Э, нет! Так мы не договаривались, он решительно встал, будто услышал мои мысли. Собирайся!
Куда? Ночь на дворе!
Вообще-то не совсем.
Димитрий распахнул шторы, и я зашипел до того больно стало глазам от пронзительного света. Обалдеть! Минимум полдень! Это ж как такое возможно?
Потом я второй раз обалдел, когда понял, что архангел мой пропускает солнечные лучи. А ведь он стал для меня почти реальным.
Я условно реальный, скажем так, он снова ответил на мои мысли. Запомни, это не сон и не белая горячка. Это важное событие для тебя и для меня. Одевайся.
Куда?
К Мише. Сейчас тебе позвонят.
С чего ты я не договорил. Смартфон закурлыкал и высветил Мишкину аватарку, фотку далёких времен, когда тот просто бухал после каждой проданной картины.
Миха, я уже на пути к тебе! на всякий я приврал. Мишка, когда ему было плохо, истерично требовал мгновенного моего приезда.
Это не Миша. Это Ира, хлюпнула трубка незнакомым девичьим голосом.
Какая Ира?
Мишина сестра двоюродная из Мурманска, ты меня помнишь, Дим?
Э ну да. Что случилось, где Мишка?
Дим, приезжай скорее, ему плохо! Я тут одна, приходил какойто неприятный парень, напугал меня а Миша лежит и дышит нехорошо. Скорая как узнала адрес, сказала в полицию звонить, мол, они замучились в этот притон выезжаааааать она разрыдалась уже основательно.
Так, прекращай, я сейчас!
Не глядя больше на Димитрия, я схватил первые попавшиеся шмотки, бумажник и ключ от машины. Вернее, хотел схватить. Потому что архангел мой меня опередил и накрыл ключ ладонью:
Ты пил. Езжай на такси.
Какое такси! Там Мишка может умирает, отдай!
Такси. Успеешь. его рука была как у бронзовой скульптуры, не сдвинуть.
Я выругался и метнулся к двери, но и тут он меня задержал. Встал между мной и дверью и протянул фотографию:
Возьми. Я не могу идти с тобой, но должен быть рядом. Ты будешь слышать меня.
Я на автомате сунул фотку в карман и выскочил за дверь. Такси подъехало быстро, и меньше, чем через полчаса я уже ломился в мишкину квартиру. Открыла Ира и я ее еле узнал. Сколько помню, она была всегда плотной такой обаятельной веселушкой, сдобная булочка с чрезмерно синими глазами. Теперь передо мной стояла худющая полупрозрачная девица с отёкшим лицом.
И ты туда же! не удержался я в ответ на ее хлипкий «привет».
Куда? она застыла на пороге и мне пришлось отодвинуть ее к стене.
Ну не знаю. Дуешь, ширяешься, как там у вас оно называется.
Всё это я проговорил по пути в комнату и не расслышал возмущенный шелест Ириного голоса. Я очень не любил тут бывать. В крайнем случае, когда Мишка не мог встать с постели, я приезжал и привозил ему еду или лекарства. Раньше, когда он еще был вменяемым, я привозил краски, чтобы он писал и хоть както удерживался по нашу сторону реальности, но потом он стал и их продавать. Мебели у Мишки почти не было. Диван, кривой журнальный столик, табуретка и мольберт. Встроенный шкаф оказался в выигрыше его нельзя было продать или обменять на дозу.
Мишка лежал, запрокинув голову, и смотрел в потолок. Кадык его казался застрявшим в горле куском, от которого можно задохнуться и умереть. Впалая грудь не двигалась, и я в приступе паники заорал:
Миха!
Чо орёшь? его блёклые глаза попрежнему смотрели на чтото, мне не видимое.
Фу, испугал, скотина!
Я сел перед ним на корточки, потому что ноги не держали. На секунду я уверился, что передо мной труп. Выглядел Мишка ужасно, но судя по всему, прямо сейчас помирать не собирался.
Он так второй день лежит хрипел сильно я так испугалась извини, что позвонила.
Подошедшая Ира нерешительно мяла в руках чистое до хруста кухонное полотенце, откуда только она его вытащила.
Поговори с Ириной наедине.
Я нелепо подпрыгнул, если это вообще реально сделать, сидя на корточках. Потому что это был голос Димитрия. Он звучал из моего нагрудного кармана, то есть, с фотографии.
Ты чего? Ирина вытаращила на меня опухшие глаза, из которых будто выплакалась вся синева.
Ничего. Чаю нальешь?
Да, конечно, засуетилась она и вышла.
Я пошел за ней и снова обалдел. В пустой облезлой кухне на полу лежал надувной матрас с чистым бельем, на столе, застеленном только что купленной клеенкой, стояла одноразовая посуда и новенький электрочайник. Даже запах был не такой мерзкий, как обычно.
О, так ты тут живешь?
Да, смутилась она. Приехала неделю назад. Лечиться.
Ну, хоть ты спрыгнешь, одобрительно кивнул я.
Откуда спрыгну? переспросила она и тут же ахнула. Ты что, решил, что я тоже наркоманка?
Я пожал плечами.
Идиот, прогудел Димитрий из кармана.
Ирина посмотрела на меня затравленным зверьком и отвернулась:
У меня сердечная недостаточность и еще всякое. Встала на очередь по квоте. У вас можно быстрее попасть на операцию, чем в нашем городе. Миша сказал еще год назад, чтобы приезжала, если не противно. Мне не противно, я жить хочу.
Я не идиот, я хуже! Показалось, что сейчас у меня отвалятся обгоревшие уши и половина лица, так стало стыдно.
Ир, прости.
Да ладно. Я понимаю, вид тот еще, она растянула губы, считая, что это улыбка. Получилось жалко. Тогда она стала долго и тщательно протирать чайник.
А что Мишка?
Он сначала обрадовался, сказал, сколько угодно могу тут жить. Даже никого не пускал из своих дружков. А потом вытащил у меня наличку и телефон. Ночью. И сказал, что понятия не имеет, кто мог это сделать, и вообще меня, наверное, в маршрутке обчистили. Только я не ездила в тот день на маршрутке.
Ира вздохнула и наконец нажала кнопку. Чайник зашумел. И у меня в голове зашумело. А Димитрий добавил своим инфразвуком:
Похоже, ктото упал так, что уже не подняться.
Мне очень хотелось спросить его, как поступить, но я боялся напугать Иру.
А ты не бойся. Сформулируй вопрос мысленно. Я тебя слышу.
По-прежнему шалея от всего, что со мной происходит, я в три приёма собрал вопрос:
Что мне делать?
Молодец, что спросил. Вариантов не много. Твой близкий друг со всей вероятностью умрёт в ближайшее время. Либо в страшных муках от передозировки грязного сырья, либо выпадет из окна в результате драки. А до этого он за дозу продаст право изнасиловать Ирину двум своим знакомым барыгам. Ночью, когда она будет спать. И сделает это так же спокойно, как вытащил все её деньги.
Я заберу её к себе! выкрикнул я и закрыл рот ладонью. Ира шарахнулась от меня и прижалась к стене.
Ой, прости. Я хотел сказать, я заберу их тебе для тебя у Мишки, моё блеяние, как ни странно, сработало. Ира снова жалко улыбнулась.
Да у него уже ничего нет. У меня осталась карточка, а скоро мама еще переведёт, продержусь. Она отвернулась к столу и начала шуршать заварочными пакетиками и пачкой печенья.
Ты осторожнее реагируй, друг мой, мне показалось, что Димитрий улыбается, сидя у меня дома на диване и разглядывая нас, как по телевизору.
Я ее заберу к себе, повторил я мысленно.
Это только часть решения проблемы. Намерения воспользоваться сестрой ты не вынешь из мозгов Михаила. Ну, из того, что осталось на месте мозгов.
А как тогда? я спросил, и почувствовал ледяную воду под ногами. Вода поднималась, или я опускался, и холод заливался в меня, как в пустую бутылку. Я почти уверен был, что знаю ответ.
Да. Знаешь. К прискорбию, Михаил уже не является ценной живой единицей этого мира. Каждый из оставшихся его дней будет добавлять чтото плохое и ему, и другим.
Ты предлагаешь мне его убить? я с опаской посмотрел на Иру, но она всё еще шуршала обертками.
Я предлагаю облегчить участь всем.
Как?
Тут я не советчик.
Дим, тебе крепкий чай? Ира стояла против света, измученного лица и мешков под глазами было не видно, и мне вдруг подумалось, что она очень милая и нежная. А потом воображение, спасибо гаду Димитрию, нарисовало живую картинку. Ночная кухня, придушенный стон боли и отчаяния и возня трёх тел на матрасе.
Я я сейчас. Крепкий, я выскочил в ванную, закрылся и пустил воду на максимум, чтобы визг сломанного крана хоть как-то заглушил мои бессильные хрипы. Из покрытого трещинами зеркала на меня смотрела перекошенная рожа с безумными глазами, и я отвернулся от него. Димитрий в кармане молчал, но в голове у меня по-прежнему звучали стоны Ирины и умалишенное хихиканье лучшего друга, спасти которого не получилось. Я зашел к Мишке и вытащил засаленную подушку без наволочки у него изпод головы.
***
Когда уехала полиция, а Ира наконец перестала рыдать, я предложил ей пожить у меня до похорон. Она согласилась с исступленной радостью, будто ребенок, встретивший взрослого, который точно поможет найти дорогу к потерянному дому. Разумеется, она думала, что у Мишки просто остановилось сердце.