Прощай, солнце
Книга вторая
Василий Варга
© Василий Варга, 2021
Василий Варга
1
Маленький Володя, будущий прокурор Москвы, воспитывался у тетки Прасковьи, родной сестры отца. По доносу соседа отца забрали работники НКВД в 1952 году незадолго до смерти вождя народов Иосифа Джугашвили.
Мать Володи постигла та же участь. Ей сохранили жизнь, но послали на перевоспитание в духе преданности великому учению, на испытательный полигон ядерного оружия. На полигоне было пятьсот женщин и пятьсот мужчин женихи и невесты. Им после окончания смены разрешалось проводить время вместе, поощрялось зачатие и возможное деторождение. Ученые пытались выяснить, как влияет радиация на потомство и будет ли вообще продолжение человеческого рода после всемирной ядерной войны. В загнивающих странах такое испытание проводилось на собаках, крысах, на мышах, а в советском союзе на людях, на человеческом материале согласно указанию вождя народов. После очередного взрыва атомной бомбы в Семипалатинске в учебных целях, им, как подопытным кроликам, разрешали абсолютно все. Хорошо покормили, дали по стакану вина и разместили попарно на нарах. Ангелина, мать Володи, после близости с одним крепким сибиряком, как будто зачала и должна была родить малыша, да вот беда: начала слабеть, и эта слабость набирала обороты, мешок с цементом уже не могла поднять, а затем и вовсе слегла, а через три месяца отдала богу душу, и была похоронена в общей безымянной могиле.
Мальчику исполнилось всего три года, и отца с матерью он помнил очень смутно, как неяркий сон, но все же задавал тетке, а звал он ее матерью, один и тот же вопрос: а где папа?
Прасковья Ивановна произносила дежурную фразу:
В командировке, дитя мое, и отворачивалась к окну. Что-то сжимало ей горло, давило на ушные раковины, прокалывало мышцы щек, сотрясало губы, увеличивая количество морщин. Кончиком выгоревшего на солнце платка вытирала слезы, а они текли снова и снова; когда лицо высыхало, звала его к себе, поднимала на руки и сильно прижимала головку к своей груди.
А когда я вырасту, я тоже буду в командировке? не унимался Володя.
Дай Бог тебе вырасти сам дорогу найдешь, хоть она и трудная будет, ибо нет пощады детям врагов народа. А от такой командировки, как у папы, храни тебя Господь Бог.
Тогда не поеду в командировку, всегда буду рядом с тобой, мама.
В сельской школе мальчик учился на круглые пятерки, и как бы учителя ни усложняли вопросы, он отвечал четко и правильно, да еще сам тянул руку, просился к доске.
И вот как гром среди ясного неба, прогремели слова Хрущева на двадцатом съезде партии о культе личности и о беспощадных сталинских репрессиях. Тысячи безвинных людей, томящиеся в ленинско-сталинских концлагерях, (ячейках коммунизма) стали возвращаться к родным очагам, а отец Володи не вернулся: кости его, видимо, давно гнили в далекой сибирской тайге. Родной матери тоже не суждено было увидеть землю, на которой она родилась и выросла.
Володя тяжело переживал, но отношение к нему со стороны учителей резко изменилось. Да и власти стали теплее относиться к семьям врагов народа.
Окончив среднюю школу с золотой медалью в городе Ровно, он подался в Харьков, где был принят в юридический институт. Ему, как круглому сироте, лишенному отца и матери по вине родной советской власти, выделили койко-место в общежитии и назначили стипендию в размере 18 рублей в месяц.
Его однокурсники, в основном выходцы из восточных областей Украины Харьковской, Донецкой, Запорожской и Днепропетровской называли бандером, западником, чьи взгляды не соответствуют духу времени. Западники это люди второго сорта, они никогда не симпатизировали советской власти и вообще ориентация у них, какая же у них ориентация? На этот вопрос никто ответить не мог, да и не пытался: если в газетах написано об этой ориентации, значит, это так и есть.
Ты неправильно выговариваешь букву «г», сказал ему Толя Яковенко, с которым Володя сидел за одной партой. И вообще акцент у тебя сугубо западный, а значит, бандерский. Так ты хороший парень, скромный, вежливый, но бандер. А бандер это бандер, сам понимаешь. Но я хочу тебе помочь. В свободное время ты будешь мне читать «Исторический материализм» вслух. А я стану делать тебе замечания, поправлять. Букву «г» надо выговаривать твердо, а не мягко, как это делаешь ты. И вообще надо прощаться с украинским языком: на украинском говорят только в деревне. Хочешь слыть деревенщиной, балакай на родной мове. Я лично от этого давно отказался.
Трудно отказаться от языка, который ты впитал с молоком матери. Мы же с тобой украинцы, почему мы должны отказываться от родного языка? Институт это одно дело, а здесь, в комнате, где мы проводим свободное время, где ночуем и готовимся к семинарам, почему бы нам ни общаться на родном языке?
Ты, Дупленко, отстал от жизни. На каком языке общался Ленин? Что сказал товарищ Сталин о русском языке, помнишь? Ну, так вот. Русский язык это язык межнационального общения, на котором общались гении всего человечества Ленин и Сталин. Ты-то комсомолец?
Да, вступил недавно, а куда деваться?
Что значит, куда деваться, ты что не рад?
Радости полные штаны, сказал Володя и осекся.
Сразу видно, что ты бандер. Тебе срочно надо перевоспитаться, иначе словом, мне тебя просто жалко. У тебя ни отца, ни матери, помочь некому, но из института тебя вышибут в любое время. Будь ктото другой на моем месте, тебе пришлось бы сматывать удочки.
Я все учту, спасибо, Толя. Мы же земляки: ты хохол и я хохол, два сапога пара, сказал Володя. А потом Хрущев, он же Сталина того, подвинул и раскритиковал. Теперь Ленина нельзя сравнивать со Сталиным.
Так-то оно так, но курс партии остался прежним. Восточные хохлы это люди преданные советской власти, разделяющие идеи КПСС, а западные, все, кто западнее Киева бандеры, люди второй категории. Они, они ну как бы тебе сказать, у вас тяготение к западу, или еще неизвестно к чему, к кому. И партия это поддерживает.
А откуда ты знаешь? спросил Володя.
Все говорят, все так думают, и я так думаю.
Володя понял, что спорить бесполезно, слепому не докажешь, что этот цвет белый, а этот серый. Он только никак не мог понять, почему Украина разделена как бы на два враждебных лагеря. Есть восточные, и есть западные украинцы. Восточные это особая каста, а западные люди второго сорта. Кому выгодно это разделение и почему украинцы стыдятся своего родного языка? Вроде никто не принуждает общаться только на русском, говори, на каком душа желает, ан нет, украинцы сами, добровольно отказываются от родного языка. В Харькове он просто не слышал родной речи, будто он жил не на Украине, а в России. И только, когда в первый раз собрался на колхозный рынок, хотя колхозным его назвать было трудно, это крестьяне несли картошку в авоськах, чтоб получить сорок копеек за килограмм: им никто не платил за тяжелый труд ни копейки, только тогда Володя услышал родную, певучую украинскую речь.
Действительно в восточных областях Украины родная речь звучала более музыкально и гораздо чище, чем на западе. Это и понятно. Хотя восточные украинцы и жили по соседству со своими старшими братьями россиянами, россияне не испортили им язык в таких масштабах, как это сделали поляки и австро-венгры на западе.
«Я действительно не знаю чистого украинского языка, подумал Володя, а потому у меня один путь: учиться русскому. Какая разница, на каком языке общаться? на русском или на украинском выражать свои мысли? Важно как мыслить, что говорить: правду или ложь. Ложь на любом языке есть ложь».
Окончив юридический институт, Володя подался в Москву искать счастья. В его пустых карманах звенела только мелочь. Днем он бродил по городу, а на ночлег уезжал на Киевский вокзал, пристраивался на свободную скамейку и дремал всю ночь.
В одно из воскресных дней Володя отправился на улицу Горького, так тогда назвалась Тверская. Это центр города. Если идти от метро «Пушкинская» в сторону Красной площади, то вскоре перед вами Исторический музей, а за ним огромные пятиконечные рубиновые звезды Кремля. Даже если ваши глаза не привычны к красоте, и ваша душа равнодушно воспринимает восход и закат солнца, то Кремлевские башни и сверкание звезд в любое время суток не оставит вас равнодушным. От Тверской, рукой подать до Красной площади. Отсюда не видно кладбища, где захоронены коммунистические ортодоксальные вожди и потому ничего не напоминает вам о кровавом прошлом.
Не доходя до Центрального телеграфа, Володя громко произнес:
Какая красота!
Две девушки, шедшие рядом с ним, он просто не замечал их, замедлили шаг, он тоже едва передвигал ногами, и одна из них спросила:
Вы, видимо впервые в Москве, не так ли?
Володя посмотрел на них, приветливо улыбнулся и произнес:
Вообще-то, да. Но я здесь уже четвертый день. Говорят, что три города самые красивые в СССР Петербург, Москва и Киев. Вы согласны с этим?