Ух, ты! Здорово восхитился Сима, предвкушая, что он скоро переберётся в город и будет ни больше ни меньше как смотрителем на стройплощадке, то есть будет там глазами и ушами Фомы Фомича.
Через месяц, другой начнём, вглядываясь в ночные блики, над тусклыми фонарями на столбах, проговорил мечтательно Фома Фомич.
Да я хоть сейчас Сима почесал за ухом и, на лице его проявилась премного довольная улыбка.
Сейчас нельзя. Я бы и рад. Пока старуха дуба не даст, что в этом доме живёт, нельзя, слово дал, а уж как отойдёт, тогда и начнём.
А мы ей поможем, хохотнул Сима. Фома Фомич нахмурился.
Ты мне эти свои разудалые замашки брось. Нам спешить не надо. За домом дворник следит, я его уговорил.
Нанял по-нашему? уточнил Сима.
Не нанял, а уговорил, говорят тебе Таких людей не наймёшь, они из другого теста сделаны. Затем философски сказал: Сколько их знаю и всё никак эту породу понять не могу Иногда думаю: «Небожители они, что ли в человеческом обличье? Вроде как за мной, Фомой Фомичом, посланы на землю приглядывать» загадка, и директор пожал плечами.
Разгадаем, сказал Сима. Небожители будут там жить, где им и положено на небе, а мы здесь на земле, всё по науке
А вот этого не надо. Заметил Фома Фомич провидчески, Пусть он своё дело делает, а мы своё. Каждый на своём месте, так и сгодится. Понял?.. По нашему он конечно лох, но хозяйство ведёт исправно Помолчал. Всё схвачено, Сима, всё опять помолчал, немного, добавил. А, ты потихоньку присматривай на своё место человека. Ты знаешь какого? Хваткого, в первую очередь, и чтоб умел язык за зубами держать Может быть этого, как его, Кор кор
Крокыча? подсказал Сима.
Да, да, Крокыча
Не-э-э, отрицательно покачал головой Сима, интеллигент душекопатель Такие всё дело завалят
Тогда присмотрись
Я присмотрюсь, Фома Фомич Обязательно присмотрюсь.. Как же не присмотреться
Во-во присмотрись, Симушка, присмотрись. А уж о тебе я позабочусь.
Да что вы, Фома Фомич, разве я это заслужил, мне даже и неловко как-то слушать это, с довольной улыбкой на лице, проговорил Сима
А ты слушай, Сима, слушай и на ус мотай. Своего, знаю, не упустишь, да всё это мелочи
Понял всё будет сделано взял под козырёк Сима.
Не фиглярствуй не люблю, поморщился Фома Фомич, хотя преданность твою ценю.
Как скажете уже обычным тоном сказал Сима.
А может быть тебя директором свалки сделать? А-а-а рассуждающее проговорил Фома Фомич и посмотрел на Симу испытующим взглядом. Я тебе, Сима, тут домик поставлю со всеми удобствами, смекаешь?
А, что такое, Фома Фомич, я и так не в обиде, мне и вагончик гож, не зная как реагировать на сказанное, проговорил Сима, но директор на эти его слова никак не отреагировал, он продолжал думать и говорить о своём.
Намечается, Сима, ох намечается Так что, наверное, скоро свалку передам полностью в твои руки. Холдинг образуется. Меня хотят поставить директором холдинга, а уж тут ты полным хозяином будешь, человек проверенный Стройка тоже под твоим оком будет, потому и о колёсах говорю. Везде надо будет успевать, а надёжных людей не густо, измельчали людишки, ох, измельчали, а большинство, так из-за жадности погорели, да в междуусобицах себя погубили, дурачьё. Свобода, она многим боком вышла. Тебе повезло ты в это время на казённых харчах «отъедался», а был бы на свободе, то и сгорел бы как мотылёк в костре.
А что такое холдинг? спросил Сима.
Ну это, когда много свалок объединены, это и есть холдинг, и директор сел в машину.
Желаю удачи, Фома Фомич, проговорил Сима.
И вдруг в это время где-то не очень далеко, но и не близко раздался, похожий на рокот прибоя, звук.
Что это? спросил, немного встревожившись, директор.
Не обращайте внимания, Фома Фомич, стараясь придать голосу безразличный тон, проговорил Сима, какой только нечисти вокруг свалок не крутится.
Что-то аж не по себе, заутробное что-то, до кишок пробирает. Я тебе завтра ружьё привезу, сказал директор и заторопился.
Фомушка! Я боюсь, вези ты меня поскорее из этого места с его свистами, рыками, гоготаниями раздался из машины голос синеволосой девицы.
Гоготаний нет, поправил Сима, вы, Зинаида Михайловна, зря беспокоитесь, обратился он к синеволосой.
Гоготаний нет, поправил Сима, вы, Зинаида Михайловна, зря беспокоитесь, обратился он к синеволосой.
Нет, так будут, нервно произнесла синеволосая.
Хлопнула дверка. «Шевроле»», глубоко, чисто по человечески вздохнул и, переваливаясь на неровностях с колеса на колесо, выкатился со двора свалки. Сима не спеша стал закрывать ворота. Сердце его колотилось от радости. Одна мысль не давала ему покоя «зачем хозяину понадобился этот старый сморчок профессор и художник? На всякий случай надо ввести некоторую корректировочку в отношения» подумал он и заспешил в вагончик.
...................
Укатил, сказал Крокыч, выглядывая в окошко, с верхней кровати.
Голова болит, простонал профессор, здорово он меня долбанул. Семён Ваганович! За что? Ведь я же профессор, в Сорбонне лекции читал, моё имя во всём мире известно, а со мной обращаются хуже, чем с шелудивым псом
Потому и обращаются, что ваша учёность отражает их безграмотность и человеческую ущербность Потерпи, Вениамин Павлович, бог даст, всё образуется.
Чего же у вас не образовывается? Что, разве бог не видит, что вы талантливый художник, и вам не резон здесь быть.
И опять не правы, Вениамин Павлович. Бог, он всё видит, только он не на мои картины смотрит и не на ваше профессорское звание, а на душу.
И чем же, например, не нравится ему ваша, Ваганыч, душа? спросил Позолотин.
Гордая она очень, моя душа, вздохнул Крокыч. Гордыню здесь свою усмиряю, она меня и на свалку привела. Гордость, Вениамин Павлович, порок. С гордостной душой ничего путного не напишешь ни ручкой, ни кистью Вот я на свалке, на дне жизни и цивилизации, а в голове крутится, что я великий художник, а это неправильно. Смирения в душе нет, оттого и крутится. Я это и до свалки чувствовал и понимал, что если не переборю в себе гордостное состояние ума, то ничего и из моего таланта не получится, потому что гордым бог противится Вы, например, думаете, хоть чуть-чуть, о том, что вы великий учёный?
Такое как-то в голову не приходило смутился Позолотин. Да и какой я великий, прости господи
Вот видите, а у меня не так у вас в голову это не приходит, а у меня из головы не выходит. Хотя, скажу вам, что отступать от меня стали эти мысли, но всё ещё докучают раз от разу.
Получается, что и я, раз я на свалке, то и у меня так же начал было говорить Вениамин Павлович.
Этого я не знаю, перебил профессора Крокыч, тут уж вы сами со своей душой разбирайтесь, а я со своей. Может быть, вы здесь для снискания венца. Ведь те, кто незаслуженно мучаются, и не гордецы без награды не бывают Ладно, спите
Приживалы довольно долго лежали не разговаривая, но сон ни к кому не шёл.
Не спится, Крокыч. Рад бы уснуть, проговорил Позолотин. В голову всё институт лезет, студенты, моя кафедра. Как глаза закрою и видения начинаются: то экзамены, то зачёты.
А что вам институт-то не помог, а? спросил художник.
Институт он ведь тоже коллектив, проговорил тихо профессор, в коллективе разные люди. Так завёлся у нас один, сейчас уже доцент, по фамилии Забродин. Я его в люди вытащил, аспирантом у меня был, защитил диссертацию Вениамин Павлович глубоко вздохнул. Гнилой человек оказался. Особо знаниями не блистал, а вот по части интриг, да продвижения по служебной лестнице мастер большой оказался. После того, как со мной беда случилась, он этим и воспользовался. Потом моё место занял Я ведь по его милости и бомжем стал, ни жилья, ни прописки, а значит и «никто». Приютила меня на время ассистентка, так он на неё косо стал смотреть, я сам и ушёл от неё, чтоб человека от неприятностей избавить. А куда я могу уйти? Тут и подвернулся мне Фома Фомич. Сначала к себе взял, обещал прописать, потом сослался на ремонт и отвёз меня временно на свалку, поселил в вагончике. Ну а потом и вовсе обо мне забыл. Точнее, не забыл, а как увидит меня здесь профессор помолчал, сначала здоровался, спрашивал о житье, даже первое время привозил кое-чего из еды, одежды. Потом перестал не только здороваться, а и замечать. Пройдёт и даже в мою сторону не посмотрит. Я уж думал, что он меня совсем со свалки прогонит, чтоб бельмом на глазах не был Потом Сима Меня из вагончика выгнал, а вы приютили и даже кровать свою уступили, а говорите: гордый гордый. Какой вы гордый. Душекопательством занимаетесь, наговариваете на себя.
Бросьте, не поминайте не люблю, бросил Крокыч.