4
Тебя было слышно, смех вод, даже в стороне от моря, на этих приходских кладбищах.
Вдалеке ливень, ливмя льющийся, словно переливчатый покров Ирис, там и сям пронзаемый серпами молнийных вспышек, распахнувшись, открывал благодать омытых равнин; дикие свиньи перепахивали своими рылами землю, хранившую золотые маски; старики, вооружившись палками, атаковали фруктовые сады, а над синими раздолами, обиталищами лая, отрывистые звуки рожка обходчика сливались ввечеру с гулом большой раковины торговца морскими дарами У людей была желтая овсянка в клетке из зеленых ивовых лоз.
О! пусть движенье вещей к своему берегу, вширь увеличившись и словно переходя в руки нового хозяина, всех движенье вещей к своему берегу нас, наконец, отдалит от Волшебницы древней: от Земли с её желудями цвета ржавчины, от тяжелой косы влас цирцеиных и от веснушек заката, по небу плывущих и отражающихся в зрачках домочадцев!
Час алчбы заалел в заросших лавандой приморских пустошах. На небе цвета пустынной мяты пробуждались звёзды. И заходящее Солнце пастушье, гонимо жужжанием пчёл, прекрасным ревнителем веры, в развалинах храма застывшим, спускалось к докам, к бассейнам стоячей воды, где чистят днища судов.
Там, среди землепашцев и морских кузнецов, заливали вином глаза чужеземцы, разгадавшие загадки пути. Там, нагреваясь до наступления ночи, становился невыносимым запах вульвы, идущий от низин, оставленных морем во время отлива. В железных своих корзинах мерцали, словно угли, красные огоньки богадельни. Слепой пытался застать врасплох краба-могильщика. И луна над кварталом чернокожих гадалок
Хмелела от пронзительных взвизгов флейт, сопровождаемых возгласами олова:
«Мученье сынов человеческих, огонь вечерний! Сотни немых божеств на своих каменных алтарях! Но позади ваших семейных столов во веки веков пребудут море и весь этот женский запах от водорослей, не такой пресный как облатка священника Сердце твоё, [сердце] мужа, о, прохожий, этим вечером найдёт свой приют среди портового люда, словно светник, пламенеющий на носу чужеземного судна.»
Сообщение Мэтру звёзд и навигации.
Примечания
К 1-й части:
Ждали Пленипотенциаров Пленипотенциар, зд. полномочный представитель;
И толпа к эскарпам неслась: <> Et la foule se portait aux avancées descarpes <> Эскарп (нем. Eskarpe) фортификационный термин, обозначающий укрепление (заграждение), создаваемое на скатах местности, обращенных к противнику, с целью искусственно увеличить крутизну склона (см. Эскарп в ИСГ);
К основаниям рамп: <> Au bas des rampes coutumières <> Рампа (от фр. ramper, «быть покатым») зд. устройство для подъема-спуска грузов в порту;
этим мечу и шпоре, к которым на эпюре привязаны громады задуманных сооружений из камня у Сен-Жон Перса: <> qui sont le glaive et léperon des grands concepts de pierre de lépure <> Эпюра (фр. épure) = чертёж, схематическое изображение;
К 2-й части:
Оброк благосклонно принят, сервитуты разменены: <> Les prestations sont agréées, les servitudes échangées <> Сервитут (от лат. servitutis) зд. повинность, обязанность, обязательство;
Море, в спазмах медузьих, светоносными певучими фразами и муками зелёного огня превеликими, вело, вело золотые свои антифоны: <> La mer aux spasmes de méduse menait, menait ses répons dor, par grandes phrases lumineuses et grandes affres de feu vert <> Антифон (от греч. άντί и φονέω, «звучащий в ответ», «вторящий») песнопение, исполняемое поочередно двумя хорами или солистом и хором, рефрен (до и после псалма или евангельских песней);
на волноломе аванпорта Аванпорт (фр. avant-port), защищённая от волн внешняя часть водного пространства порта;
К 3-й части:
[стенами] цвета аниса, укропа и сенеции, любимицы бедняков у Сен-Жон Перса: <> couleur danis et de fenouil, couleur du séneçon des pauvres <> Сенеция (лат. Senecio), или крестовник суккулентное (лиана) растение со стелющимися листьями;
покоящиеся на антаблементах из окаменевших красных водорослей и черного мела: <> sur les entablement de maërl et de craie noire <> Антаблемент (арх.) фр. entablement (от table = стол) в архитектуре означает систему перекрытия кровли, лежащую на колоннах, здесь верхняя часть могилы. Сущ. м. maërl (согласно Larousse) бретонского происхождения и означает песчаные кальценосные отложения эстуариев (устьев рек), которые образовались из красных водорослей (лат. Lithothamnium). Эти отложения, похожие на красноватый ил, используют в Бретани в качестве удобрения, а само слово maërl этимологически восходит к старофранцузскому marle, означавшему «вид жирной известковой почвы, которую используют вместо навоза»24.
огромная роза из чёрного камня наступившего завтра народной смуты: <> la grande rose de pierre noire des lendemains démeute <> Здесь завтра (des lendemains) во мн. числе, а мятеж (émeute) в единственном, т.е. букв.: «огромная роза тех дней, которые следуют за восстанием (мятежом)» или «завтрашних дней мятежа».
К 4-й части:
Вдалеке ливень, ливмя льющийся, словно переливчатый покров Ирис, там и сям пронзаемый серпами молнийных вспышек, распахнувшись, открывал благодать омытых равнин: <> Au loin laverse traversée diris et de faucilles lumineuses souvrait la charité des plaines <>, т.е. букв.: «Вдали ливень, радугой пронизанный и серпами светозарными» Сущ. м. iris означает здесь, конечно, собственно радугу, в переводе допущена вольность: радуга заменена на «покров Ирис» богини радуги (др.-греч. η̉ Ίρις), дочери океаниды Электры25 от Фавманта («Чудесный», Θαύμας, божество морских чудес), сестры Гарпий, посланницы богов и посредницы в отношениях между Олимпом и людьми, о которой Гомер говорит ветроногая, вихреноногая, златокрылая26. Она (а не Афродита), согласно некоторым авторам, является матерью Эроса. Сцены с её участием можно встретить в античной вазописи (скульптурных изображений не найдено). Чаще всего это лёгкая крылатая фигура с кадуцеем или кувшином (чашей) в руке. Важно также было учесть и звукопись laverse traversée diris, которую автор перевода решил подчеркнуть, прибегнув к аллитерации: вдалеке ливень ливмя льющийся переливчатый.
Сердце твоё, [сердце] мужа, о, прохожий, этим вечером найдёт свой приют среди портового люда, словно светник, пламенеющий на носу чужеземного судна: <> Ton cœur dhomme, ô passant, campera ce soir avec les gens du port, comme un chaudron de flammes rouges sur la proue étrangère <> Свѣтникъ (см. свѣтъ в СД1) = плошка, латка, жирник, лампадка. Сущ. м. chaudron означает небольшую посудину, плошку с ручкой, в основном применяющуюся на кухне27.
II. От Мэтра звезд и навигации
От Мэтра звёзд и навигации:
«Они назвали меня Тёмным, и моя речь была о море.
«Год, о котором говорю я, есть величайший Год; Море, к которому я обращаюсь с вопросом, есть величайшее из морей.
«Кланяемся берегам твоим, безрассудство, О, всевышнее Море желания
«Хотя на суше состоянье моё достойно сожаления, однако на морях владенья мои огромны, а профит, по сводкам заморским, не поддаётся исчислению.
«Вечер, словно пашня, покрытая севами света
«Нас тянет к берегам великих Вод, словно Пожирательницу просвирников к входу в свою пещеру,
Она, кого древние Мореплаватели в робах из белой кожи вместе с могучими баловнями судьбы, оруженосцами и свитконосцами, приближаясь к чёрной скале, известной своими ротондами, имели обыкновение приветствовать исполненной благоговения овацией.
«Я за вами пойду, Счислители! И за вами, Мэтры чисел!
«Божества, под покровом ночи козни свои украдкой творящие, почище тех, кто промышляет морским разбоем?
«Биржи морской игроки, разжигающие ажиотаж выгоды своей ради, счастливо пускаются в дальние спекуляции: без числа открываются всё новые пункты торговли там, где с успехом налажено и активно поддерживается линейное судоходство
«Год, названный гелиакальным и раскрывшийся в своих тысячах тысяч тысячелетий, не сравнить с тотальной всеобъемлемостью Моря, которое меня окружает. Бездна восхищает меня и погружение божественное откровение.
«И не знающая родины звезда восходит к вершинам зелёного Века,
«А моя прерогатива в отношении моря грезить для вас этою грёзой реальности Они назвали меня Тёмным, а жил я в блеске лучей.»
***
«Тайна мира, не отставать! Ведь близок час, когда, наконец, штурвал из наших рук возьмут другие! И увидел я, как в небесном часовом механизме скользят в священном елее огромных размеров сверкающие оболы,
«А чьи-то большие руки, словно лучащиеся добротой, открывают передо мной ненасытной мечты моей призрачные стези,
«И я не испугался виденья моего, но, доверчиво открываясь охватившему меня трепету, без страха и стеснения, с приличествующей раболепностью, предстал перед безграничной милостью.
«Преддверие веданья! Порог, за которым сияние! Ароматы вина, рожденье моё видевшего, из того винограда, который давлен был совсем не здесь.
«Море само, словно нежданная овация! О, Море, пучина-согласница и заступница единственная наша! Птичий крик над рифами, бриз, к престолу своему спешащий,
«И тень паруса скользит к пределам мечты
«Я говорю, что некая звезда рвёт держащую её цепь в Небесных стойлах.
И не знающая родины звезда восходит к вершинам зелёного Века Они назвали меня Тёмным, и моя речь была о море.»
***
«Кланяемся сказанному тобой, Кормчий. Это не для плотского ока, не для белого глаза, обрамлённого красными ресницами, который рисуют на планширах судов. Ищу удачу в предугожденьи вечернем и в голубой дымке, укрывшей хмельной разум аргуса там, где, среди рифообразующей флоры, словно пламя зелёного огня пробежит дыхание пророка.
«Боги! Нет нужды в благовониях и ароматных эссенциях, сжигаемых на железных жертвенниках на краю уходящих в море скалистых уступов,
«Чтобы увидеть как, ещё до света, проходит по водам, под развёрнутыми парусами ущельем женственности своей, великая делийская заря
« Всё сказанное вечером и в предугождении вечернем.
«И ты, Сон несотворенный, который знает всё, и я, который был сотворен, не знающий ничего, что делаем мы вдвоём на этих берегах разве не ловушки свои расставляем, надеясь, что ночь в них попадется?
«А Девы те, что урны преобъёмистые моют, их обнаженною рукою обымая, в ночи спустившись к берегам белеющих ротондами [священных] островов, что делают они, богоревнивые, разве не то же, что и мы? Они назвали меня Тёмным, а жил я в блеске лучей.»