Но у Марины на этот счет было свое мнение.
Зачем мне мужик, который польстится на мои ноги! Я хочу, чтобы меня любили ради меня самой.
Конечно, миниюбка это не та форма одежды, в какой прилично ходить на работу в мужской монастырь. Но наше начальство не было слишком строгим:
Можно ли носить мини в мужском монастыре? Если ноги красивые, то можно, если нет, то нельзя, разъяснил брат Дамиан. Мы с отцом Войцехом создадим комиссию и будем выдавать вам разрешения.
Марина как-то раз пришла в мини в осеннем клетчатом платьице-разлетайке с большим эффектным воротником. Ноги были во всей красе.
Марина, раздевайся! подскочил брат Дамиан.
В студии перестали работать.
Ты не знаешь, спросил он меня тихонько. Почему Марина не снимает свое пальто?
Так это не пальто, а платье.
Ох, вот почему она на меня странно посмотрела, когда я сказал «раздевайся», хмыкнул он.
Больше никогда не буду приходить на студию в таком виде, заявила Марина мне в конце дня.
Да, с такими ногами надо было уметь жить. Ноги были не по Марине, и она их прятала в джинсы.
Но это отнюдь не значило, что она небрежно одевалась. У нее все имелось в единственном экземпляре одна пара сандалий, один свитер, один рюкзачок, но всякий раз это была очень качественная и недешевая вещь, пусть на нее порой приходилось потратить ползарплаты. И, что интересно, она никогда ничего не берегла и не делила свою одежду на нарядную и повседневную.
Даже когда у Марины не было ни жилья, ни денег, она не расстраивалась. У нее напрочь отсутствовала психология бедняка: она готовила себя к лучшей доле, хотя не знала, как и когда. Длительное безденежье и бытовую неустроенность Марина рассматривала несколько отстраненно, как развлечение, которое ей подкидывает судьба. Поживем так, будет и по-другому.
Позже я поняла, что она многое рассматривала, как развлечение, в том числе и работу, и дружбу.
Рыжая «оператор»
В один из своих краткосрочных приездов брат Дамиан обучил Марину снимать на камере.
Мы обсуждали ближайшие события, достойные того, чтобы войти в киноисторию. Первый из таких визит в Новосибирск главы Католической церкви Польши. Кто бы снял?
Марина, а ты бы не хотела научиться снимать? осенило вдруг Дамиана.
Марина от неожиданности расхохоталась, и он тут же истолковал ее смех как знак согласия:
Значит, примаса снимет Марина. Что у нас еще?
И когда вошел в студию примас Польши в сопровождении епископа и священников, Марина уже держала его под прицелом кинокамеры. Знаменитая российская католическая киностудия была представлена тремя странными девицами, самая высокая и самая рыжая оказалась оператором. Никто не мог сдержать улыбки прыскал в кулачок настоятель, улыбался епископ, удивлялся примас.
Ох, что за съемки получились Беспорядочно мелькали епископ, примас, стены студии валились то в одну, то в другую сторону. Внезапно нарисовался кривой крупняк озадаченного польского архиепископа: подойдя поближе, тот заглянул Марине в объектив.
Новость вышла максимально короткой, даже куцой, но лиха беда начало!
Вскоре Марина вполне освоилась с камерой. Основные события в церковной жизни Сибири происходят в Кафедральном соборе, и Марина со своей камерой выглядела у алтаря довольно профессионально никто больше не смеялся. Но
Марина, ты мешаешь епископу проводить Богослужение: когда ты проходишь между рядами, никто из священников у алтаря не интересуется Мессой все равнение на тебя, дразнил Дамиан. Надо с этим что-то делать!
Но, ничего не сделав, снова уехал в Москву. А мы здесь довольствовались малым: большая профессиональная камера валялась в бездействии, а Марина продолжала снимать на полупрофессиональной, на «автомате». Мы постепенно привыкли монтировать приличные новости буквально из брака. Со временем брака становилось все меньше, а опыта все больше.
Марина даже отправилась в командировку в Томск и его окрестности снимать католиков. Привезла кучу кассет и села собственноручно монтировать сюжеты.
Я не могла нарадоваться на Марину: каждое утро заходит в монтажную, закрывается и монтирует! Вот умница.
Прошло несколько месяцев. В один прекрасный день я вдруг сообразила: а сюжетов-то никаких нет. Что она там делает? Заглянула в окошечко и увидела, что Марина полулежит на столе, закрыв голову руками, не двигаясь.
Я ворвалась в монтажную с криком «Что случилось?», Марина резко подняла голову, и я увидела ее злые заплаканные глаза.
И она исчезла в очередной раз. А когда появилась в студии, сказала:
Я не могу этого смонтировать Поможешь?!
Мы вместе принялись отсматривать съемки. Да, из этого мало что можно было сваять статичные, совершенно безжизненные кадры, люди спинами, никто не улыбается. Вроде бы правильные планы, но все как-то некрасиво, не полетит. И на Марину накатила очередная волна депрессии.
У меня ничего не получается Я занимаюсь не своим делом Я не чувствую себя ни оператором, ни журналистом. Все это не мое!..
Людей нет, работать некому А как только у Марины что-то начало получаться, так она «мое-не мое»!
И снова эти ее таинственные исчезновения
Иногда мне казалось, что нет человека надежнее, чем Марина.
Большая, спокойная, доброжелательная, она вроде бы не расстраивалась по мелочам и мыслила конструктивно. Как вдруг бросала все, исчезала на неопределенный срок, и ее приходилось разыскивать. Когда я выговаривала ей, то она молча, не мигая, смотрела на меня, и мне становилось не по себе: мне казалось, что из меня куда-то утекает вся моя жизненная сила. Ей словно доставляло удовольствие то, что я ее ругаю. Похоже, она даже специально провоцировала эти ситуации, и выбирала для них самый неподходящий момент.
Но вот она брала себя в руки, уверенно садилась за стол начальника, составляла планы, вписывала новые сюжеты, в общем, наводила порядок. При этом нахваливала себя вслух:
Ай да Маринка! она часто говорила о себе и обращалась к себе в третьем лице.
А мне очень хотелось, чтобы Марина нашла себя в творчестве.
Герой ее «фильма»
Мне показалось, что стоит Марине поручить интересный сюжет, как она загорится, только чтобы при этом далеко не ездить, не тратиться на транспорт и не жалеть испорченного материала.
Тем временем в Новосибирский монастырь прислали для служения молодого кандидата в иезуиты по имени Дмитрий. Его назначили министром монастыря, как в свое время брата Джорджо, вдобавок временно поставили нашим начальником.
Ростом он был как бедный Норберт, однако ходил медленно, держался важно, говорил тихо, все делал неспешно, с достоинством. Не знаю, каких он был кровей, но имел внешность классического конокрада: смуглый, волосы цвета воронова крыла, хитрый черный глаз, до кучи еще и золотой зуб.
Что же привело такого интересного юношу в Католическую Церковь? И как вообще российские парни становятся монахами-иезуитами? Чем не тема для Марининого сюжета!
И вот я послала Марину в монастырскую половину здания взять интервью.
Синхрон получился неважный: общий неинтересный план, отвратительный свет, и вообще сидит Конокрад и пафосно рассуждает о Боге Не верю.
Но Марина вдруг загорелась. Она придумывала все новые сцены, организовывала какие-то вечерние съемки, для которых им с Дмитрием требовалось куда-то ехать вдвоем. Кучка кассет росла, но до конца сюжета было далеко.
А потом с новой силой пошли исчезновения Марины с работы, непонятные слезы, терзания, обмолвки, недомолвки. Я ничего не понимала, пока Марина вдруг не подала заявление об уходе.
По собственному желанию
Мы с Дамианом так привыкли заботиться о бедной неприспособленной Марине и нянчиться с ней, что нам было жутко отпускать ее в этот страшный мир. Как же она будет жить вне крепостных стен «Каны»?
Почему-то все это совпало с переводом Дмитрия в Москву. Я явилась свидетелем того, как перед отъездом с ним поскандалила наша бухгалтерша по поводу студийных денег, которые тот якобы растратил не по назначению. Я не удивилась: это вполне соответствовало моему личному опыту финансового общения с этим странным парнем.
Напоследок Марина завещала мне доделать свой сюжет про «обращение Дмитрия к Богу» и ушла, не оставив домашнего адреса.
А я морально приготовилась, зажмурившись, взвалить на себя все Маринины обязанности плюс к собственным.
Разбор бумаг привел меня к открытию, поразившему в самое сердце Все, что Марина с такой помпой делала, все эти планы и обновляемые списки теперь занимало у меня от силы полчаса в неделю. В общем, отряд не заметил потери бойца
Хотя нет, заметил! Некоторых наших сюжетов, сброс которых я поручала Марине, на мастер-кассетах не оказалось и вовсе Как будто не было сюжетов, не было Марины.