Нет, так ничего не получится, пробормотал капитан и громко скомандовал: Уходим!.. Быстро! Все за мной!
****
Глава 4. Где же ты, юнга?
Когда капитан вернулся из форта, он сообщил всем:
Майор Карнетт считает, что нашего юнгу похитили, чтобы продать в рабство Майор рекомендовал мне привлечь к розыску юнги одного туземца, своего осведомителя. Его зовут Лами́н Кроме местных языков он говорит по-английски и по-французски и знает здешние места Он будет нам полезен. Через него я уже пообещал выкуп за мальчика. Посмотрим, поможет ли это.
На следующий день капитан сказал:
Майор Карнетт сообщает, что за выкупом к нему никто не обратился Но маллам9 Ламин сообщил, что никто из караванщиков форт не покидал. Если юнгу прячут погонщики или торговцы, то он ещё находится на базаре, в какой-нибудь палатке Дать нам солдат, чтобы обыскать рыночную площадь, майор Карнетт отказался наотрез. Это может вызвать возмущение аборигенов. Нам ничего не остаётся делать, как отправиться с караваном в глубь Сахары и попытаться по дороге отыскать юнгу. Что вы на это скажете, джентльмены?
Бабское платье я больше не надену, решительно заявил сквайр.
Теперь в этом нет нужды, мистер Трелони, ответил капитан. Мы все можем переодеться в мавров И покрасить хотя бы брови К тому же нет никакой необходимости вам самому отправляться на розыски. Путь тяжёлый, а вы ещё толком не оправились после ожога «корабликом» Я пойду с матросами. И с Платоном.
Я вас одного не отпущу! возмущённо воскликнул сквайр. Это я потерял мальчика!.. Я и должен его искать!
Нет, мальчика потерял я!.. Никогда себе этого не прощу! перебил сквайра доктор Легг и добавил решительно: Я с вами, капитан!
Отставить споры, джентльмены! приказал капитан. За юнгу, как и за всех вас, отвечаю я. Он член моей команды!
Сквайр и доктор Легг притихли, горько поглядывая друг на друга. После минутного молчания капитан опять заговорил:
Но как бы там ни было, Платон в этой экспедиции будет главным Он будет каким-нибудь вождём, а мы все его слугами. Надеюсь, необходимость этого всем понятна?
Джентльмены склонили головы. Потом доктор Легг сказал:
А может попросить у коменданта форта солдат для сопровождения? Соотечественники нам не откажут.
Я думал об этом, доктор, ответил капитан. Но потом решил, что солдаты, во-первых, будут к нам привлекать излишнее внимание, а во-вторых, сковывать нас в наших действиях. Но я попросил коменданта, чтобы он, со своей стороны, не задерживал караван. Он мне это обещал.
Значит, нам пора покупать здешнюю одежду, сказал доктор Легг. Мне местные штаны-ширваль, например, очень нравятся.
А мне нравятся здешние рубахи-бубу, сказал сквайр.
Да, Платон завтра всё нужное купит на базаре, капитан согласно качнул головой и повернулся к Платону. Кстати, как тебя теперь зовут?
Так же, как и раньше. Мугаффаль Абул-л-Фарах, ответил Платон, пожав плечами.
А это не опасно? спросил капитан.
Чем? удивился Платон.
Капитан с минуту смотрел на него, потом произнёс задумчиво, соглашаясь:
Ну, ладно.
Только пускай матросы, как следует, постирают нашу новую одежду, сказал сквайр и капризно поджал губы.
Ну, разумеется, мистер Трелони, ответил капитан, сдержанно улыбаясь. Я сам, лично, прослежу за этим.
Ещё через день капитан сообщил, что караван почти сформировался.
Караван идёт на Зелёный мыс, сказал он. Там располагается большой рабовладельческий рынок. А на озере Ретба, что находится на этом мысе, караван возьмёт груз соли «Архистар» и «Король Эдуард» будут ждать нас в Сен-Луи неделю. За это время мы должны будем вернуться обратно, но это только в том случае, если мы сразу найдём юнгу. Если мы не сразу найдём мальчика, то мы идём вместе со всем караваном на Зелёный мыс. А там уже нас будут ждать шхуна и бригантина Всё, как видите, просто!
А если мы совсем не найдём мальчика? спросил мистер Трелони.
Такого быть не может, отрезал капитан. Мальчик где-то в караване. Местным чернокожим в Сен-Луи он не нужен. Рабами здесь владеют исключительно «белые мавры».
А как мы будем его искать? спросил доктор.
Пока не знаю, придумаем что-нибудь, ответил капитан и добавил: Маллам Ламин согласился быть нашим проводником. Он вам понравится. Он видел Лондон и Париж. И вообще, он интересная личность.
Капитан замолчал и, вздохнув, неожиданно добавил уже другим, мягким голосом:
И вот ещё что Платон выкупил рабов. Пять человек И отпустил их на свободу. Мы часто так делаем, когда бываем в этих местах. Но обычно мы уплывали сразу. А сейчас вот задержались, и эти рабы, а раба здесь называют «абид», никуда не хотят уходить от Платона.
А почему они не хотят уходить? спросил сквайр.
Ну, мистер Трелони Это ещё одна оборотная сторона местного рабства, пробормотал капитан и смолк.
Вместо него заговорил доктор Легг.
А потому, что им некуда идти и негде работать на себя, сказал он. А Платон их кормит и одевает, и не заставляет работать, между прочим. В общем, он идеальный рабовладелец. Всем бы такого!
Ну, и что нам теперь с ними делать? опять спросил сквайр.
Делать нечего, как взять их с собой А на Зелёном мысе, может быть, мы что-нибудь для них придумаем. К тому же в походе эти сильные и молодые воины нам могут пригодиться.
Надо им тоже купить верблюдов, сказал сквайр. Не пойдут же они пешком.
Уже купили, ответил Платон. А сейчас надо подготовить к переходу наших матросов.
Скоро сквайр и доктор, стоящие на палубе, наблюдали, как Платон со снисходительным видом капрала, объясняющего что-то новобранцам, демонстрировал матросам особенности повязывания тагельмуста. Закрутив этим большим куском ткани голову и оставив под подбородком небольшую петлю ткани, он сказал, разведя руки в стороны:
Нет в воздухе песка можете радоваться и дышать, как хотите Но если поднялся песок!
Тут Платон ловко надвинул петлю на лицо и закрыл тканью рот и нос, оставив открытыми только глаза. Матросы усердно стали повторять за ним все движения.
Мистер Трелони повернулся к доктору Леггу.
Доктор, а вы не забыли, как повязывается тагельмуст? спросил он.
Конечно, не забыл, проворчал доктор. Что вы спрашиваете, дружище? Я вам не мальчик.
А потом настало утро, когда караван вышел из Сен-Луи, и когда джентльмены познакомились с малламом Ламином.
На площади перед рынком их приветствовал на хорошем английском языке высокий чернокожий старик, одетый в рубаху, штаны до колен и белоснежный бубу, который доходил ему почти до щиколоток и имел нереально большие прорези в качестве рукавов. Очень чёрная даже по африканским меркам кожа старика напоминала потёртый и измятый шёлк или атлас без блеска, его большие чёрные глаза светились лукавством и умом, и не слишком густые седые брови странным образом подчёркивали их хитрый блеск. Худую вытянутую фигуру нового проводника венчала, именно венчала, гордая голова в тюрбане. Держался старик спокойно и с большим достоинством.
Сквайр и доктор с некоторым изумлением узнали в этом старике того полуголого чернокожего, который, как дятел, тюкал топориком по бревну, выдалбливая лодку в их первый день пребывания в Сен-Луи.
****
Сначала караван шёл по побережью, которое представляло собой бесконечную цепь песчаных дюн, заросших невысоким кустарником.
Это была странная граница трёх стихий неба, песка и океана. Как ни старался старший погонщик направлять караван дальше от воды, но даже в полный штиль волны прилива прорывались далеко в пустыню и лизали копыта верблюдов. Глядя на дюны, мистер Трелони думал, что эти неподвижные песчаные волны, тысячелетиями сдерживающие нескончаемые удары океана, создают до самого горизонта пейзаж без всяких признаков жизни только виднелись окрест остовы редких разбитых лодок и выбеленные солнцем скелеты верблюдов, погибших здесь, не иначе, как от жажды.
Соседствующие друг с другом прибрежные дюны были разных цветов рядом с белой песчаной горой высилась рыжая, а рядом с рыжей покоилась почти розовая, и это была не игра света. Песок по цвету действительно различался, почему-то в дюнах не перемешиваясь. И песок везде был полноправный хозяин, особенно днём, когда глазам было больно смотреть на дрожащее впереди белёсое марево, и когда пот растекался по плечам и лицу, обтянутому иссыхающей кожей.
Утром второго дня караван повернул от океана и поднялся на вершину песчаного холма, откуда вся местность, сбежавшая вниз, открылась, как на ладони такие же песчаные холмы уходили вдаль без конца и без края. И Трелони понял, что, очутившись в этом первозданном, отчуждённом мире, красота которого складывается из тишины и суровости, он вдруг оказался весь в его власти во власти бескрайнего неба, бесконечного сыпучего песка и облаков странной формы, медленно ползущих, казалось, из самого сердца Африки.