В размышлениях и разговорах проходил обычный их день, кроме тех, когда собирались вместе жители поселения на общей поляне. Или дома нужно было помочь в делах семейных родителям тогда договаривались они встретиться в другое время. И вновь шли к поместью своему будущему. Ко дню венчания нужно было им спланировать, что и где расти будет, где дом и иные постройки встанут, чтобы в важнейший для обоих день заложить на века родовое поместье.
У соседей сегодня было шумно. Вчера вечером, как сказала Ладомила, к ним пришли барды странствующие музыканты и певцы, о которых слава шла по селениям светлая. Заночевали, а теперь готовились перед сельчанами выступить. Песни свои петь собирались.
Мирослава достала праздничный сарафан, старший брат, двадцатилетний Миродар, надел вышитую матерью рубашку. Вот и вся семья собралась: старшие две дочери Велимира и Ладомилы давно семьями жили в соседних поселениях.
К бардам относились в селении с великим почтением. Помнили о тех первых Бардах посвящённых, учеников друидов, которые прежде двадцать лет обучались, чтобы идти и петь людям песни свои, исцеляющие Души, несущие Свет и Истину, Образы Творящие. Многое изменилось с тех пор, но и теперь появлялись те, кто стремился продолжать великое дело погибших в неравной битве с римскими легионами. В отличие от первых Бардов, кроме голоса, уже использовались ими музыкальные инструменты: в числе их были дудки, флейты и свирели, рожки и гусли.
Мирослава, не дожидаясь брата и сестёр, пошла первая на общую поляну, надеясь увидеть там Данияра. Так и случилось: на большом открытом месте, обрамлённом кустарниками и высокими деревьями, которые не могли спрятать от солнечного света такое обширное пространство, среди собравшихся жителей селения разглядела девушка своего жениха. С удовольствием заметила она, что по случаю праздника надел тот её подарок белую рубаху с синим вышитым орнаментом.
Увидев суженую, Данияр подошёл встретить её. Мирослава обратила внимание, что жених чем-то очень увлечён: большая часть мужчин окружили бардов и, видимо, занимали тех расспросами, ведь странники много где побывали и многое видели. Для жителей поселения, не уходивших от родины на большие расстояния, поговорить с пришлыми было делом интересным и важным.
Бардов было шестеро это стало видно, когда селяне, наконец, разошлись по периметру поляны и оставили просторное, залитое солнцем место, на котором расположились музыканты. Все затихли, когда начали они петь. Звучные голоса в сопровождении чарующей музыки, извлекаемой из струнных инструментов, флейты и свирели, начали повествование своё о счастье и любви, о прекрасной Земле, о мужестве и доброте, о красоте и радости. Двое из бардов самый старший и молодой пели и играли на инструментах, которые называли гуслями, перебирая их звонкие струны. Остальные сопровождали песни переливами свирелей и проникающими в сердце мелодичными звуками флейт. Это было настолько завораживающее действо, что на поляне воцарилась глубокая тишина даже птицы, казалось, умолкли, прислушиваясь.
Когда молодой гусляр запел очередную песню, Данияр взял Мирославу за руку.
Я пою тебе свою песнь рассветную
Там, где мир ещё тихим сном объят.
Ты была моею мечтою светлою,
И в краю родном я нашёл тебя.
Ты услышишь песню мою рассветную.
Где бы ни был я в этот час,
звонким пеньем птиц и дождями летними
эта песня однажды разбудит нас.
Ото сна разбудит тысячелетнего
и сердца навеки соединит.
Ты услышишь песню мою рассветную
для тебя струна моя зазвенит,
молодой бард закончил петь. Влюблённые вокруг держали друг друга за руки Данияр заметил это и посмотрел на Мирославу, в очередной раз залюбовавшись красотой своей избранницы. Она слушала, опустив длинные ресницы, прятавшие такие знакомые юноше глаза светло-серые, принимающие разные оттенки, от небесно-синего, до бледно-зелёного, взволнованная, с лёгким румянцем на чистом лице, которое обрамляли светло-русые, слегка вьющиеся, длинные волосы. Чувствуя тепло её руки в своей, Данияр испытывал гордость.
Потом были хороводы и песни, которые сами жители селения пели вместе с бардами. А местные музыканты достали свои инструменты. Мужчины, сев подле гостей на длинные стволы упавших вековых деревьев, служившие им скамьями, расспрашивали странствующих о том, что видели те на своём пути. Иногда пожилые задумчиво взглядывали поверх собеседников, собирая в горсти длинные бороды, и лица их были озабоченны. Но это не мешало всеобщему веселью.
Потом были хороводы и песни, которые сами жители селения пели вместе с бардами. А местные музыканты достали свои инструменты. Мужчины, сев подле гостей на длинные стволы упавших вековых деревьев, служившие им скамьями, расспрашивали странствующих о том, что видели те на своём пути. Иногда пожилые задумчиво взглядывали поверх собеседников, собирая в горсти длинные бороды, и лица их были озабоченны. Но это не мешало всеобщему веселью.
Данияр, который с любопытством прислушивался к разговору отца с двумя старшими бардами, вспомнил о Мирославе, оставленной им в кругу девушек и парней, игравших в ручеёк. От услышанного много противоречивых мыслей появилось у юноши в голове. Он встряхнул каштановыми волосами, вздохнул и отправился искать невесту, которую нигде не было видно. Обойдя поляну, он остановился, слушая чудесные и проникновенные звуки флейты, потому что у подножия небольшого пригорка увидел сидящую на гладком большом камне свою Мирославу.
Глава шестая
Юбилей, после долгих размышлений, решили всё-таки отметить дома: совсем немного пригласили людей, да и домашняя обстановка располагала к более непринуждённому общению. А среди гостей чужих не было только родственники и близкие друзья.
Елена Васильевна по торжественному случаю украсила себя удивительной красоты колье из тридцати жемчужин и жемчужными серёжками, подаренными мужем этим утром. А накрыть богатый стол ей помогли приехавшие сегодня жена брата и племянница Катя.
После обеда, к началу праздничного застолья, прибыла на такси и Татьяна Дмитриевна, пришли давние друзья семьи Ольга и Павел Берестовы, последними явились на порог двоюродный брат мамы дядя Миша с женой Таней и двумя сыновьями старшеклассниками, которые тут же с энтузиазмом похвалились Марине своими новыми телефонами и принялись объяснять ей, на какие чудеса способна эта супер-техника. К ним тут же присоединилась Катина дочь Ксюша, вынув из кармана собственный смартфон и погрузившись в обсуждение.
Смотри, молодёжь, учись, громко произнёс в разгар праздника дядя Миша, хлопая одного из сыновей по плечу. Тридцать лет в любви прожили
Стали вспоминать молодость. Берестов, папин однокурсник, рассказывал, как жили в студенческом городке и дружили между двумя вузами.
И что ты, Лена, в нём нашла? засмеялся дядя Паша после очередной шутки Владимира Дмитриевича. Такая серьёзная девушка, а этот, он хлопнул друга по плечу, ни слова без подвоха сказать не может!
Мама улыбнулась:
А как было не влюбиться? Красивый, высокий, одни чёрные волосы чего стоили
При этих словах Маринин отец победоносно приподнял красивые чёрные брови и взглянул на друга:
А как ты думал? Я ж первый парень был!
Он был тако-о-ой! вздохнула Елена Васильевна.
Однако много ж мне пришлось усилий приложить, чтоб ты это заметила! усмехнулся муж и крепко обнял её, казавшуюся совсем хрупкой рядом с ним.
А я, помню, всё думала, что же это делал будущий инженер в общежитии пединститута? сказала тётя Галя, жена маминого брата.
О, я всегда знал, что жену следует искать среди филологов! заявил папа.
Марина любовалась отцом и его сестрой. Они были очень похожи. Оба высокие, смуглые, темноволосые. Отцовская кровь проявлялась в Марине чертами лица и матовостью кожи, а вот цветом волос, глаз и телосложением она пошла в маму.
Несмотря на то, что тётя Таня была шестью годами старше папы, её волосы почти не тронула седина. И лёгкая полнота совсем не вредила ей. В молодости же была она настоящей красавицей. Яркая, похожая на испанку, сразу после юрфака она вышла замуж за коллегу работала в прокуратуре. Но спустя три года муж трагически погиб, и она, так и не успев стать матерью, больше не вышла замуж, с головой уйдя в работу и сделав благополучную карьеру.
Марине нравилось общаться с тётей. Она была человеком независимым и твёрдым, мало интересующимся мнением окружающих о собственной персоне. Потому, когда в жизни её, после прочтения книг о сотворении родовых поместий, начались перемены, никто и удивиться, а тем более возразить ей, не смел. А удивляться было чему.
Вот и сейчас, за праздничным столом, папа, как обычно, отпускал шутки в адрес тёти Таниной «блажи». Она лишь улыбалась снисходительно, а дядя Миша вдруг сказал, опершись локтем о стол и наклонившись к Марининому папе: