Ну что вы! Иван вам наговорит. Что-то могу, хотя ничего необычного здесь нет. А так больше разговоры.
Я по-прежнему старался быть осторожным. Я помнил письмо физика Френкеля, которое в своё время напугало отца. Тогда отец в осторожной форме написал о моих способностях и, в частности, о способности предвидения в Академию Наук СССР и получил ответ профессора Н. Блохина: «У меня позиция была и остается твердой: с научной точки зрения в этом феномене ничего нет. Чудесами и мистикой мы не занимаемся». Френкель же на письмо ответил мягко, но ответ его прозвучал, как предупреждение и напугал отца: «обстановка в науке настолько сложна и опасна для открытого обсуждения этих сложных проблем, что приходится скрывать информацию в стенах лаборатории, хотя лаборатория поддерживается профессором А. Д. Александровым Поэтому ни в коем случае не следует никому нигде рассказывать Все будет расценено, как распространение лженауки».
Сейчас, конечно, не то время, чтобы бояться репрессий за то, что твоя психика отличается от общепринятой нормы и за то, что природа наделяет кого-то особыми способностями, тем более, неизвестно, дар это или проклятие. Ведь даже в той памяти, которой я обладаю, мне стыдно признаваться, и я, как раньше в школе, в институте на экзаменах по таким предметам как политэкономия, например, старался переставлять слова и предложения, чтобы не казалось, что я вызубрил главу наизусть, хотя текст представал перед моими глазами фотографической картинкой, который я мог читать с закрытыми глазами
Спать меня устроили на кухне на раскладушке. С дороги и после двух рюмок водки я уснул скоро, но обладая тонким восприятием, чутко уловил скрип кухонной двери и открыл глаза. Из комнаты в коридор и в кухню через щель не закрытой плотно двери проникал свет, а потом я услышал шёпот Тамары Петровны:
А он что, будет жить у нас?
С чего ты взяла? так же шёпотом ответил Сергей Николаевич.
Так он в школу пойдет только в сентябре, тот же шёпот Тамары Петровны.
Успокойся! Завтра я ему выпишу направление в общежитие как рабочему строй-монтажного управления.
Ну, тогда ладно!
Тебе что, не понравился молодой человек?
Нет, почему же? Вполне симпатичный и видно, что самостоятельный. Только эти его какие-то подозрительные способности. Как бы беды не случилось.
Не говори глупости. Володька тоже дружить с кем попало не станет. И потом, в институте не стали бы кого зря держать. А они дипломированные специалисты, высшее образование. Это мы с тобой до техникума только и дотянули.
У нас время было другое. Война. Сейчас другие возможности Зато у тебя шесть медалей и два ордена.
Ладно, давай спать, тяжело вздохнул Сергей Николаевич.
Еще некоторое время в комнате слышалась возня, скрип кровати, и всё скоро успокоилось.
Утром я стал собирать раскладушку, освобождая кухню до того, как встали хозяева. Пожелав Сергею Николаевичу и Тамаре Петровне доброго утра, я нырнул в комнату Ивана, чтобы не мешать им собираться на работу.
После завтрака мы с Иваном поехали на работу к его отцу. Кабинет начальника отдела кадров представлял собой небольшое пространство с большим двухтумбовым столом, двумя шкафами с папками и рядом стульев с черными дерматиновыми сидениями и спинками вдоль стены. Такой же стул стоял у стола. Сам Сергей Николаевич сидел в жестком кресле, похожем на стулья, только с деревянными подлокотниками.
У тебя трудовая книжка есть? доброжелательно спросил Сергей Николаевич, переходя на «ты», что совершенно меня не обидело: ведь я был товарищем и одногодком его сына.
Есть, я же в сельской школе два года поработал сказал я, протягивая трудовую книжку.
А зачем же ты сюда-то приехал. Чем же дома было плохо? Или нашкодил? Сергей Николаевич подозрительно сощурился.
Да что вы Сергей Николаевич! Как вам в голову такое могло прийти! обиделся я. Посмотрите, у меня даже благодарность за хорошую работу в книжке записана.
Да, действительно, удивился почему-то Сергей Николаевич, найдя запись в конце моей трудовой книжки. Тогда, чего тебя потянуло к перемене мест-то?
Я, Сергей Николаевич, нигде еще не был. Вот вы пол-Европы с войной прошагали. Столько повидали, польстил я. А я нигде еще не был. А больше всего на Сибирь хотел посмотреть. И Иван много рассказывал, скучал по своему городу.
Да-а, Сибирь это, брат ты мой, сила. Мы, сибиряки, и в войне своей земли не посрамили Твой-то отец воевал? строго спросил Сергей Николаевич.
А как же, воевал, неохотно сказал я. Только на другом, секретном фронте.
Это что же, разведчик, что-ли?
Что-то вроде этого. В Тегеране. Только он почти ничего нам не рассказывал. Говорит, подписку давал.
А-а, понимаю, понимаю. Вон оно как, значит. Конференция трех держав, товарищ Сталин и все такое.
Он посмотрел на меня с уважением, будто это я служил в Тегеране и обеспечивал конференцию трех держав. Но я не стал говорить, что отца во время этой исторической конференции в Иране уже не было, потому что он, смертельно контуженный, лежал в госпиталях, сначала в Тегеране, потом в Ашхабаде.
Я тебя оформлю слесарем-трубоукладчиком, Сергей Николаевич словно извинялся передо мной. Особой квалификации здесь не требуется. В основном земляные работы. Будешь, что называется, на подхвате.
И, наверно, чтобы ободрить меня, добавил:
Летом у нас жарко, говорят, триста солнечных дней в году. Как в Сочи. В Сочи был?
Не был, сказал я.
Ну вот, в траншеях, которые роет экскаватор для укладки труб, чистая холодная водичка, не хуже, чем в море. Так что, кроме здоровья никакого вреда, весело заключил Сергей Николаевич.
Да все нормально, Сергей Николаевич. Что, мы не работали что-ли. Вань, помнишь, как на ликероводочном заводе вкалывали?
Что-то мне Ванька про это не говорил, видно словосочетание «ликероводочный» отца Ивана насторожил, и он как-то подозрительно посмотрел на Ивана
А что говорить-то? Мы ж не пить туда ходили. Подрабатывали. Студентов охотно и брали на временную работу, потому что они не пили.
Ну ладно, всё, повернулся ко мне Сергей Николаевич. Иди в отдел кадров, дверь рядом, оформляйся. Я сейчас позвоню. Как оформишься, зайдешь. Я дам тебе направление в общежитие. У нас, сам видел, тесновато. Да и тебе, я думаю, неудобно у нас толкаться.
В отделе кадров меня встретила молодая женщина.
Это насчет вас звонил Сергей Николаевич? приветливо спросила женщина. Идите к моему столу. Она попросила паспорт и Трудовую книжку, удивленно вскинула брови, прочитав последнюю запись, где значилось, что я учитель, но ничего не сказала и сделала новую запись: «Принят на работу в качестве слесаря-трубоукладчика 3-го разряда» и число, скрепив всё печатью.
Сергей Николаевич лично заполнил мне направление в общежитие и, прощаясь, пригласил:
К нам заходи, милости просим. Ты парень, вижу, толковый, так что Ваньке от тебя только польза.
Глава 2
Общежитие. «Баянист» Корякин. Градообразующий завод. Новый район и его история. Испанец Антон, Степан Захарыч и чуваш Талик Алеханов. Коммуна четырёх. Пьяница Колян.
Общежитие находилось в двух кварталах от Ванькиного дома, но довольно далеко от завода, куда мы с ним добирались трамваем. Это было четырёхэтажное кирпичное здание, в торце которого разместилась бакалея, что казалось мне удобным: не нужно будет тратить время на дальние походы, по крайней мере, за хлебом и молоком.
Я показал направление пожилой вахтёрше, и она, надев очки, стала придирчиво изучать бумагу, читая её про себя, шевеля губами, и даже на всякий случай перевернула листок на другую сторону, а потом строго оглядела меня поверх очков и отправила к коменданту на второй этаж.
А как зовут коменданта? спросил я.
Валентиной Васильевной зовут, чуть помедлив ответила вахтёрша, бросив на меня подозрительный взгляд, будто решала, открывать мне эту «государственную тайну» или нет.
Комендантша, довольно симпатичная не старая ещё женщина, оказалась более доброжелательной, чем вахтёрша.
Мне насчёт вас звонил Сергей Николаевич, с улыбкой сказала комендантша. Но я не представляю, куда вас поместить. Лицо её приняло строгое выражение. У меня свободно только одно место в комнате на шесть человек. Один рабочий уволился и вчера съехал. Возможно, скоро освободится место в комнате поменьше, тогда я вас смогу перевести туда Я так и объяснила Сергею Николаевичу.
Ничего страшного, Валентина Васильевна, успокоил я комендантшу. Поживу и в этой.
Ну, тогда ладно! Тем более, что там народ, в общем, можно сказать, культурный, чего не скажешь о некоторых других комнатах. Оставляйте паспорт я вас оформлю. Вещи потом сдадите в камеру хранения. Возьмите, что нужно, а остальное сдайте.