Моя карма
Человек в мире изменённого сознания
Валерий Георгиевич Анишкин
© Валерий Георгиевич Анишкин, 2021
Человек в мире
изменённого сознания
Не всё, что мы переживаем, можно
объяснить логикой или наукой.
Линда Вестфал
ЧАСТЬ I
Глава 1
Омский железнодорожный вокзал и привокзальная площадь. Город времён писателя Достоевского и конструктора ракет Королёва. Лидер белого движения Колчак и «золото Колчака». Городок Нефтяников. Иван Карюк и его родители. Мои «особые» способности. Из учителей в рабочие.
Поезд, конвульсивно дергаясь и лязгая колесами, наконец остановился, и нетерпеливые пассажиры, которые еще до прибытия стали выстраиваться в проходе вагона к выходу, теперь с облегчением покидали свой временный дом на колесах, вываливаясь с вещами на дощатую платформу, и она вдруг заполнилась, превратившись в шумную колышущуюся массу. И так же быстро опустела.
Я с рюкзаком и небольшим чемоданом стоял в сторонке, не решаясь двинуться в незнакомый город вслед за толпой. А в уши настойчиво лез перестук колес. В поезде я это перестал замечать, как не замечают тиканье часов на комоде, но стоит прислушаться, и тиканье заслоняет все остальные звуки, а потом долго не отпускает слух. Казалось, стук колес записался на магнитной ленте памяти и теперь воспроизводится непроизвольно. Двое суток тряски в душном вагоне пассажирского поезда утомили и требовали хотя бы небольшого отдыха.
Немного придя в себя, я вскинул рюкзак на плечи, взял чемодан и направился в здание вокзала. В буфете, отстояв недолгую очередь, я взял стакан чая и два бутерброда с сыром, нашел свободное место за высоким столиком с круглой мраморной столешницей и с аппетитом проглотил бутерброды, запивая горячим, но слабым чаем, который буфетчица наливала из огромного медного самовара.
Выйдя на привокзальную площадь, я прошел мимо сквера с памятником Ленина туда, где толпились люди в ожидании транспорта. Спросив у какого-то мужчины, я дождался троллейбуса до Нефтегородка, где жил мой институтский товарищ Ванька Карюк и где я собирался поработать пару месяцев до начала учебного года, чтобы определиться с работой по своей специальности учителя английского и немецкого языков согласно диплому об окончании ЛГПИ им. Герцена.
Из окна троллейбуса город мне показался невзрачным, несмотря на солнечный день, и я невольно вспомнил Достоевского, который писал в письме брату, что «Омск гадкий городишко. Деревьев почти нет. Летом зной и ветер с песком, зимой буран Городишко грязный, военный и развратный в высшей степени»
Это дословно. Память меня не подводила и оставалась тем, что называют феноменальной. Был период, когда я на какое-то время терял свой дар предвидения и видения прошлого, но с памятью не возникало проблем, и она оставалась, надежно служа мне в учебе
Cо времен Достоевского прошло более ста лет и многое изменилось. По крайней мере, грязи я не заметил, а деревьев и кустарника было достаточно. Что касается летнего зноя и бурана зимой, то я знал, что климат в этой широте континентальный, то есть, лето жаркое, а зима холодная, и был готов к этому.
О городе я знал лишь то, что можно было найти в Большой Советской энциклопедии, то есть, что город возник на слиянии двух рек и стоит на Иртыше, в который впадает Омь, а также, что это бывшее место военных и ссыльных, среди которых были писатель Достоевский, конструктор ракет Королев, этапированный сюда в 40-х годах из Магадана. Здесь отбывал срок в тюрьме композитор, автор романса «Соловей» Алябьев. Недаром Омск в шутку расшифровывали как Отдаленное Место Ссылки Каторжан.
Однако больше меня интересовала история лидера белого движения Александра Колчака. Это благодаря ему Омск получил звание столицы Сибири. И недаром: в 1918-20-е годы более сытного и богатого города за Уралом было не найти. Тем более что здесь красных не любили, и после военных действий расстреляли всех большевиков, которые не успели убежать. Жители Омска вообще не верили, что какие-то голодранцы могут победить офицеров, купцов, промышленников. Тогда Колчака встретили балом. Но Красная Армия выбила Колчака из города, а затем белого адмирала расстреляли в Иркутске.
Но еще больший интерес у меня вызывала история с золотом. Во время бегства на Восток адмирал растерял часть золотого запаса Российской империи; состав золота угнал Чехословацкий корпус, служивший у белых в качестве наемников; часть золота досталась красным, но никто не знает, куда девались все остальные слитки. Говорят, что белогвардейцы спрятали перед бегством огромный клад в Омске. Клад неоднократно пытались найти, но безрезультатно. А может быть, никакого клада и не было?
Но не будем забегать вперед. С этим я еще столкнусь в моем повествовании.
Нефтегородок тоже не произвел на меня впечатления. Это был тип микрорайона, приспособленного под обслуживание нефте- и газоперерабатывающих предприятий, в основном с четырёх и пятиэтажными кирпичными постройками
Трамвай довез меня до улицы Энтузиастов, и я без труда нашел дом своего институтского товарища. Двери открыл сам Иван. Он сначала остолбенел и от неожиданности потерял дар речи. Потом бросился обнимать меня.
Не позвонил, не написал. Дал бы телеграмму, что-ли Как с неба, ей богу! растерянно запричитал Иван.
Сюсюканий и соплей я не любил и в отличие от Ивана сдержанно принял проявление его телячьего восторга: в таких сиюминутных выражениях мне всегда виделась некая фальшь, и, может быть, именно от того, что они сиюминутны. Я терпеливо дождался, пока он отпустит меня, и с усмешкой сказал:
Да ты не напрягайся, Вань. Я у тебя на пару дней, пока устроюсь как-то. Это возможно?
Что ерунду говоришь, обиделся Иван. Я мог бы встретить тебя. Город-то незнакомый. Как добирался?
Нормально. От вокзала троллейбусом, здесь трамваем.
Есть хочешь?
Спасибо, я на вокзале чаю выпил.
Чай не еда. Давай, тащи вещи в мою комнату и пошли на кухню пельмени есть.
В комнате Ивана с трудом помещались кровать, шифоньер и однотумбовый письменный стол. Я запихнул рюкзак под стол, чемодан поставил рядом так, чтобы не загораживать проход.
Мне б помыться, попросил я.
Прости, не сообразил, хлопнул себя ладонью по лбу Иван. Иди в ванную, я сейчас принесу полотенце.
После душа ели пельмени, выпили по рюмке водки из графинчика, который Иван достал из серванта, и болтали, вспоминая студенческие будни.
А чего ты приехал летом-то? спросил Иван. Ты же собирался к сентябрю.
А поработаю до школы где-нибудь. У тебя же отец начальник отдела кадров? Поможет?
Да запросто! согласился Иван.
Родители-то знают, что я могу завалиться к вам татарином? спросил я.
Почему татарином?
Да ведь говорят, «незванный гость хуже татарина».
Не бери в голову, засмеялся Иван. Достаточно того, что они про тебя знают. Разберемся
Вечером пришли с работы отец и мать Ивана. Иван представил меня, сказав, что я буду работать в школе учителем.
Какая школа, пожал плечами отец Ивана Сергей Николаевич. Июнь месяц только пошел.
Да я поработать хочу до осени. Поможете?
А что я вам предложить могу? Разве что рабочим, а у вас диплом о высшем образовании.
Так я на другое и не рассчитываю, заверил я. Пару месяцев физического труда только на пользу пойдут.
Похвально, одобрил Сергей Николаевич. Рабочих рук у нас всегда не хватает. И когда вы хотите приступить к работе?
Да хоть завтра, сказал я.
Идет! Завтра жду к десяти в отделе кадров. Ванька покажет, где наше управление.
Может и ты, Вань? повернулся Сергей Николаевич к сыну. Заодно с приятелем. Чего без толку дома сидеть?
Ты, что, отец, сдурел, вступилась мать Тамара Петровна. Ему школы по горло хватит.
Не, батя, я погожу, засмеялся Иван. Это Володька. Он у нас особенный, с чудинкой. А я лучше на диване поваляюсь, книжки почитаю, да на речке позагораю в свое удовольствие.
И по девкам побегаешь, недовольно буркнул отец.
Серёж! Тамара Петровна строго посмотрела на мужа.
Ванька только ухмыльнулся, но промолчал.
Пили за знакомство из того же графинчика и снова ели пельмени, правда, прежде съели по тарелке наваристого борща.
Тамара Петровна водки не пила и в разговоре участвовала неохотно. Только спросила в конце ужина:
Это правда, что вы, Володя, обладаете каким-то особым даром? Ваня говорил, что вы можете лечить руками и предметы двигать взглядом.
Ну что вы! Иван вам наговорит. Что-то могу, хотя ничего необычного здесь нет. А так больше разговоры.