Костя Юханцов и Перекрёсток Бесконечности
Приключения начинаются :)
Олег Паршев
Иллюстратор К
© Олег Паршев, 2021
© К, иллюстрации, 2021
День первый
Есть многое на свете, друг Горацио
Весной в школу ходить особенно не хочется. Конечно, зимой тоже не хочется. И осенью. Но весна это совсем не для школы время. Идёшь по улице, а солнце в каждой капле. Ещё и моргнуть не успел, а капелюшка с крыши сорвалась, об асфальт разбилась, и целый маленький фонтан. Или фейерверк. А брызги словно живые. Даже кажется иногда, что они смеются. Никто этого не видит. Только я и Миха. Может, конечно, ещё кто-то. Но я не замечал.
В общем, кое-как мы субботы дождались. Если б у нас шестидневка была, как у «игральцев», ну, это которые в «Интеграле» соседнем лицее учатся, то был бы полный алес, совсем бы свихнулись. Правда, и пять дней учиться, когда каждый день по три (а иногда и по четыре) пары, это тоже не в кайф и ни в жилу. Нужно быть челом из титана, чтоб от этого не прогнуться. И не многие из наших долетали до середины занятий. Сруливали. Кто в кафе по мороженому вдарить, кто в кино, кто просто так, домой к одному из музыку послушать. Но мы с Михой парились на уроках, как невменяемые заучки. Честно. Без порыва откосить. И не потому что ботаны. А потому, что родителям пообещали по итогам шестого. В шестом мы, откровенно сказать, на уроки почти не ходили. Вместо занятий двигались на «коробку» в футбол или хоккей погонять или, скажем, направляли ход своих шагов «во мрак библиотек», как выразился однажды наш историк Иван Андреич. Но в конце года всё это вылезло, и пришлось отвечать по всей строгости. М-да Мало приятного. И нам ничего не оставалось только раскаяться в содеянном и дать торжественный зарок, что мы более никогда и ни при каких обстоятельствах. Вот теперь и расхлёбываем. Но слово дело святое, нарушать нельзя.
Короче, дождались мы субботы Да, простите, забыл представится Мы это я Костя Юханцов и мой закадычный, а иной раз, заклятый друг Мишка Скобелев. Так вот дождались мы еле-еле субботы, и в десять утра уже карабкались на Горячую. Через Цветник не пошли, там кругом дорожки, скамейки, и сколько вверх не иди, а сплошной Булонский лес. Неинтересно. А вот тут и скалы, и цветы всякие уже, а склон почти вертикальный, будто на Джомолунгму лезешь. Да и грязи под ногами нет косогор солнечный, ветреный. Ползёшь, пыхтишь, чувствуешь себя первопроходцем чужедальних земель. Вылезли мы на середину, присели. И смотрим мечтательно на Хребет. А как не смотреть? Солнечный снег вершин укрыт утренней дымкой. А марево то бирюзовое, то розовое, а то и совсем золотое.
Нет ли у тебя трубки, старина? сказал тут Миха. Я свою дома забыл, а уж больно курить охота.
Невероятно жаль, друг мой, ответил я, но, когда моя славная «Ласточка» потерпела крушение у берегов Груима, мне пришлось спасаться вплавь. Верно, тогда я и обронил свою трубку.
Мы засмеялись.
Ладно, сказал тогда Миха, помнишь пещеру?
Я вопросительно качнул головой влево. Мол, эту?
Ага, кивнул Миха.
Если не сейчас, то когда же? проговорил я.
И мы пошли траверсом чуть вверх, чуть вбок. Там левее и выше темнело, зияло жерло пещеры. Той самой тайной пещеры, куда мы так прошлый раз зайти так и не решились. Ну да, побоялись. Мало ль, что там? Начиная от бомжей, кончая всякими извращениями пространства
Сударь, а не найдётся ль у вас огнива? едва отдышавшись, проговорил я.
Без сомнения, важно ответствовал Миха, и огниво и трут.
И протянул мне зажигалку.
Вы весьма любезны, я похлопал его по плечу.
Мы добрались до входа. На пороге дрожала вода. Падала откуда-то сверху. Мы переглянулись. Крохотное озерцо образовывало собою окружность диаметром не более тридцати сантиметров, но не уходило ли оно вглубь до самого центра земли? Мы этого не знали.
Константин Сергеич, промолвил Миха, а не соблаговолите ль пройти вперёд? Коль не устрашитесь.
О нет, боязливость нивкоежды не была свойственна нашему роду, не сумев сдержать смешок, сказал я и ступил внутрь прямо в объятия немого, рябого мрака.
Сударь, оглянулся я, не будете ль вы столь
Но Миха уже держал в руках свечку. Тут надо сказать, что фонарики у нас в рюкзаках, конечно, имелись, да и в телефонах фонарики есть, но согласитесь! идти в пещеру с фонариком это даже как-то пошло. А свечка это совсем другое дело!..
Осмотревшись, мы увидали выщербленный временем и водою жёлоб, уходящий своим истоком вглубь подземелья.
Слушай, буркнул тогда я, ты внимательно читал «Княжну Мери»?
Ну, да развёл руками Миха, внимательно, дальше некуда. По внекласске как же ещё читать?
Тут мне так и захотелось поставить смайлик, но я только проговорил:
Миш, у тёзки твоего, у Юрьича, что-то было про провалы, но, карамба! совсем не про тот Провал, который
Мишка взъерошил свою белобрысину, потёр лоб, покачал головой.
Не, брат, «Три Мушкетёра» помню, «Таинственный остров» помню. Чёрт, даже что-то из Байрона помню. А здесь, он похлопал по затылку, не помню.
Плоховасто, вздохнул я. Я тоже ни фига не помню. Но такое ощущение, что тут этих провалов девать некуда. Только ступни, и провалишься. Но Эм Ю был чувак неровный. Да и времени у него не было в двадцать семь уже
Ты мне голову не вымораживай, просипел Миха упырьим клокочущим тенором. Идём? Или как?
Как! я рубанул сыроватый воздух ребром ладони. Идём!
Мы запалили ещё несколько свечек. И пошли. Я впереди, Мишка чуть сзади.
Сперва пещерка вела нас прямо. Гладко и не спеша. Потом пол её немножко начал опускаться, повёл нас левее.
Миш, я остановился, достал мел, будем чертить, иначе заблукаем, нафиг.
Чертить от слова «чёрт»? не преминул вставить Миха.
Не от него, ну его попробовал отшутится я, но в глубине пещеры это выглядело жалкой попыткой найти чёрную кошку в чёрной комнате.
Мы притормозили. Я вытащил из рюкзака мел, провёл по стене жирную линию.
Мальчику-с-пальчику помогло, и нам поможет, прошептал я.
Спальчик там огрызки кидал, проронил Мишка, а не указалки рисовал. А потом его людоед сожрал. Это Том Сойер с Бекки отметки ставили, насколько помню. Впрочем, милейший, старею, память уже не та
Хорошо, что Миха вовремя попробовал пошутить. А то уж у меня что-то и коленки заплетаться начали. Грот уходил вниз, кроссовки скользили, свечки мерцали, а временами из глубины набегал тяжёлый, смрадный ветер, будто б это храпит уснувший триста лет назад Змей Горыныч.
Надо сделать привал, сказал я, выпить по стаканчику крови черепахи, иначе нам не дойти.
Вот, честное слово, не помню, где я вычитал, что туземцы Южной Америки пьют кровь черепах. Хотя, в принципе, я мог это и выдумать, с меня станется.
Согласен! выпалил облегчённо Мишка и тут же, сбросив рюкзак, уселся на щербатый пол грота.
Я даже немножко мысленно поблагодарил его за готовность немедля откликнуться на порыв моей минутной слабости.
И что, сударь, поищем приключений на свою превратную судьбу? проговорил я, доставая из клапана рюкзака бутылку минералки.
Непременно поищем, сударь, откликнулся Миха.
Но здесь всё как бы застыло, а веснушчатое лицо моего друга внезапно отобразило невразумительное волнение.
Что? бросил я. Мих, ты чё?
Это внезапно серьёзным тоном проговорил Мишка, ты видишь?
Куда? Где?
Я пока ещё не встрял.
Да вон же!..
Я бросил взгляд вперёд, сделал шажок, посветил огнём свечи.
Ох только и вырвалось у меня.
На потрескавшемся потолке пещеры висела, словно припаянная к нему, длиннохвостая металлическая звезда. В четыре конца. Луч где-то, пожалуй, сантиметров по двадцать, ну это чуть длиннее, чем растопыренные донельзя мои большой и указательный пальцы, на оконечности рубин или алмаз, или изумруд, нет, в самделе, самоцвет какой-то, яшме не родня, яшму-то я на речке повидал сколь хочешь. А в серёдке совсем что-то невозможное словно солнце горит. Я даже зажмурился, показалось, ресницы опалило. Что ж это такое? Да кто ж знает Но при первом же взгляде становилось понятно, что если только попробуешь эту штуковину оторвать, то как там в сказках? не сносить тебе головы.
Миш я почти, можно сказать, прошелестел, чёй-то?
Тут Мишка очнулся. Приблизился. И тоже начал смотреть во все глаза.
Фигасе только и смог пробурчать он невнятнисто.
А я про чё прохрипел я.
Заберём?
Но я понял, что Миха и сам этого не хочет.