Всё это было проделано так виртуозно, что любой человек, видевший это, непременно бы подумал о том, что дровни задели паренька, сбили его с ног, отчего тот упал на эти самые дровни и скатился на дорогу.
Зажжённая солома при этом загорелась пылом не сразу. Она с полминуты тлела, а затем быстро разгорелась. Возница, заметив пожар, ругаясь, начал сталкивать горящую солому с дровней, не переставая грозить подросткам кнутом и матюкаться.
Вот кошкоеды! Вот кошкоеды! Ничего святого нет! Как таких земля носит?.. В милицию заявлю
«Конечно, заяви!!!» прокричали подростки вслед в один голос. А Клёк добавил:
Курить надо меньше, тогда и загораться ничего не будет.
«Зря я вышел на дорогу, подумал Костя, став свидетелем инциндента. Эти два типа обязательно привяжутся». Его отец учил никогда без особой причины не драться.
Не дойдя до Кости несколько шагов подростки начали ломать комедию.
А это что за шмыгало-шмарыгало? спросил Клёк маленького и кивнул на Костю.
Протестую!!! ответил тот. Маэстро! Ты не должен оскорблять гомо сапиенс. Этот гомо топает по улице и тебе не мешает.
А я и не оскорбляю Я просто своему другу задаю вслух вопрос. У нас, надеюсь, право голоса никто не отменял
Принимается! ответил Шкворень и хохотнул. Согласен, права человека никто нарушать не имеет права.
А я и не нарушаю, Клёк ругнулся. Я просто, и очень даже любезно, спрашиваю этого шмыгалу, кто он есть? и Клёк, поровнявшись с Костей, ткнул в его сторону указательным пальцем.
Ты не любезен. Заметил ему Шкворень и деланно поморщился. Где тонкость? Где грация? Где высокомыслие? Где, наконец, манеры? Ты этим оскорбляешь пивонера
Мальчик, ты пивонер? Спросил развязно Клёк Костю. И не дожидаясь, что ему тот ответит, сделал заключение сам, значит пивонер.
Эй, Клёк! Ты чего дурака валяешь!? Раздался рядом голос Нюшки.
Маэстро! Эта пигалица меня оскорбила, притворно проговорил Клёк, и указал на Нюшку.
Кто, Гриша? спросил не менее притворно Шкворень.
Вот эта яичная скорлупа И он хотел толкнуть Нюшку, но Костя загородил её собой.
Што такое, Гриша! Этот шмыгало-шмарыгало, которого ты так великодушно простил за то, что он живой и небитый, оказался неслушником? Такого нельзя терпеть, и Шкворень попытался с силой толкнуть Костю. Мальчик ловко уклонился и Шкворень, пролетев мимо, ткнулся лицом в сугроб.
Между прочим, я тебе разрешение на нападение не давал Сказал Клек, глядя на полёт друга, и сплюнул.
Нет, Гриша! Ты видел, как этот гомо закопал меня в сугроб проговорил Шкворень, вылезая из снега.
Оставь его! приказным тоном прогнусавил Клёк. Никто тебя в снег головой не всаживал, сам сунулся.
Как скажешь. Мне что не мой авторитет подрубают пробубнил Шкворень, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.
Мой авторитет так не подрубишь, осклабился Клёк. Просто у меня сегодня хорошее настроение
Значит, пусть живёт? уточнил Шкворень. Клёк кивнул. Шкворень, раскланявшись перед Костей, вкрадчиво произнёс, сменив голос.
Живи пока Но учти, настроение у Гриши может меняться правда, Гриша? и он заискивающе заглянул Клёку в глаза.
Может и поменяться, проговорил тот в тон сказанному.
А что в этом хорошего, Гриша?..
А ничего в этом хорошего и нет одна, друг, дрянь, ответил ему Клёк.
Правильно, Гриша! и маленький поднял указательный палец вверх.
Дружаны, после этих слов, пошли дальше, дразня деревенских собак, а те с остервенением лаяли и прыгали в глубоком снегу не в силах сорваться с цепей.
Ты чё, Клёк, мне не помог? спросил обиженно дружка Шкворень, когда они отошли от Кости и Нюшки, авторитет ведь не купишь!
Не лезь на рожон. Я видел, как он ловко уклонился при твоём нападении и тем самым помог тебе оказатся физикой в сугробе, реакция хорошая. Думаю, что он спортом занимается, а вот каким не знаю. Не кипишись в другой раз встретимся, без свидетелей, никуда он от нас не денется.
А ты ничего, смелый, заметила Нюшка. Это Клёк и Шкворень. Они всегда так выпендриваются и комедии разыгрывают. У Клёка отца нет, а мать выпивает, вот он и такой. Его дружок Шкворень из очень даже здоровой семьи. Отец у него заведующий фермы, не пьёт, степенный, на доске почёта, а сынок непутёвый.
Значит, семья не совсем благополучная, раз сынок такой.
Значит, семья не совсем благополучная, раз сынок такой.
Нюшка задумалась над Костиной фразой, и больше не сказала ни слова, а Костя, оттолкнувшись обеими палками, быстро пошёл в сторону горы Верблюжихи. Ему хотелось осмотреть окрестность с её вершины. «С неё должен быть хороший обзор, раз она здесь самая высокая», думал он всё быстрее и быстрее шевеля ногами.
Снежная дыра
Костя шёл напрямую, по сугробам и прошлогоднему бустылятнику, стараясь, как можно скорее подойти и взобраться на эту лобастую гору. Подниматься было совсем не просто, хотя издали казалось, что южный склон горы не так уж и крут. Ледяные торосы прорезают склон как стеклянные клинки. Лыжи скользят, шурша льдинками, то и дело, обрываясь, заставляя приседать и опираться руками о склон. То и дело встречаются какие-то овражки, обрывчики. Издали этого было не видно, а тут идти и то плохо, не то чтобы кататься По ту сторону горы слышатся ребячьи голоса.
Пока мальчик поднимался на вершину горы, голоса почему-то смолкли, не стало слышно и лязга коньков. Но вот, наконец, и хребет. Костя остановился у подошвы одного из горбов и осмотрелся. Ребят на льду деревенского пруда у подножия горы не было. Лёд был хорошо очищен от снега. Рядом с горой он зеленел, а дальше голубел длинным овалом.
«Куда это они подевались? стал думать Костя о мальчишках. Может быть, пока он поднимался, они ушли?, или у самой горы байки рассказывают? Увидеть их отсюда нельзя, мёртвая зона, а подойти ближе опасно обледенелый обрыв со снежным наплывом. Насмерть не разобьёшься, а вот покалечится запросто. Вот поэтому с неё и не катаются. Правильно мне Нюшка говорила теперь надо обойти горб и там найти место, где можно спуститься».
Слева горб было обойти нельзя мешал овраг, справа была видна, довольно узкая терасса из снега. «А, что, можно спуститься по ней на полгоры, а там посмотрим» решил Костя и осторожно направил лыжи на террасу. Подтормаживая левой лыжей, Костя скатился по террасе почти на треть горы, но дальше было ехать на лыжах совершенно невозможно. Нанесённый снег, по которому до этого катился мальчишка, совсем исчез. Его заменил голубоватый с серыми размывами лёд. Лёд был ноздрястый и скользил не сильно. У Кости появилась возможность спуститься ещё ниже, но уже не на лыжах, а пешком.
Он быстро снял лыжи и, держа их на плече, стал спускаться по террасе. Та, в свою очередь, становилась всё уже, валенки скользили, и приходилось быть начеку. С каждым шагом опасность сорваться возрастала.
Мальчик заметил, что ни при подъёме по отлогой стороне горы, ни здесь, на террасе, нет даже признаков следов лыж или обуви. «По-видимому, сюда сельские мальчишки, после снегопада, или метели, ещё не забирались. Так, где же они?» думал он.
Терасса делала загиб в сторону, Костя осторожно, придерживаясь руками за скалообразный выступ, стал прощупывать ногой льдистый покров. Дальше идти было опасно, и мальчик решил вернуться. Но вернуться назад оказалось сложнее, чем сюда добраться. Во-первых, надо было как-то развернуться, не задом же пятиться. А это сделать на узкой террасе было совсем не просто.
«Хорошо, разворачиваюсь», сказал он сам себе и, прижавшись спиной к скалообразному выступу, начал разворот. И вот, когда разворот был почти осуществлён, левая нога предательски поползла в сторону, Костя упал на спину и вместе с лыжами и палками, стремительно заскользил по откосу.
«А-а-а-а!!!» закричал он изо всех сил от неожиданности и испуга, но, ни крик, ни судорожные движения рук по крепкому насту с проледью не могли остановить его скольжения и вероятного падения. Но Костя не упал. Это было просто чудо. Его падение вдруг завершилось не менее стремительным подъёмом, как на трамплине. Он просто съехал в, незамеченную им ранее, ложбину, выскочил на противоположный её склон и покатился назад. Однако падение всё равно состоялось, только не на лёд, в результате чего он бы обязательно что-то себе повредил, а на небольшой сугроб мягкого снега, нанесённого ветром внизу ложбинки. Приземление было пышным и ярким, как в кино, только жаль этого никто не видел. От разлетевшегося в разные стороны снега, возникла снежная завеса.
Только Костя подумал, что всё обошлось, как снег под ним предательски хрустнул и стал уходить вниз. Костя явно куда-то проваливался. Удержаться на верху, было невозможно, и он заскользил в какую-то суживающуюся яму. Как догадался Костя, это была расселина, образовавшаяся в результате отхода глыбы снега от горы Верблюжихи в оттепель. Расселина представляла собой снежный конус, который буквально всасывал мальчика, стискивая его с боков.