Чудачества Каменского этим не ограничивались. Рассказывали, что подобно Суворову, он пел на клиросе, ел за столом только простую грубую пищу и очень оскорблялся малейшим невниманием к его заслугам. Так, повторимся, что когда перед 2-й турецкой войной Екатерина II пожаловала ему целых 5 тыс. золотом (очень серьезные по тем времена деньги), он захотел показать, что подарок слишком ничтожен, и нарочно истратил эти деньги на завтраки в Летнем саду, на которые приглашал всех, кто ему попадался на глаза. То ли быль, то ли, все же, небыль?
И последнее, на тему «оригинальности» Михаила Федотовича Каменского: кое-кто полагает, что этот «старый служака и педант» (не будем давать ему более развернутых характеристик) запечатлен Львом Николаевичем Толстым в «Войне и мире» под именем князя Болконского-старшего
В ноябре 1806 г. с Михаилом Федотовичем Каменским случилась третья очень большая (последняя) «ухаба» в его военной биографии: царским рескриптом старого уже (подслеповатого и глуховатого) фельдмаршала срочно вызывают из поместья в Северную столицу.
Сын убиенного императора Павла I, Александр I, решил потягаться с Наполеоном. Первую партию в декабре 1805 г. он закончил «матом» на поле Аустерлица. Но на этом молодой и задорный, невероятно скрытный и столь же амбициозный российский император не успокоился и в самом конце 1806 г. снова пошел войной на «корсиканского выскочку», вступившего после разгрома Пруссии в Польшу зону больших интересов, обожавшей своего старшего внука, покойной императрицы Екатерины II.
На тот момент на польском фронте находилось две почти равноценные русские армии (или, все же, корпуса? единого мнения на этот счет нет).
Ближе к Наполеону располагалась армия (корпус?) генерала от кавалерии (11.6.1802) Леонтия Леонтьевича Беннигсена/Левина-Августа-Готлиба-Теофила фон Беннигсена (10.2.1745, Брауншвейг, либо им. Бантельн под Ганновером 2/3.10.1826, Бантельн, Королевство Ганновер) (почти 50 тыс. пехоты, 11 тыс. регулярной кавалерии, 4 тыс. казаков и 276 пушек; впрочем, есть и иные данные по численности).
Тогда как, составленная из солдат предыдущей военной кампании 1805 г. с французами проигранной под Аустерлицем, армия (корпус?) генерала от инфантерии (1803), немца из Прибалтики, ставшего в России графом, Федора Федоровича Буксгевдена / Фридриха Вильгельма фон Буксхёвдена [2.9.1750, имение Магнусдаль, Лифляндия (ныне остров Муху, д. Вылла, Эстония) 23.8.1811, замок Лоде (ныне Колувере, волость Кулламаа, уезд Ляэнемаа, Эстония)] (ок. 40 тыс. пехоты, 7 тыс. регулярной и иррегулярной кавалерии вместе с 216 орудиями; есть и другие сведения о численности) уже была на подходе.
Так же, на марше находился корпус (армия?) одного из трех Эссенов генералов российской армии кон. XVIII нач. XIX вв., генерал-лейтенанта (8.9.1799) Ивана Николаевича (Магнуса Густава) Эссена 1-ого [19.9.1759 им. Педдес Эстляндской губ. (или Калви, волость Азери, Восточная Эстония) 8.7./23 августа 1813, Бальдон Курляндской губ. (Латвия)] 2237 тыс. чел. (данные сильно разнятся) при 132 пушках.
Кроме того, русские войска должен был поддерживать последний еще боеспособный корпус разгромленной Пруссии войска прусского генерал-лейтенанта (1805 г.) Антона Вильгельма фон Лестока (16.8.1738, Целле, Пруссия 5.1.1815, Берлин) что-то ок. 14 тыс. при 92 ор.
А вот изрядно потрепанное под Аустерлицем элитное подразделение русской армии ее гвардия под началом великого князя Константина Павловича все еще стояла на зимних квартирах в Санкт-Петербурге. Хотя и она уже готовилась к походу на «окаянного негодника Буонапартию», как его «величали» придворные жеманные дамочки из светских салонов Москвы и Санкт-Петербурга, все еще смахивавшие надушенными платочками слезы горести по геройской смерти красавцев-кавалергардов под Аустерлицем.
Кстати, судя по известным пытливым читателям фактам, их легендарная атака происходила не совсем так, как это столь высокохудожественно «живописал» светоч российской литературы Л. Н. Толстой в шедевральной «Войне и Мiре». Кроме того, потери не были столь катастрофичны! К слову сказать, конные гренадеры, егеря и мамелюки императорской гвардии маршала Бессьера вовсе не вырубили тогда численно уступавших им бесстрашных кавалергардов, как это, порой, лихо подается в отечественной исторической литературе: «лишь 18 из 800 кавалергардов вышли из этой неравной схватки»! На самом деле, это лишь в 4-м эскадроне и сражавшемся вместе с ним 2-ом взводе 1-го эскадрона вышло живыми из той ужасной свалки 18 человек! Тогда как в первых трех эскадронах ранения получили лишь 19 рядовых, а вот убитых в них, вероятно, было порядка 57 человек. Всего в пяти эскадронах было потеряно убитыми и раненными: по одним данным 216 чел., по другим 239. Более того, толстовское «прочтение» (интерпретация) наполеоновских войн это совершенно особая «песня» и верить в нее,как в последнюю инстанцию, вряд ли имеет смысл.Впрочем, это совсем другая история
Общая численность войск, готовых к войне, на самом деле была значительно ниже формулярных (списочных порядка 122 тыс.) ок. 100 тыс.
Неясна была ситуация и с главнокомандующим!
Неистового Суворова уже давно не было в живых. «Старую северную лисицу» Кутузова, разочарованный аустерлицким фиаско, Александр I игнорировал, к тому же, по ряду веских причин царь его никогда не любил. Буксгевден, несмотря на то, что у него было меньше войск, не подчинялся Беннигсену, поскольку был старше того в генеральском чине (раньше вышел в генералы): в армейской иерархии, если не было на то соответствующего указа, это играло большую роль! Да и Эссен 1-й был как бы сам по себе.
В конце концов, государь остановил свой монарший взор на человеке, безусловно, умным и образованным, но сколь отчаянно храбрым в бою, столь и жестоком яром приверженце военных приемов прусского короля-полководца Фридриха II Великого, полководческих догм, ушедшего XVIII в. престарелом (в ту пору люди рано старели, а военные тем более!) М. Ф. Каменском, срочно вызвав того из его орловского имения.
Можно смело сказать, что во главе русской армии против непобедимого Наполеона 68-летний Михаил Федотович оказался волею случая, а точнее, по подсказке Александру сподвижника его отца Павла I, весьма влиятельного в армейских делах Алексея Андреевича Аракчеева (23.9.или 4.10.1769, сельцо Гарусово, Тверской пров. Новгородской губ. 21.4 или 3.5.1834, село Грузино Тихвинского у. Новгородской губ.). Последний считал Каменского «большим знатоком военного дела», поскольку в русско-турецких войнах екатерининской эпохи он не только был на виду, но и одержал несколько побед. В ситуации, когда ни Буксгведен, ни Беннигсен в армейской касте популярностью не пользовались, Михаил Федотович «осколок славы прошлого» оказался «на коне».
Одного из последних «екатерининских орлов» из второй боевой шеренги Суворов, Репнин, Прозоровский, И. П. Салтыков, Кутузов и др. (в первую шеренгу входили такие масштабные фигуры, как братья Орловы и Панины, Потемкин и Безбородко) решили отправить в поход против лучшего полководца Европы той поры по принципу «старый боевой конь при звуке горна, зовущего к бою, вспомнит былое и не посрамит Отечества»! В свое время среди всех «екатерининских орлов» он занимал далеко не последнее место, даже, отчасти, считался конкурентом по славе с самим А. В. Суворовым.
Судя потому, что российский император отзывался о нем весьма саркастически («опасный безумец особого рода»), он понимал, что 68-летний Каменский это уже прошлый век со всеми его линейными построениями но другой «знаковой фигуры» у него тогда под рукой просто не было, практически выбирать из высшего генералитета было некого. Не потому ли, будучи человеком крайне лукавым, Александр писал о нем: «Во всех отношениях он способен к должности, которую я на него возложил: с обширными военными познаниями он соединяет большую опытность, пользуется доверием войска, народа и моим».
8 ноября 1806 г. в горнило войны бросили еще одного легендарного «оловянного солдатика» из «бабушкиного сундука», как «полководца опытного, состарившегося на бранях»! Правда, последний раз войсками на полях сражений он командовал в 1791 г. и генералфельдмаршальский чин вместе с графским титулом получил из рук Павла I не за ратные заслуги, а за то, что подвергся опале в последние годы при Екатерине II. Более того, последние десять лет он провел в отставке, поэтому значительно «отстал от службы».
Непревзойденно умевший «вырезать из любого свинства хороший кусок ветчины» (выбирать максимально выгодный на данный момент вариант), российский император, как всегда, принял «соломоново решение». Он сделал вид, что под давлением общественного мнения одурманенного патриотическими слухами о серьезных полководческих заслугах Каменского в обеих турецких войнах назначает его главнокомандующим (по словам графа Нессельроде): « чтобы русское имя было во главе армии».
Высочайший рескрипт 10 ноября 1806 г. гласил: « Доверенность моя неограниченная, а потому считаю за лишнее снабжать вас здесь каким-либо предписанием. Распоряжайтесь и действуйте войсками во всех случаях по вашему усмотрению. Я уверен, что все ваши предначертания обратятся к поражению неприятелей, к славе отечества и общему благу». Правда, при этом было указано: «1) при успехе преследовать неприятеля доколе можно, не подвергая себя опасности; 2) не склоняться на предложение о перемирии и мире; 3) иметь несколько пунктов, на которые можно бы было опереться в случае неудачи».