без Аликампа и без Пропилей: <> sans Alyscamps ni Propylées <> Аликамп (фр. Les Alyscamps), римский некрополь в Провансе неподалеку от Арля. Пропилеи (арх.) греч. Προπύλαια, преддверие, вход вообще галерея или колоннада перед храмом (напр. Пропилеи афинского Акрополя).
К 6-й части:
и взятыми в виде дани Девственницами, идущими по вспаханным гимном полям: <> et ses tributs de Vierges cheminant dans les labours de lhymne <> Возможно здесь обыгрываются близкие по звучанию лат. сущ. hymen, или «гимéн» (= девственная плева) и др.-греч. μνος = гимн или хвалебная песнь, первоначально обращенная к богам;
Пребендарий (религ.) духовное лицо, управляющее церковным округом и получающее с него доход или пребенду;
завязывая в узел интриги стремительный поток невольников, илотов и великих Бастардов: <> nouant à ses ruées desclaves et dilotes ses grands Bâtards divins <> Илоты (ист.) др.-греч. Έίλωτες, после завоевания дорийцами Пелопоннеса (к VIII в. до н. э) так стали называть населявших южную часть Лаконии (Спарта) военнопленных, или государственных крепостных (Любкер), которые жили в имениях спартиатов и занимались обработкой земли. Хозяева не могли ни убить принадлежащих им илотов, ни отпустить их на волю. Обращение с илотами было отмечено крайней жестокостью, что не раз приводило к вспышкам восстаний, как, например, в V в до н.э., когда после землетрясения в Спарте (ок. 465 г. до н. э) началась 3-я Мессенская война. Известна и т.н. криптия (Κρυπτεία), или жестокая охота спартанских юношей на илотов (от имени государства) 26. Бастард = рождённый вне законного брака. Также может означать и «смешанных кровей».
Кобылиц, ведущих свои родословные от Эталонов эталоны, зд. жеребцы с эталонным для породы экстерьером и происхождением;
смешиваясь с ароматом фукуса фукус, («морской дуб», «царь-водоросль», «морской виноград») род бурых водорослей, определяющих облик литорали северных морей;
явив свой возраст в герцинских складках своих покровов Герцинская складчатость совокупность процессов тектогенеза, проявившаяся в среднем и позднем палеозое как эпоха интенсивного горообразования и магматизма и приведшая к возникновению складчатых горных систем (герциниды).
широко представленной париетальной флоры в оригинале: <> de lample flore pariétale <> Париетальный (от лат. parietalis) = пристеночный, зд. растения вдоль стен и на стенах.
«О! Скриптор пускай подойдёт, и я ему продиктую»: <> «Ah! Quun Scribe sapproche et je lui dicterai» <> Скриптор (лат. scriptor, букв. «пишущий») = переписчик, писатель, автор, повествователь, (напр. Rerum S., historiarum s.) одно из ключевых понятий в философии постмодернизма, заменяющее понятие Автор и фиксирующее отказ философии от т.н. «субъекта письма», тогда как Скриптор, по словам Р. Барта, «рождается одновременно с текстом и у него нет никакого бытия до и вне письма». Таким образом, письмо являет собой «единственно возможное пространство, где может находиться субъект письма» (Р. Барт). Фигура Автора, напротив, деперсонифицируется, «становится кодом, неличностью, анонимом» (Ю. Кристева).
Сыщется ли Азиарх азиарх = верховный жрец, наблюдавший за священными играми, праздновавшимися в Малой Азии;
и её детинец: <> et sa défense <> Детинец (уст.) от дитя = укрепление, оплот, внутренний двор крепости, потому что в детинце укрывались несовершеннолетние дети (Фасмер);
Строфа
I. Города, ввысь устремленные и обращенные лицом к морю, повсюду освещались солнечным светом
1
Города, ввысь устремлённые и обращённые лицом к морю, повсюду освещались солнечным светом, и каменные творения рук человеческих величаво купались в золотистых солёных брызгах.
Офицеры в порту день-деньской занимались рутинными делами пограничников: пополнением запасов пресной воды, взиманием дорожной пошлины; работами по установке пограничных столбов и урегулированием вопросов, связанных с перегоном скота на горные пастбища.
Ждали Пленипотенциаров, посланных морем открытым, О! Хоть бы альянс, наконец, предложили!.. И толпа к эскарпам неслась, выступающим в бурные воды к основаниям рамп, по которым различные грузы вниз и вверх обычно таскают, и даже к заострённым скалистым вершинам (торчащим из моря), этим мечу и шпоре, к которым на эпюре привязаны громады задуманных сооружений из камня.
Какая плутня-звезда ещё и нарушила тайный код и вывалила из своего заостренного рога костяшки примет и знаков на гладкую поверхность недвижных вод?
В снабжённых шлюзами водоёмах, присягнувших Коммерции Жрецов, словно в пробитых чанах алхимика и валяльщика войлока, бледное небо разводило пожиже забвение предначертаний земли Белые птицы покрывали своим помётом гребень стен превеликих.
2
2
Пограничная архитектура. Мешанина дел и забот портовых Молим вас, Море срединное, и вас, Земля Авеля!
Оброк благосклонно принят, сервитуты разменены. Барщина земли по судебному решению, вынесенному камнем!
Море хвальное хвалилось яшмы своей зелёными глыбами. И без остановки вода омывала изножья безмолвные скал.
«Сыщи своё золото, Поэт, для кольца обручального и сплавы для колоколов на путях опасного плаванья. « Это бриз морской во все порты, и море там, где кончаются все улицы, это море и бриз в наших реченьях, законов наших рожденье.
«Женское тело образец высочайшей роскоши золотое сечение! а для Града, в котором нет ни вещицы из слоновой кости, имя твоё, Патрицианка!»
Ибо весьма привержены мы лести и хватит уже ловить сейчас в жёлтые сети тех гаваней, которые скрыты внутри нас
Море, в спазмах медузьих, светоносными певучими фразами и муками зелёного огня превеликими, вело, вело золотые свои антифоны.
И щит герба, с сохранившимися на нём древними надписями, на волноломе аванпорта те, кто навсегда остался в памяти, отдавали свои голоса в пользу некоего крылатого чудовища;
А змий, пасть свою свесивший там, где сходятся стрелки мола, увенчанный добытым в бою белым пером, грезил, грезил среди пены
О более отдалённых забегах, где дымятся крупы иных лошадей
3
В иных краях всё было не столь ясно. В низинах Города процветали, удобно устроившись между пятью своими холмами и в окружении ланей железных, пребывая в неведеньи относительно моря;
Или, пастушеским шагом неспешным поднимаясь в гору по травостою с навьюченными мулами и упряжками мытарей, уходили наверх, чтобы обживать плодородные земли по всему склону, разбитому на десятины.
А другие, обессилев, искали опору возле водных пространств, наваливаясь на них могучими стенами богаделен и тюрем, стенами цвета аниса, укропа и сенеции, любимицы бедняков.
Были ещё и такие, кто, надрываясь словно матери-одиночки, слабели день ото дня и спускались к вязким болотам осторожным шагом женщин, промышляющих чисткой отхожих мест, с лишаями на лбу и прилипшей к босым ногам чешуёй.
Порт, где судà костылями килей вязнут в иле придонном, напоминая могилы по краям лагун, покоящиеся на антаблементах из окаменевших красных водорослей и черного мела.
Знавали мы эти пределы, к которым, в конце концов, выводили улочки и тропки, эти насыпные дороги, по которым волоком волокли судà, и для чего-то вырытые ямы, куда осыпается каменный алфавит битой лестницы. Видали мы и рампы железные поручни, и эту розовую полоску винного камня на мелководье отступившего моря.
Там, где дочери пустырей и свалок на глазах у младших сбрасывают ввечеру перепачканное месячными бельё.
Здесь альков для всех и каждого с чёрной подстилкой запекшейся крови.
Море, тлёю не тлимое и ржавчиной не снедаемое, смывает тут свою грязь.
Лакание собаки из кавернозных пустот, заполненных водою.
Линии, где соприкасаются камни, покрыты мельчайшими фиолетовыми водорослями, мягкими, словно мех выдры
Повыше площадь колодцем без закраины, вымощёная потускневшим золотом и зелёными плитами ночи великолепна, словно самка колхидского павлина огромная роза из чёрного камня наступившего завтра народной смуты и фонтан с медным изливом, с фигурой человека, истекающего словно резаный петух.
4
Тебя было слышно, смех вод, даже в стороне от моря, на этих приходских кладбищах.
Вдалеке ливень, ливмя льющийся, словно переливчатый покров Ирис, там и сям пронзаемый серпами молнийных вспышек, распахнувшись, открывал благодать омытых равнин; дикие свиньи перепахивали своими рылами землю, хранившую золотые маски; старики, вооружившись палками, атаковали фруктовые сады, а над синими раздолами, обиталищами лая, отрывистые звуки рожка обходчика сливались ввечеру с гулом большой раковины торговца морскими дарами У людей была желтая овсянка в клетке из зеленых ивовых лоз.
О! пусть движенье вещей к своему берегу, вширь увеличившись и словно переходя в руки нового хозяина, всех движенье вещей к своему берегу нас, наконец, отдалит от Волшебницы древней: от Земли с её желудями цвета ржавчины, от тяжелой косы влас цирцеиных и от веснушек заката, по небу плывущих и отражающихся в зрачках домочадцев!
Час алчбы заалел в заросших лавандой приморских пустошах. На небе цвета пустынной мяты пробуждались звёзды. И заходящее Солнце пастушье, гонимо жужжанием пчёл, прекрасным ревнителем веры, в развалинах храма застывшим, спускалось к докам, к бассейнам стоячей воды, где чистят днища судов.
Там, среди землепашцев и морских кузнецов, заливали вином глаза чужеземцы, разгадавшие загадки пути. Там, нагреваясь до наступления ночи, становился невыносимым запах вульвы, идущий от низин, оставленных морем во время отлива. В железных своих корзинах мерцали, словно угли, красные огоньки богадельни. Слепой пытался застать врасплох краба-могильщика. И луна над кварталом чернокожих гадалок
Хмелела от пронзительных взвизгов флейт, сопровождаемых возгласами олова:
«Мученье сынов человеческих, огонь вечерний! Сотни немых божеств на своих каменных алтарях! Но позади ваших семейных столов во веки веков пребудут море и весь этот женский запах от водорослей, не такой пресный как облатка священника Сердце твоё, [сердце] мужа, о, прохожий, этим вечером найдёт свой приют среди портового люда, словно светник, пламенеющий на носу чужеземного судна.»
Сообщение Мэтру звёзд и навигации.