЗКА
Манечка была у Ивана любимой дочкой. Очень уж напоминала жену-покойницу. Те же зеленые глаза, точь-в-точь спелый крыжовник, и кудрявые волосы цвета меда. Уже пять лет минуло, а особинка становилась все ярче.
Нет во всем селе подобной девчонки. Все кругом беленькие да черненькие. Она одна рыжая. За это и доставалось ей. Дразнили ребята, рыжей курицей звали. Приносила домой синяки да ссадины. Размазывала соль слез по мордашке и бурчала: «Вот вырасту и задам им!».
Раз собрался Иван на дальнее поле и решил оставить дочку на бабку мала еще. Не тут-то было. Повисла она у него на рукаве:
Тятя, миленький, возьми меня с собой. Я тебе помогать буду. Вместе веселее.
Да куда тебе, мала еще, ответил он.
Мне страсть как хочется на журавлей посмотреть, говорят, живут они там, сказала Манечка и так посмотрела на отца, что тот не смог отказать. Уж больно взгляд жену его напомнил.
Перехватило у него в горле. Бросил он тихо:
Хорошо, собирайся.
Дочка взвизгнула от радости и бросилась к нему на шею.
Встали раньше петухов. Старая ушла корову доить, а маленька тут сидит, волнуется: как бы не передумал тятя. Вот и вскочила пораньше, чтобы не проспать. Иван проснулся, плеснул в лицо воды из кадки и вышел во двор. Зеленые глаза следили за ним из окошка. Он скоро проверил телегу, потрепал кобылу за холку и запряг.
В это время мать быстро собрала на стол. Помолившись на темные образа в углу, сосредоточенно поели: хлеб, молоко, каша. Маше ничего не лезло в горло. Все встали и начали прощаться.
Бусы-янтарики оставь-ко дома, неожиданно сказал тятя, но кудрявая головка решительно покачала отрицательно, а ручка крепко держала мамину памятку. Так и пошли на двор. Старуха их перекрестила и они тронулись.
Пока ехали по селу, встречные мужики степенно останавливались:
Доброй дороги тебе, Иваныч, да Божьей помощи.
Ну а некоторые детишки даже бежали вслед. Манечка важно восседала на телеге и крыжовенные ее глаза искрились от удовольствия.
За околицей начались бескрайние поля, лен, гречиха, пшеница, подсолнух. Потом пошли яблоневые сады. Потом родные места закончились, девочку сморило, и она заснула.
Приснилось ей, что сидит она на лавке в янтарной избе. Стала Маша оглядываться. Оказалось, что и лавка-то янтарная, и прялка тоже янтарная. А пряжа очень похожа на ее рыжие кудрявые волосы. Вот диво!
В янтарной печке потрескивал огонь, и видно было, как дым уходил в трубу. Судя по запаху, в горшке варилась гречневая каша, а Манечка была большая любительница до нее!
Сквозь прозрачные янтарные окна просвечивало солнце и играло бликами на полу. А пол-то был непростой, на нем из разноцветных камушков цветочки сложены. И вот эти зайчики прыгают с одного на другой цветик и играют в салки, не замечая девочки! Как она их сразу не заметила!
Амка, чур я первый до печки! кричал коренастый рыжий зайка.
Ты, Берка, обалдел! Моя очередь, рыжая курица! в ответ завопил тоненьким голоском худенький заяц с одним сломанным ушком.
Амка-лямка вышла ямка! начал дразниться крепыш.
Берка-мерка-табакерка! залился смехом другой и провалился на пол, дрыгая ножками.
Рыжая гостья сжалась, тоже ожидая насмешек и тумаков и слезы были где-то близко.
Тут вдруг в комнату вошла статная зеленоглазая женщина. На голове ее была вышитая золотом шапочка, с которой спускался бархатный платок, на груди тоже затканный золотом. И на юбке, и на рукавах был прихотливый узор из мелких янтарных бусин. Золотой же позумент шел от застежки вниз и по подолу. Крупные янтарные пуговицы светились как маленькие солнышки.
Она внимательно всех оглядела и посмотрела на Манечку.
Зайцы тут же замолчали и встали с виноватыми, но шкодливыми мордочками. Девочка в страхе невольно тоже поднялась с лавки. Губы ее тряслись.
Она внимательно всех оглядела и посмотрела на Манечку.
Зайцы тут же замолчали и встали с виноватыми, но шкодливыми мордочками. Девочка в страхе невольно тоже поднялась с лавки. Губы ее тряслись.
Рада тебе, моя девонька! Сейчас поедим и покалякаем, женщина выразительно взглянула на сорванцов и те засуетились, накрывая на стол. У Маши отлегло от сердца, но все равно ей было страшновато.
Зайцы засуетились и на столе появилась льняная скатёрка с вышитыми петухами, горшок каши и янтарная посуда. Хозяйка положила кашу в миску и спросила девочку:
Тебе какую ложку: янтарную или деревянную?
Гостья засмущалась и прошептала:
Янтарную.
Хозяйка довольно улыбнулась.
Каша была необыкновенно вкусна. Каждое зернышко, пропитанное маслом луговых трав, давало ей внутреннее успокоение, силы и радость. Кажется, такие же чувства вызывало в ней молоко матери. Наверное, она немножко заснула, потому что не сразу услышала слова женщины.
А теперь ушастые тебя сопроводят. Не снимай эти бусы, деточка, береги их и будешь счастлива, слезинка спряталась в рыжей кудрявой прядке, которая выбилась из-под шапочки. Подарок той, что родила и кормила тебя грудью, всегда несет волшебную силу. Будут у тебя вопросы, прокрути самую большую бусинку, и придет тебе ответ. Будешь в печали, погладишь их, они и успокоят. Родится и вырастет у тебя дочка, подаришь ей, тепло продолжила она, потрепав Манечку по рыжим волосам.
Женщина перебирала янтарные бусины на шее у девочки и они вспыхивали яркими огоньками воспоминаний. Прозрачные медовые шайбы были обточены дедушкой Маши. А собрала из них бусы ее маменька. По телу от бус разливалось приятное тепло.
Бусы осознали свою значимость и немножко загордились. Они всегда поддерживали Манечку, но не знали свою силу. Хорошо, что они это услышали. «Хозяюшка, ты в надежных руках! Мы все сможем, все сделаем, как будто говорили они.
Ты у меня такая красавица! Я тобой горжусь, солнышко! Не обращай внимания на дразнилки, и ребята перестанут. Хорошо, дитятко? сказала янтарная женщина.
Да, прошептала Манечка и крепко обняла женщину, уткнувшись лицом в ее сарафан. А как тебя зовут? спросила она и неожиданно проснулась.
Высоко в небе горели звезды. Мерный цокот копыт, да голос отца:
Ну слава богу! Приехали! Слезай, дочурка! Пойдем в избу спать.
Елена Мазыватова
@helenamaze
МАЛЕНЬКИЙ ХРАНИТЕЛЬ
Визг. Мама вбежала в комнату. Мерзкая кукла-чревовещатель смеялась. Ее улыбка-пасть, словно щелкунчик, отбивала непонятные слова. Стемнело. Из закоулков показались корявые руки. Мурашки током пробежали по телу. Гадкий смех куклы отдавался от стен. Подступила тошнота. Молодая женщина заставила себя посмотреть на сына.
Светловолосый мальчик лежал на диване и корчился. Корчился от хохота, который явно надрывал живот.
И зачем ты это смотришь? медленно присев на корточки, спросила мама.
Ну, та-ак смешно же! Тут хэллоуинские костюмы ожили!
Но кукла такая страшная, поморщилась та, которой никогда не нравились ужастики. А особую дрожь вызывали игрушки и клоуны.
Да нет! Она просто оживает и пугает людей. Смешно же. Она не настоящая! Но ты не бойся, мама. Мы, если украшения вдруг оживут, полицию вызовем.
Женщина смотрела на своего веселого семилетку. Прядь на макушке торчала, как забытый куст на идеальных американских газонах, цветная футболка с вечными брызгами зубной пасты и мягкая игрушка в руках, казалось, улыбались вместе с ним. Ребенок, родившийся в далеком северном городе где-то на задворках России, отметил школьный возраст в городе ветров и гангстеров. И это смешение культур явно добавляло неразберихи в еще неокрепший ум мальчугана.
Ма-ам! Посиди со мной, мне страшно.
Ну вот, все-таки страшный был фильм, покачала головой мама.
Да нет же! Он смешной, нахмурил нос мальчик.
А отчего тогда в одеяло с головой завернулся?
Мам Я боюсь как бы это сказать А вдруг к нам грабитель с пистолетом залезет? А полиция не успеет. Мам, знаешь, я боюсь этой ну, мы тогда говорили смерти.
Мама замешкалась.
Мой дом моя крепость! Спи с Богом, родной, она крепко прижала сына к себе и больше не нашла слов.