Академия поэзии. Альманах 2 2020 г. - Альманах 4 стр.

Не глумись над чёртом, смертный,
Краток жизни путь у нас,
И проклятие навеки 
Не пустой народный глас.

Расплатись с долгами, смертный,
Долог жизни путь у нас,
И занять тебе придётся,
Как ты делывал не раз.

Не тем, Господь, могуч, непостижим
Ты пред моим мятущимся сознаньем,
Что в звёздный день твой светлый серафим
Громадный шар зажёг над мирозданьем.

И мертвецу с пылающим лицом
Он повелел блюсти Твои законы,
Всё пробуждать живительным лучом,
Храня свой пыл столетий миллионы.

Нет, Ты могуч, и мне непостижим
Тем, что я сам, бессильный и мгновенный,
Ношу в груди, как оный серафим,
Огонь сильней и ярче всей Вселенной.

Меж тем как я  добыча суеты,
Игралище её непостоянства, 
Во мне он вечен, вездесущ, как Ты,
Ни времени не знает, ни пространства.

Не говори, мой друг: «Она меня забудет,
Изменчив времени всемощного полёт;
Измученной души напрасный жар пройдёт,
И образ роковой преследовать не будет
Очей задумчивых; свободней и смелей
Вздохнёт младая грудь; замедленных речей
Польётся снова ток блистательный и сладкой;
Ланиты расцветут  и в зеркало украдкой
Невольно станет взор с вопросом забегать, 
Опять весна в груди  и счастие опять».
Мой милый, не лелей прекрасного обмана:
В душе мечтательной смертельна эта рана.
Видал ли ты в лесах под тению дубов
С винтовками в руках засевших шалунов,
Когда с холмов крутых, окрестность оглашая,
Несётся горячо согласных гончих стая,
И, праздным юношам дриад жестоких дань,
Уже из-за кустов выскакивает лань?
Вот-вот и выстрелы  и в переливах дыма
Ещё быстрее лань, как будто невредима,
Проклятьем вопреки и хохоту стрелков,
Уносится во мглу безбрежную лесов, 
Но ловчий опытный уж на позыв победный
К сомкнувшимся губам рожок подносит медный.

Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легко
Смотреть, как борешься ты с лютою тоскою!
Утешься, милая: хоть еду далеко,
Но скоро возвращусь нежданною порою
И снова под руку пойду гулять с тобою.

В твои глаза с улыбкой погляжу,
Вкруг стана обовью трепещущие руки
И всё, и всё тебе подробно расскажу
Про дни веселия, про дни несносной муки,
Про злую грусть томительной разлуки,
Про сны, что снились мне от милой далеко.
Прощай  и, укрепясь смеющейся мечтою,
Не плачь, моя душа: ведь сердцу не легко
Смотреть, как борешься ты с лютою тоскою,
Склонясь на локоток печальной головою!

Не упрекай, что я смущаюсь,
Что я минувшее принёс
И пред тобою содрогаюсь
Под дуновеньем прежних грёз.

Те грёзы  жизнь их осудила 
То прах давнишних алтарей;
Но их победным возмутила
Движеньем ты стопы своей.

Уже мерцает свет, готовый
Всё озарить, всему помочь,
И, согреваясь жизнью новой,
Росою счастья плачет ночь.

Нет, я не изменил. До старости глубокой
Я тот же преданный, я раб твоей любви,
И старый яд цепей, отрадный и жестокой,
Ещё горит в моей крови.

Хоть память и твердит, что между нас могила,
Хоть каждый день бреду томительно к другой, 
Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла,
Когда ты здесь, передо мной.

Мелькнёт ли красота иная на мгновенье,
Мне чудится, вот-вот, тебя я узнаю;
И нежности былой я слышу дуновенье,
И, содрогаясь, я пою.

Недвижные очи, безумные очи,
Зачем вы средь дня и в часы полуночи
Так жадно вперяетесь вдаль?
Ужели вы в том потонули минувшем,
Давно и мгновенно пред вами мелькнувшем,
Которого сердцу так жаль?
Не высмотреть вам, чего нет и что было,
Что сердце, тоскуя, в себе схоронило
На самое тёмное дно;
Не вам допросить у случайности жадной,
Куда она скрыла рукой беспощадной,
Что было так щедро дано!

Как лилея глядится в нагорный ручей,
Ты стояла над первою песней моей,
И была ли при этом победа, и чья, 
У ручья ль от цветка, у цветка ль от ручья?

Ты душою младенческой всё поняла,
Что мне высказать тайная сила дала,
И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,
Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить.

Та трава, что вдали на могиле твоей,
Здесь на сердце, чем старе оно, тем свежей,
И я знаю, взглянувши на звёзды порой,
Что взирали на них мы, как боги, с тобой.

У любви есть слова, те слова не умрут.
Нас с тобой ожидает особенный суд;
Он сумеет нас сразу в толпе различить,
И мы вместе придём, нас нельзя разлучить!

Я был опять в саду твоём,
И увела меня аллея
Туда, где мы весной вдвоём
Бродили, говорить не смея.

Как сердце робкое влекло
Излить надежду, страх и пени, 
А юный лист тогда назло
Нам посылал так мало тени.

Теперь и тень в саду темна
И трав сильней благоуханье;
Зато какая тишина,
Какое томное молчанье!

Один зарёю соловей,
Таясь во мраке, робко свищет,
И под навесами ветвей
Напрасно взор кого-то ищет.

Горел напрасно я душой,
Не озаряя ночи чёрной:
Я лишь вознёсся пред тобой
Стезёю шумной и проворной.

Лечу на смерть вослед мечте.
Знать, мой удел  лелеять грёзы
И там со вздохом в высоте
Рассыпать огненные слёзы.

Ночь и я, мы оба дышим,
Цветом липы воздух пьян,
И, безмолвные, мы слышим,
Что, струёй своей колышим,
Напевает нам фонтан.

 Я, и кровь, и мысль, и тело 
Мы послушные рабы:
До известного предела
Все возносимся мы смело
Под давлением судьбы.

Мысль несётся, сердце бьётся.,
Мгле мерцаньем не помочь;
К сердцу кровь опять вернётся,
В водоём мой луч прольётся,
И заря потушит ночь.

Окна в решётках, и сумрачны лица,
Злоба глядит ненавистно на брата;
Я признаю твои стены, темница, 
Юности пир ликовал здесь когда-то.

Что ж там мелькнуло красою нетленной?
Ах, то цветок мой весенний, любимый!
Как уцелел ты, засохший, смиренный,
Тут, под ногами толпы нелюдимой?

Радость сияла, чиста безупречно,
В час, как тебя обронила невеста.
Нет, не покину тебя бессердечно,
Здесь, у меня на груди тебе место.

Давно, в поре ребяческой твоей,
Ты червячком мне пёстреньким казалась,
И ласково, из-за одних сластей,
Вокруг родной ты ветки увивалась.

И вот теперь ты, куколка моя,
Живой души движения скрываешь
И, красоту застенчиво тая,
Взглянуть на свет украдкой замышляешь.

Постой, постой, порвётся пелена,
На божий свет с улыбкою проглянешь,
И, весела и днём упоена,
Ты яркою нам бабочкой предстанешь.

Облаком волнистым
Пыль встаёт вдали;
Конный или пеший 
Не видать в пыли!

Вижу: кто-то скачет
На лихом коне.
Друг мой, друг далёкий,
Вспомни обо мне!

Растут, растут причудливые тени,
В одну сливаясь тень
Уж позлатил последние ступени
Перебежавший день.

Что звало жить, что силы горячило 
Далёко за горой.
Как призрак дня, ты, бледное светило,
Восходишь над землёй.

И на тебя как на воспоминанье
Я обращаю взор
Смолкает лес, бледней ручья сиянье,
Потухли выси гор;

Лишь ты одно скользишь стезёй лазурной;
Недвижно всё окрест
Да сыплет ночь своей бездонной урной
К нам мириады звёзд.

Тускнеют угли. В полумраке
Прозрачный вьётся огонёк.
Так плещет на багряном маке
Крылом лазурным мотылёк.

Видений пёстрых вереница
Влечёт, усталый теша взгляд,
И неразгаданные лица
Из пепла серого глядят.

Встаёт ласкательно и дружно
Былое счастье и печаль,
И лжёт душа, что ей не нужно
Всего, чего глубоко жаль.