Когда караван вставал лагерем в широкой и плоской как сковорода долине, рабов приковывали к длинной цепи, пока старшие надзиратели распределяли их по рудникам. Самые предприимчивые из каторжан снимали с себя последнее, дабы смягчить нрав распределителя, а может и вовсе отправиться на каменоломню, где не придется, сдирая кожу, карабкаться в удушливое нутро забоя, и где над головой всегда находилось благодатное Суравийское небо. Те же, кто был слишком скуп, чтобы платить, или действительно не имел за душой не гроша, очень скоро попадали в такие места, где за скупость и бедность приходилось расплачиваться собственным здоровьем.
Одним из подобных счастливчиков оказался юноша из народа лопетеггов, рыжеволосый и зеленоглазый, как и другие сыны страны туманов. Один из надсмотрщиков хмуро заметил в его сторону, что паренёк слишком тощ и не годится даже на то, чтобы таскать из забоя тележку с груженой породой, на что лопетегг не слишком вежливо предложил собеседнику самому заняться данной работой.
Огрызайся, сопляк, коли тебе оттого легче становится. Зашибить тебя сейчас была бы непростительным удовольствием, ты ещё даже каши не отработал.
И не удостоив каторжанина, даже взглядом, пусть хотя бы и презрительным, надсмотрщик пошёл дальше. У него не было времени на глупые беседы, по длинной шеренге измученных переходом каторжан уже сновали, подобные ему, выхватывая намётанным глазом наиболее молодых и крепких рабов. Он лишь шепнул распорядителю, на какой из рудников следует отправить строптивого парня, чтобы раз и навсегда приучить того, к послушанию. Шепнул и даже не пожалел двух медных дархамов, дабы пламяволосый лопетегг не ушёл от справедливой участи, вследствие рассеянности старшего распорядителя. Старый пёс всегда помнил тех, кто давал ему кости, авось и об этой маленькой просьбе не забудет.
Трудно сказать выполнил ли старший распределитель поручение надсмотрщика, только когда всех каторжан разбили на отряды, лопетегг с ещё десятью бедолагами поступил в распоряжение невысокого, хромого на одну ногу горца, по имени Бышевур. Многое в этом человеке, выдавала в нём опытного, старого война, а густая, серая борода, разветвлённая натрое у самого живота, добавляла суровости.
Четверо его спутников, были вооружены луками и короткими палками, которыми очень удобно было вразумлять неразумных рабов, не причиняя особого ущерба. Бышевур, на поясе у которого висел короткий меч, хмуро оглядел новобранцев из под дугой нависших бровей и произнёс, скрипучим как снег, голосом.
Я не знаю, за какие провинности наш добрый король вместо мужчин, присылает нам ободранных девиц, но я знаю, что сегодня вам изменила удача и очень скоро вы все станете гостями славного Горакатана, наивысшей точки восточных рудников. Не дрожите от холода, ибо эта прохлада ещё покажется зноем, по сравнению с тем, что уготовано вам в горах.
Эта была самая длинная речь, произнесённая горцем за два пути, и, конечно же, он, не впервые спустившийся с рудника, хорошо знал цену собственным словам.
Уже в начале второго дня, когда на пути людей перестали попадаться деревья, а голые кустарники уныло хлопали почерневшими ветками, стало по настоящему холодно. Исчезла даже жидкая травичка, прорывающаяся из промёрзлой земли, несколькими колёсами ранее.
Каторжане, лишь половина из которых могла похвастаться более мене сносной одежонкой, наперебой настукивали зубами, не особо заворожённые игрой солнца, скрывающегося за белоснежными седыми макушками Шапаллохских гор.
Бышевура, впрочем, мало заботило настроения вверенных ему рабов, он их столько провёл сквозь эти горы, что и сам уже отяжелел душой, словно заговоренный тяжкими думами каторжан. Он и сам шагал подле них, несмотря на предательскую хромоту, доставлявшую столько проблем на скользких горных перевалах. И ведь даже не отставал, успевая замечать лишь ему ведомые ориентиры, указывавшие единственно верную дорогу.
Перспектива потеряться в этих горах, была не слаще самой каторги, особенно в тёмное время суток, когда по горам разносился вой саблезубых собак инвихо. Только с таким проводником разве потеряешься? Вот и приходилось каторжанам волей неволей топать, не дожидаясь болезненного удара по закоченевшему телу. И всё это пусть и ранней, но всё таки весной, когда сотнями колёс ниже, уже вовсю распускались почки, и холодный пар, вырывающийся изо рта казался чем-то абсурдным.
Если вам кажется, что вы уже поняли, что есть горы, то спешу вас разочаровать, так как настоящие горы начнутся, лишь после того, как мы преодолеем Око Богов. Пока что вы созерцаете лишь холмы, под которыми зазорно похоронить достойного война, кисло произнёс Бышевур, разглаживая бороду.
Почему то все его слова в эти два дня выходили жутко пророческими. Может быть, он просто знал, о чём говорил, и не даром дожил до седых волос, в местах, где избыток дружелюбия сидит на левом плече у смерти.
Спутники Бышевура не слишком утруждали себя провизией и в редкие минуты отдыха, на костре разогревался небольшой котелок каши, которая разливалась в глубокие глиняные кружки и передавалась по кругу, обжигая глотки и заставляя желудок возмутительно булькать. Когда источились последние запасы еды, стало понятно, что где-то поблизости, скрытый от чужих глаз, раскинулся славный Горакатан, о котором главный надсмотрщик рассказывал так, как другие говорят о своей родине. Кто знает, может так оно и было на самом деле, и в этом заключалась вся жизнь грозного горца променявшего пыльный запах сражений на удушливую кислоту гор, и если он чувствовал себя свободно рядом с сотнями закованных в кандалы людей, значит, правду говорят о войне, мол она многие чувства в человеке выжечь способна.
Они достигли Ока Богов, когда закат окрашивал горы малиновым светом заходящего солнца. Природный тоннель на вершине горы Араяк, пронзавший гору насквозь и давший ей второе имя, полыхал алым заревом, сравнимым разве что с тысячью костров. Только Бышевур, казалось, не спешил наслаждаться, привычными глазу красотами, и лишь напряженно всматривался туда, где над головами путников рассеивались тонкие змейки горных тропинок. На обветренном, точно высеченном из куска горной породы лице старшего надзирателя вспыхнула и вновь погасла тень внутренней борьбы. Бышевур окинул тяжелым взглядом вереницу скованных каторжан, похожих на вялую гусеницу, лениво ползущую навстречу закатному солнцу.
Стерхи. Не меньше дюжины. Никогда не слышал, чтобы они спускались так низко.
Помощники Бышевура с раскрасневшимися от волнения лицами пытались отыскать тени, медленно крадущиеся от камня к камню, но их глаза выхватывали из приближающегося сумрака лишь желтоватые пучки сон-травы, одиноко торчащие из промороженной почвы.
Бабушкины сказки. скривился темнокожий уроженец китовых островов. Племена стерхов, выдумка, предостерегающая детей от походов в горах. Все это знают.
На самом деле многие на Шакатане, хоть однажды да слышали легенду о первых жителях континента, проигравших в борьбе за эволюцию более развитым племенам шоготов и норданцев. Предания гласили, что дикие племена стерхов, приспособившиеся выживать в невообразимых условиях нашли прибежище среди ледяных вершин Снегорья, где некому было оспаривать воинственного величия первых людей.
Частенько разыскивались удальцы, заявляющие о фантастической встрече с потерянным племенем, но такие истории были хороши для посиделок в таверне, а вот выведал ли кто зерно правды из бравой речи рассказчиков, никому доподоле не известно.
Расскажешь это их праотцу, Шакалу, когда его славные потомки отправят тебя прямиком к Богам, прохрипел Бышевур, давая знак двигаться дальше.
Отсутствия извилин в голове не дало бы старшему надзирателю дожить до глубоких седин и потому, он понимал, что ему следует самым скорейшим путём прорываться к Горакатану, тая надежду, что их одичавшим предшественникам не придет мысль нападать на довольно большую группу. До рудника оставалось чуть более ста колес, когда и остальные члены каравана, разглядели мельтешащие высоко над головами фигурки.
Всё ещё достаточно высоко, но уже гораздо ниже того места, где их высмотрел цепкий взор старшего надзирателя, они и сейчас казались лишь непонятными, мутными пятнышками, а уж углядеть в них воинствующих мамотов с гораздо большего расстояния казалось и вовсе непостижимым.
Некоторые из каторжан прониклись к Бышевуру невольным уважением, всё-таки рудников они пока так и не достигли, а значит и пропасть пролегающая между ними и старшим надзирателем, была ещё не такой огромной. Там, на Гаракатане рабы бросали на подобных ему, совсем иные взгляды
Преследователи тем временем решили, что им не подходит темп заданный хромоногим горцем и вырвавшись вперёд, скрылись за одинокой горой, напоминавшей копьё, грозящее коварному небу своим исполинским жалом.