И вот там всё это сбудется. Спадут чуждые краски, налепленные землею и безобразившие дорогие нам души. Всё то благое, широкое, прекрасное, что мы чувствовали в себе, разовьется в формы дивной красоты
И как непонятны и далеки покажутся нам там мелкие земные огорчения, недоразумения, ссоры и те тысячи чисто земных условных причин, которые разводят так часто сродных людей, созданных для единения.
Я верю, что всё прерванное, недопущенное, разделенное землею, дочувствуется в той жизни в самом духовном и лучшем смысле. Я верю, что Лаврецкие встретят там отнятых у них Лиз и поклонятся им в восторге души своей и свободно уже от всякой робости, тоски и вожделения, переживут с ними дивные дни верховного счастья.
Я верю, что те, кто горячо и беззаветно любил, влагая в эту любовь все силы души, но не были поняты, перенесли презрение и были оставлены без ответа, я верю, что там их поймут и увидят великость любви их и, с сожалением о земной слепоте своей, воздадут им такою же безграничною верною любовью.
И увидят друг друга существа, которые встретились в этой жизни на мгновение, чтоб понять, как они близки друг к другу, и потом были отброшены друг от друга судьбою, до конца помня краткую встречу и грустя о неодолимой разлуке. Встретятся они и скажут всё, что не успели сказать и что всю жизнь затаили друг для друга в своей душе.
И мать, схоронившая единственного юношу сына, чья душа под наплывом дивных чувств молодости прорвала теснившую ее земную оболочку, и проплакавшая затем в одиночестве остальной свой век, увидит этого сына, и в радости свидания растают бесследно годы тоски и страдания.
Знаете ли вы, что есть люди, способные не только вечно помнить о тех, кого они знали и схоронили, но быть всею душою привязанными к раньше их жившим на земле и никогда ими не виданным людям?
Наше почитание святых и чрезвычайная привязанность, которую имеют некоторые верующие к святым, избранным ими в небесных заступников, не есть ли проявление этой душевной черты? Так вот, я верую, что когда душа наша понесется в небесные области и эти люди, которых мы не видали, но души которых мы чувствовали, как и они, несомненно чувствовали наши души, я верую, что они выйдут к нам навстречу.
Вы видите, какую полноту духовного общения я ожидаю в будущем веке. и если мне скажут, что я слишком много занимаюсь людьми и мало говорю о Боге: то не Бога ли мы любим в людях, ибо в своих лучших и чистых привязанностях мы ведь любим чудные Божии искры, горящие в их душе.
И эти, иногда еле тлеющие тут, в земных условиях, искры каким ярким разгорятся пламенем там, на Божией воле!
Первые дни Христа
В Вифлееме
«Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение».
Была зима не наша белоснежная зима с реками, скованными льдом, где всё погребено под пластами снега и жизнь умирает, и, кажется, каким-то чудом живет человек между застывшими от стужи облаками и окоченевшей землей Была зима юга с деревьями, лишившимися листвы и плодов, с частыми дождями, с свистящим ветром, с ночами холодными и жуткими.
По городам Иудеи кипела жизнь. Кесарь Август дал повеление переписать подвластные Риму народы, и все должны были идти записаться в города своих предков.
Пришел из Назарета и старый плотник Иосиф с обрученной ему Девой Марией, бывшей непраздной. Они были бедны и не могли за деньги купить себе тот приют, который богатые находят даже в самых переполненных гостиницах. А девять месяцев уже прошло с тех пор, как слетел на белых крыльях с белой лилией Архангел. И вошли они в хлев для скота, где были защищены от ветров и возможного дождя и где не чувствовалась ночная стужа.
И тут совершилось в тишине ночи важнейшее событие.
На холмике из соломы был положен родившийся во плоти Царь вселенной. Недалеко пастухи стерегли стадо и, разводя костер, грелись около дымившихся и трещащих сучьев. Они не спали по своей обязанности в эти часы, как спал весь прочий мир, не зная, что в этот час совершается перелом во всей человеческой жизни, в судьбах бывших, современных и будущих людей. Пока, кроме Девы Матери, Обручника Иосифа, только лишь несколько ласковых пар глаз коров и волов видели Младенца.
Пастухи стерегли стадо. Сучья трещали, горели и дымили, и почему-то тише звучала обычная беседа этих людей, чаще прерывались голоса, труднее из уст исходили слова. Хотелось молчать, потому что нечто невыразимое окутывало землю. Счастье какое-то, давно, пять с половиной тысячелетий назад отнятое счастье, сходило с неба к сердцам людей и прежде всего к этим простым пастухам, пасшим стадо тут, близ заветной пещеры с яслями: Между небом и землей уже близко, близко к ним горела, переливалась, сияла, трепетала и ликовала чудная звезда. Что-то новое, чудное вливалось в их душу, сердца бились, глаза разгорались. Никогда в их жизни не было подобного часа.
Они молчали, молчали И вдруг предстал Ангел в сияющем свете и сказал: «Не бойтесь. Великая радость всем людям. В граде Давида родился Спаситель Христос. Идите, Он в пеленах лежит в яслях!»
И полилась ангельская песнь. То была песнь, которой ждали и не дождались все дотоле жившие и страдавшие поколения. Песнь прощения и примирения, обещавшая вечное счастье. Тут не было отголоска того, что жгло и томило людей, воспоминания утраченного счастья, сожаления, раскаяния, греха, заблуждения и отчаяния. Тут было одно неотъемлемое счастье. Звуки колыхались между небом и землей. Самое небо открылось, звезды в том месте раздвинулись по обеим сторонам, и пролились тонкие, золотые струи к стаду и пастухам, и в этих струях, как живая лестница от Вифлеема до неба, видны были Ангелы. Это их уста пели песнь примирения, пели и повторяли всё одни слова: «Слава в вышних Богу, и наземли мир, в человецех благоволение»
Песнь замолкла и прекратилась. Прекратилась, как всё на земле, происходящее во времени. И сказали друг другу пастухи: «Пойдем в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, как возвестил нам Господь». И нашли они там в своих яслях лежащего повитым Младенца и рассказали Деве Марии всё бывшее.
Отголосок же той песни звучал в их ушах долго, пока сами они не перешли в новый мир жизни. А ангелы в ту ночь уже более не колыхались лествицей от Вифлеемского поля к небу. Только Младенец один остался с людьми.
Бегство в Египет
«Восстав, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет».
Вифлеем и окрестности его оглушены воплями. Плачут матери избитых Иродом младенцев. Обезумев, ходят они, и встают в воспламененном мозгу их невероятные картины последних дней, когда врывались к ним воины, выхватывали из колыбелей детей, бросали их под ноги, топтали, кололи, душили Они плачут, неутешные женщины, и утешения нет, ибо нет более детей. А Тот, Чью душу ищет Ирод, далеко. По пустыням Египта идут бедные путники: седой, согбенный старец ведет под уздцы ослика. На нем сидит Дева, прижимая к груди Младенца. Иногда им некуда пристать иначе, как у обвеянных тайною пирамид и страшных сфинксов. Изнемогая от пути, Богоматерь бессильно откидывается в гранитное углубление между лапами недвижно застывших каменных чудовищ. Разбойники, казалось бы, что взять с них, этого старца, Девы и Младенца? но разбойники польстились на их нищету и хотели отнять у них осла. Один разбойник посмотрел на Младенца, и, когда увидел Его лучезарный лик, сердце у него упало, душа переполнилась восторгом, и он в удивлении воскликнул: «Если бы Бог принял на Себя вид человека, Он не мог бы быть краше этого Младенца!» и запретил своим товарищам касаться путников А Дева-Мать глубоким взором взглянула на юношу и произнесла: «Этот Младенец воздаст тебе добром».
И когда прошло 33 года и совершался ужас Голгофы и, по преданию, этот самый юноша, распятый по правую сторону от Христа, слышал поношения другого разбойника, что-то раскрылось в его душе. Встало лучшее воспоминание его жизни, и он увидел вновь перед собою Египет, темную ночь и двух путников с Младенцем, небесную красоту, освещенную факелами. Он вспомнил тогда тихий голос: «Этот Младенец воздаст тебе добром»; узнал в распятом «Царе иудейском» когда-то виденного им Младенца, а в женщине, которая, как немая скорбь, стояла у Креста, Его Мать. Тогда он воскликнул слова, обессмертившие и возвеличившие его навсегда: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!»
Путники шли в глубь Египта, и, как говорят древние сказания, таинственная страна умножала для них чудеса свои. У границы города Иермополя стояло великолепное старое дерево, почитаемое там за бога. При приближении Богоматери с Младенцем дерево заколебалось, бежал живший там бес, а дерево склонило свои ветви до земли, образуя кущу для приюта путников; и когда чудные путники пошли дальше, проведя там ночь, дерево получило целебную силу. Когда Богоматерь с Младенцем входила в храмы, идолы падали со своих мест, а в селении Натарея (вероятно, к северо-востоку от Каира) забил ключ живой воды, чтобы утолить жажду святых путников.
Мы спим
Мир спал
Над миром расстилалась темная холодная ночь. И разве редкий, совсем уже выкинутый из жизни человек не спал, приютившись где-нибудь, в теплых странах под деревьями, а на холодном севере, заваленный снегом, коченел близкий к смерти в сугробах. Жизнь ушла в дома, притаилась и спала.