Прощай, Иван. Прощай, Натка, сказал странный человек. Запомните: я поэт и художник. Зовут меня Максимилиан Волошин. Приходите в гости. Если же мы больше не свидемся, знаю: через много лет ты, Иван, придешь сюда опять. Во-он там, на горе ты вновь найдешь меня
И «сумасшедший» исчез в кустах.
Так это он! сказал Иван.
Кто он?
Тот странный поэт, что живет у м-моря в доме, похожем на корабль. Говорят, он еще и предсказатель Ну и напророчил он н-нам. Наверно всем что-то такое приятное г-говорит. А ты и правда очень, очень красивая
Иван улыбнулся и посмотрел на Натку. В тот же миг и она посмотрела на него и покраснела. И в ее глазах промелькнуло странное выражение. Это было с Иваном впервые, но в его долгой будущей жизни он встречался с таким взглядом всего несколько раз. И он только потом, через много лет, вспоминая этот взгляд, догадался, что кроме удивления и благодарности он означал возникающую влюбленность.
Они вышли в степь. Солнце пронизывало высокую траву.
Послушай, сказала Натка, ты еще утром обещал рассказать мне твой сон.
Это не совсем сон, это н-наполовину мечта. Это о том, какими были бы мы с т-тобой, если бы жили в будущем
Когда? В каком году? спросила она.
Он умолк, погруженный в расчеты.
В три т-тысячи триста двадцатом
Ого!
2.Прикосновение судьбы
Будущее.
Три месяца у Моря летние каникулы Руна собиралась провести в одиночестве. Точнее в обществе книг. В прежние времена ей, владеющей скорочтением, потребовалось бы целая библиотека при мысли об этом Руне вспоминался древний монах, святой Иероним, который увез в пустыню, где предавался аскезе, огромную кучу манускриптов предшественников печатных книг! Это был, наверно, самый начитанный монах в истории религий. Но еще в конце ЭРМ изобрели электронную бумагу, так что нынешняя «библиотека» помещалась в кармашек рюкзачка, а прочитать можно было любую книгу, написанную людьми за всю историю человечества.
Руна была любительницей чтения, и только и ждала возможности уединиться И не ее вина, что буквально в первый же вечер ей привелось встретиться с таким же любителем уединенного чтения, совсем юным Зуг Дингом. Он словно бы поджидал ее, сам того не подозревая, на берегу тихой бухты Моря уже несколько дней, успел уже загореть и превратиться в драгоценную греческую скульптурку спартанского мальчика не удивительно, что Руна ощутила явственный знак судьбы сразу, как только увидела Динга. А он, увидев, как Руна, подобно беломраморной Афродите, выходит из морских волн, просто лишился чувств от потрясения. И когда он очнулся, первое, что он увидел, была смеющаяся Афродита, брызгавшая ему в лицо холодной морской водой
И тогда он с грустью подумал, что, верно, такой потрясающей девушке видеть обмороки сильных духом и тренированных, но беззащитных перед красотой, юношей ЭВК не впервой. Руна воплощала в себе высшие качества, достигнутые долгой работой человечества над генотипом женщины она была истинной Красотой Ненаглядной. И она действительно напоминала Афродиту, только была гораздо тоньше и более хрупкой.
Доверчивые к знакам судьбы, ласкаемые невидимым психологическим полем безопасности и заботы коммунистического общества, юноша и девушка неожиданно полюбили друг друга.
Днем, нежась на горячем солнце, сидя рядом на горячем песке, они вели долгие разговоры, открывая друг другу всю свою жизнь, готовя пищу, как первобытные люди. Зажигая костер по вечерам, читали стихи, обсуждали прочитанные книги, сами веря и одновременно не веря в наступившее в их жизни первое счастье
По утрам, сварив на костре в соленой морской воде рисовые зерна и немного поев, умывшись, сделав гимнастику, поплавав немного, Динг и Руна приступали к чтению. Динг сидел в позе лотоса, как древний йог, соорудив из длинной ветки подставку для «вечной книги». И так как чтобы «перевернуть страницу», нужно было всего лишь подуть на нее, прилежно занимался пранаямой, йоговским дыханием. Страницы мелькали, как мотыльки.
Ну, что прочитал? спросила Руна, когда Динг, закончив очередную книгу, грустно повернул к ней голову
Угу.
Что это было?
Повесть древнего русского писателя Толстого «Крейцерова соната». Русский дворянин рассказывает историю своей жизни попутчику. А заодно и свою теорию, что эрос есть зло. Истинная любовь, как он утверждает, никогда не бывает взаимной: это все равно что в стоге сена встретятся две горошины. А ревность, даже если любовь маленькая, может захлестнуть чувства и привести к преступлению. Поэтому грехом считали даже мысль о существе противоположного пола. Странно, ведь это была Россия, страна сильных, открытых чувств. А когда внезапно эти чувства нахлынут, то вообще наступала трагедия, и сближение невозможно, и разлука всюду боль.
Угу.
Что это было?
Повесть древнего русского писателя Толстого «Крейцерова соната». Русский дворянин рассказывает историю своей жизни попутчику. А заодно и свою теорию, что эрос есть зло. Истинная любовь, как он утверждает, никогда не бывает взаимной: это все равно что в стоге сена встретятся две горошины. А ревность, даже если любовь маленькая, может захлестнуть чувства и привести к преступлению. Поэтому грехом считали даже мысль о существе противоположного пола. Странно, ведь это была Россия, страна сильных, открытых чувств. А когда внезапно эти чувства нахлынут, то вообще наступала трагедия, и сближение невозможно, и разлука всюду боль.
Руна, полоскавшая посуду в камнях, обернулась.
Если эрос зло, спросила она, как же тогда продолжался бы человеческий род?
Никак. Герой «Крейцеровой сонаты» считал, что человеческая жизнь, как нечто материальное, просто недостойна существования. Дух противопоставляется телу, которое считается греховным. Такие теории были распространены уже в начале Темных Веков, сразу после упадка античного мира. Так пытались объяснить инфернальность мира, не понимая необходимости трудностей, страданий и их преодоления для самосовершенствования человека
Белая чайка села на песок рядом с ними. Зуг Динг с улыбкой Будды посмотрел на нее и продолжил.
Человечество несовершенно, говорили гностики. В идеале оно просто не должно существовать. Любовь отвратительна! Большая любовь не бывает взаимной. Главный герой «Крейцеровой сонаты» убивает жену. Музыка, по их мнению, такая же безобразная вещь, как и любовь, она захватывает душу в плен и приводит к роковым поступкам. Однако эта книга, тем не менее, великая
Не понимаю. сказала Руна. Разве ненависть к реальности может создать что-то великое?
Наверно может, потому что «Крейцерова соната» не результат, а опыт. Через гностицизм необходимо пройти, чтобы вернуться к более высокому, чем раньше, пониманию жизни. При всем том, как мне кажется, это великое страдание. Пройдя через него, человек становится выше и глубже одновременно. Толстой, конечно, описывал себя. И в конце этого непростого периода в жизни он открыл, что страдание имеет огромную ценность, оно дает человеку понимание. Не только познание дарит грусть, но и страдание открывает возможность познания. Это позволяет несколько иначе взглянуть на саму проблематику инферно теории, которую развивают философы в наше время. Особенно, если воспринимать все это в комплексе с генной памятью, т.е. со своего рода «бессмертием души».
Чайка улетела, редко взмахивая крыльями, а Руна развела небольшой косер в камнях. Затем она с посудой в руках подошла к Дингу на расстояние 20 сантиметров.
Где ты все это узнал?
Сам не знаю. В школе об этом не говорили. А в моей жизни настоящих трудностей еще практически не было.
Море мерно шумело.
Какая она была великая, эта русская культура, сказала Руна, вставая и указывая рукой на широкий морской горизонт, как будто сравнивая размеры России и этот простор. Ничуть не менее великая, чем Древняя Греция! В начале ХХ века после Первой Великой Революции именно в России была сделана невиданная попытка поднять культурный уровень необразованных «низов» общества и уравнять их с «верхами». Думали, что культуру можно так же отнять и поделить, как вещественные богатства. Жгли усадьбы, воевали с соплеменниками. Заплатили огромную цену. В результате ничего не получилось: в конце концов высокую культуру перестали ценить, простой, не творческий труд восславили как нечто сверхценное. Поэзию заставляли служить пропаганде. Конечно, чтобы творить, надо что-то есть, но как раз в то время и происходила техническая революция, которая могла сократить физический и монотонный труд. И вот после смерти великой Ахма Това, классическая русская культура практически стала реликтом. Эрф Ром предвидел это. А еще раньше выдающийся русский поэт Волошин, живший здесь, неподалеку, возле этого вулкана. Он и похоронен был здесь, на горе. Вот что он писал:
Пойми простой урок моей земли:
Как Греция и Генуя прошли,
Так минет все Европа и Россия.
Гражданских смут горючая стихия
Развеется Расставит новый век
В житейских заводях иные мрежи
Ветшают дни, проходит человек,
Но небо и земля извечно те же.
Она возродилась потом, в эпоху Второй Великой Революции продолжала Руна. Но уже другая Волошин великий пророк. В ХХI веке в результате изменения климата и миграций, Россия распалась, огромные территории ее на востоке отделились в после заселения беженцами из Китая, Индии, Пакистана, даже Канады. Русских в Сибири осталось совсем немного. Территория бывшей великой страны сократилась во много раз. Казалось, она вообще исчезнет с карты. Однако о чудо! возникло нечто новое: объединение восточных, южных, северных и западных славян. Славия. И это за 100 с лишним лет предвидел Волошин.