И словно почувствовав это, Андрей не настаивал на продолжении разговора. Молча они поднялись по лестнице и прошли по коридору.
Алиса уже спала, и когда они втроём ужинали и пили чай на кухне, ни Андрей, ни, тем более, Эркин ни словом об этом не обмолвились. Рассказывали о школе, кто как отвечал. Женя, узнав об уроках шауни, горячо одобрила их решение ходить на эти занятия.
И очень удачно, что в одно время с Алиской, Женя оглядела стол. Андрюша, возьми ещё печенья. А я спокойно дома уберусь и на рынок схожу.
На рынок тогда в воскресенье, возразил Эркин. Одной тебе тяжело.
Женя кивнула.
Ладно, и лукаво подмигнула. Найду себе занятие.
У неё получилось очень похоже на Эркина, и Андрей тут же выразил самое горячее одобрение и полный восторг. Смеялся и Эркин.
Потом последовала обычная вечерняя суета с мытьём посуды, и наконец пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.
У себя в комнате Андрей поставил в шкаф книги, уложил тетради в ящик стола. В пятницу русский, математика и история Надо будет тетради купить. И портфель. Даже два. Себе и Эркину: не всегда же у них будут смены совпадать Мысли были усталые, рваные. Нет, не будет он сегодня читать. Устал.
Он быстро постелил себе, прислушался. Вроде, тихо, ну, если он и столкнётся с Эркином не страшно. Но что же всё-таки произошло? Гнида эта трепала, что Фредди лицо не удержал. Стрелял и не попал? Впритирку бил? Зачем? Во что Эркин вляпался, что Фредди пришлось так его гнать? Ну, ладно, не сегодня, так завтра-послезавтра он из Эркина всё вынет.
В ванной пусто, и халата Эркина на месте нет, значит, разминулись. Андрей быстро вымылся, привычно здесь же выстирал трусы и носки не будет же он и это на Женю сваливать и повесил их на сушку. А вообще-то надо что-то со стиркой придумать. Ладно, потом обдумаем. Всё потом.
Он вернулся к себе и лёг, вытянулся на приятно прохладной простыне под тёплым мягким одеялом. Как же он всё-таки устал. Даже думать не может. Ничего, всё образуется. Всё будет хорошо.
РоссияЦареградская областьАлабиноАлабино, где разместился госпиталь, совсем, по мнению парней, не походило на Спрингфилд. До столицы час езды на электричке, зелёные от садов улицы, маленькие одно- и двухэтажные домики, главная улица с магазинами, рыночной площадью и церковью, двадцать минут на автобусе до любого из соседних таких же то ли городков, то ли посёлков. «Дачная местность», «Зелёный пояс», объясняли парням. Но не всё ли равно, как называется то место, где тебе хорошо и удобно. И Спрингфилд это там, в Алабаме, а Алабино тут, в России. Ну, совсем ничего похожего.
Крис с Люсей снимали полдома с отдельным входом и маленьким садиком. Веранда, прихожая, кухня и комната, из прихожей лестница на чердак, где можно в дождь сушить бельё и вообще приспособить под какие-нибудь хозяйственные нужды, возле кухни кладовка и крохотные ванная с уборной. «Алабино не деревня», гордо объяснила им хозяйка. И водопровод, и канализация всё как положено. Печь, правда, на дровах и угле, но есть и газовая плита, а баллоны для плиты и горелки в ванной привозят по абонементу. Пустые заберут, полные подключат. Конечно, удобно. Часть мебели им дала хозяйка, кое-что прикупили. Крис как репатриант получил три тысячи ссуды, и Люся столько же, так что деньги есть, но столько всего надо и по пустякам растратить тоже нельзя. Но но всего же хочется. Говорят, кто через Комитет репатриировался, так те совсем обалденные ссуды получили, а они Люся невольно вздохнула вместе с госпиталем, а это и ведомство, и нормативы другие. Но чтоб через Комитет это из госпиталя уволиться и в Комитете регистрироваться безработными и бездомными, а потом ещё и виз ждать, да опять же говорят, что месяцами в лагере в Атланте маринуются. Ну их, эти ссуды комитетские, никакие деньги такой нервотрёпки не окупят успокаивала себя Люся слышанными многократно рассуждениями опытных и знающих людей.
Как всегда, Люся по дороге с работы её смена заканчивалась раньше заходила в магазин или на рынок. Купить чего-нибудь вкусненького или в дом по хозяйству. Первые дни она боялась, что её урода горелого и обслуживать не захотят, но всё обошлось раз, другой и вот уже будто всегда так было.
И вот этих конфет фунтик.
Пожалуйста, три шестьдесят.
Люся уложила пакет из тиснённой бумаги в сумку и расплатилась. Дорого, конечно, но Кирочка их больше всяких других уважает. Ничего лучше трюфелей нет. Теперь домой.
Пожалуйста, три шестьдесят.
Люся уложила пакет из тиснённой бумаги в сумку и расплатилась. Дорого, конечно, но Кирочка их больше всяких других уважает. Ничего лучше трюфелей нет. Теперь домой.
За скобяной лавкой она свернула в их проулок. Над заборами свисают гроздья сирени, поют птицы, а вон уже их дом, её дом.
Через вырез в калитке Люся откинула крючок и вошла. Дорожку от калитки к крыльцу Кирочка расчистил, бурьян с лопухами по всему саду выполол. У них в саду яблоня, вишня, два куста малины, два крыжовника, а смородины три, по одному каждого цвета, и за домом огородик в десяток грядок. Хозяйство немалое. Но зато и овощи с ягодами да фруктами свои будут. Всё прибыток.
Люся взбежала по ступенькам, нашарила в сумке ключ и отперла дверь. Веранда у них тёплая, застеклённая. Пустая, правда, но будем жить, так и добра наживём. Вторая, обитая для тепла войлоком, дверь тоже с хорошим замком. Маленькая прихожая с новенькой полупустой вешалкой
В чистенькой Кирочка до блеска всё отмыл, «по-хирургически» кухне Люся выложила на стол покупки и пошла в комнату переодеться. Халатик, домашний полотняный платок, чулки не нужны, тепло уже, пусть кожа дышит, а переобулась она ещё в прихожей, теперь на кухню. Кирочка к пяти придёт, так чтоб обед уже был.
Готовить ей раньше не приходилось, так только чай вскипятить да заварить. Чему-то выучилась со слов у Тёти Паши и девочек, а на прошлой неделе купила книгу по кулинарии, но по написанному тяжело, много слов непонятных, вот и получается не всегда. Кирочка, правда, хвалит, как ни сготовлено, но она-то сама понимает, что это он по доброте и любви, а мужика кормить надо.
Люся?!
Да! откликнулась она. Я здесь.
Вперевалку вплыла Тётя Шура, соседка слева, и села на табуретку, как припечаталась к ней.
Уф-ф, жарынь-то какая сегодня.
Да уж, охотно ответила Люся. Как летом.
Ты, Люсь, огурцы-то как, высадила?
Нет ещё, вот грядки доделаем, Люся несколько смущённо рассмеялась. Мы ещё и не придумали, чего сажать. Картофеля раннего только грядку сделали и зелени немного.
Рассаду если готовую брать, начала очередное поучение Тётя Шура, это к Кравчинихе, у неё какой только нет, и крепкая вся. Всё лучше, чем самой из семян выгонять.
Люся ссыпала в кастрюлю нарезанный лук, накрыла крышкой и поставила на огонь. Теперь картошку. Мясо с луком и картошкой Кирочке очень нравится.
Не мелко порубила? Разварится ведь.
Не, Тёть Шур, я делала уже. А перед домом цветник делать будем.
И правильно, кивнула Тётя Шура. Гляжу, уже под клумбу расчистку сделали. Больно толсто кожуру режешь, Люсь.
Всё в дело пойдёт, улыбнулась Люся. Кира для компоста уже короб заготовил.
Великое дело, когда мужик с руками, вздохнула Тётя Шура.
И перешла к обычным жалобам на своих мужиков, что не допросишься сделать чего, на непочтительных невесток и непослушных внуков. Люся сочувствовала, ахала, возмущалась, ей нетрудно, а Тёте Шуре приятно, но всерьёз не слушала. Своей боли хватает, чтоб ещё чужую к сердцу подпускать. Под рассказ Тёти Шуры она поставила тушиться картошку с мясом и стала делать салат. А суп она перед самым Кирочкиным приходом разогреет, вчера так хорошо у неё получилось, и много на полных два дня.
Наговорившись, Тётя Шура ушла, и Люся стала убирать и накрывать на стол. Ели обычно на кухне. Конечно, когда Тётя Паша пришла к ним посмотреть, как устроились, её поили чаем в комнате. Оглядев кухню, Люся удовлетворённо вздохнула. Ну вот, у неё всё готово. Она вышла на веранду, залитую солнцем, просторную и такую чистую, что она и пустая не казалась бедной. А вон и Кира.
Люся глубоко вздохнула, глядя, как он легко и красиво идёт вдоль забора, открывает калитку. Какой же он красивый, глаз не отвести
Крис легко взбежал по ступенькам, толкнул дверь.
Вот и я, Люся, здравствуй.
Здравствуй, Кирочка.
Крис обнял её, поцеловал в здоровую щёку.
Всё хорошо, Люся?
Да, она счастливо улыбнулась. Идём, обед уже готов.
Ага, я переоденусь только.
Свои старые армейские брюки, которые ему дали в госпитале, как и другим парням, когда они вышли из «чёрного тумана», Крис теперь носил дома, особенно когда возился в саду, а на работу ходил в джинсах. И рубашку менял. Как всегда, он быстро, не зажигая горелки, ополоснулся в душе, переоделся и вышел в кухню уже «по-домашнему».
Сели к столу. Люся подкладывала, подливала, придвигала поближе то солонку, то перечницу. Крис ел и восхищался.