Бульварное кольцо 3
Прогулки по старой Москве
Алексей Митрофанов
© Алексей Митрофанов, 2021
Прогулки по старой Москве
Бульварное кольцо. Часть III
ПЕТРОВСКИЙ БУЛЬВАР
Назван так по улице Петровке, у которой он берет свое начало. Проложен в начале XIX века. Протяженность 450 метров.
Петровский бульвар невелик, но уютен. Две аллеи одна пошире, другая поуже. Тишина и покой. А в 1947 году, в честь 800-летия Москвы бульвар украсили (со стороны Цветного) чугунными вазонами и фонарями. Подстать и скромно, и со вкусом.
Именно сюда спешил на свидание к своей престарелой возлюбленной престарелый же ученый Задопятов, герой романа Андрея Белого «Москва»: «Стояли тюками дома; в них себя запечатали сколькие на смерть; Москва склад тюков: свалень грузов.
Извозчик, Петровский бульвар!..
Приближаяся к месту свидания, так сказать, он запыхтел; несмотря на преклонные годы, он чувствовал так же себя: четверть века испытывал то же волнение именно с этого места; прилив беспокойства давал себя знать совершенно естественный, если принять во внимание: его ожидавшая дама сердечная, честная личность; и прочее, прочее»
И началось волшебное свидание: «Хозяйка сдаваемой комнаты ухо свое приложила к дверям и услышала: Да
У Кареева сказано ведь уф-уф-уф, и диван затрещал, что идеи прогресса сияют звездой путеводной, как я выражаюсь, векам и народам
Вы это же выразили в «Идеалах гуманности», вяло сказал женский голос.
Но я утверждаю
Скажу а про по, перебил женский голос, когда Милюков вам писал из Болгарии
То я ответил, как Павел Владимирович, указав на заметку Чупрова
Которую Гольцев завез
К Стороженкам
И я говорю то же самое, что; когда вам написал Милюков
Тут закракал корсет.
Тут хозяйка сдаваемой комнаты глаз приложила к прощелку замочному и увидела: ай-ай-ай-ай!
Ай!
Дама лет сорока пяти, или пятидесяти, с заплеснелым лицом, но с подкрасом губы свою грудь заголила, сидела с невкусицей этой перед зеркалом; вовсе без платья, в корсетике с серо-голубенькою оторочкой, в юбчонке короткой и шелковой, цвета «фейль-морт»; платье цвета тайфуна с волной было сброшено на канапе серо-красное, с прожелтью; на канапе же Никита Васильевич только представьте!
Никита Васильевич сел, раскорячившись, без сюртука, верхних брюк, без ботинок; и стаскивал с кряхтом кальсонину белую с очень невкусного цвета ноги перед дамой, деляся с ней фразой, написанной только что дома:
Приходится уф chere amie, претерпеть все тяготы обставшей нас прозы
Стащил и стал перед ней: голоногий.
Почтенная дама, сконфузившись, пересекала рыжеющий коврик, спеша за постельную ширмочку, в юбочке, из-под которой торчали две палочки (ножки без ляжек) в сквозных темно-синих чулках; из-за ширмочки встал драматический голос ее, перебивши некстати весьма излиянья прискорбного старца:
Здесь запах
Какой?
Не скажу, чтобы благоуханный.
Пошлепав губами, отрезал: броском:
Пахнет штями.
Весьма
И действительно: промозглой капустой несло. Шлепал пятками к ширмочке; вздохи теперь раздавались оттуда и брыки:
Миляшенька
Сильфочка
Ах, да ах, нет
Наступило молчание: скрипнула громко пружина».
Таков был разврат на Петровском бульваре.
А в 1901 году газета «Московский листок» сообщала: «В доме Прохорова на проезде Петровского бульвара, по взломе дверных замков, громилы обокрали ночью пивную лавку Трехгорного пивоваренного завода, откуда похитили старинные часы, все папиросы, несколько ведер пива, все закуски и с похищенным скрылись».
Вот такая, как будто, пародия на красивую жизнь.
Даже революционные события здесь были, слово, пародийными. В 1906 году «Новое время» писало: " Сегодня толпа забастовщиков остановила на Петровском бульваре вагон конно-железной дороги и предложила находившимся в ней пассажирам выйти, затем опрокинула пустой вагон».
* * *
Бульвар начинается с заурядных домов. Нет здесь ни архитектурных сюжетов, ни исторических достопримечательностей. Справа виднеется колокольня Высоко-Петровского монастыря, но про него мы писали в книге, посвященной улице Петровке.
Увы, не все в истории той обители было одинаково ровным и благостным. Вот, к примеру, будоражащая душу заметка из газеты «Новости дня» от 1901 года: «Как сообщают варшавские газеты, злоумышленник, убивший и ограбивший в келии иеромонаха Высоко-Петровского монастыря, в Москве, дворянку Марию Ключареву, арестован в Варшаве. Преступник казак Терского округа Егор Ефимов Кизилов, 21 года, служил певчим в хоре монастыря, но был исключен за дурное поведение. Он успел побывать в Париже, оттуда воротился с паспортом на имя Николая Николина. Кроме убийства, Кизилов обвиняется во многих других преступлениях и, между прочим, в проживательстве по подложным видам на имя Кристалевского и Косталевского».
Но такие истории были, к счастью, не частыми. И все в том же 1905 году газеты писали: «Третьего дня в Каретном ряду на участке Высоко-Петровского монастыря, между Лиховым и Спасским пер, начались работы по постройке специального здания для богословских чтений и нравственно-религиозных бесед с народом, а также для свечной епархиальной лавки попечительства о бедных духовного звания, для благотворительных общество и братств, в настоящее время разбросанных в разных концах города. Этот, так сказать епархиальный дом будет в три этажа, с громадной залой для собеседований и церковью, во имя св. Владимира».
Именно подобные сюжеты составляли жизнь монастыря.
* * *
Первое здание, достойное внимания пожалуй, дом 8, построенный в 1786 году для Р. Е. Татищева. Да и то гораздо более прославился его дед В. Н. Татищев первый русский историк и ветеран Полтавской битвы. По свидетельству хозяина здесь как-то побывал сам император Павел Первый. Правда, еще до восшествия на престол. Одна из современниц, Елизавета Благово свидетельствовала: «Старшему сыну своему от первой жены, Ростиславу Евграфовичу, дедушка отдал свой каменный дом на Петровском бульваре, рядом с Петровским монастырем, и в этом доме он делал бал и принимал великого князя Павла Петровича. Это было не знаю наверно в котором году, но думаю, или в конце семидесятых годов, или в 1780, потому что в восемьдесят первом году он скончался. В этом доме была зала довольно высокая, но очень узенькая, с зеркальными дверьми и зеркальными окнами, что по тому времени, когда зеркала были в диковинку, считалось очень хорошо и нарядно».
В 1820-е годы особняк переходит к семейству князей Вяземских. Дочка их дворецкого, актриса А. И. Шуберт вспоминала вяземский быт: «Дом был богатый, дворня большая, проживали на покое старушки, бывшие служанки княгини и ее родителей. Обращались со всеми хорошо, деликатно, звали по имени и отчеству, а молодых Сонюшка, Танюшка и т. д.
Ничего тут крепостного не было. Княгиня любила пускать к себе странников и странниц и для них был отведен особый флигель. Отец часто спорил из-за них с княгиней, так как среди них бывали нередко беспаспортные.
Однажды вечером у нас пило чай общество странников. Одна монахиня, необыкновенно высокого роста, с подвязанными зубами, очень громко разговаривала; потом вдруг вскочила, упала перед образом на колени, подняла руки кверху и как исступленная, что-то завопила. Я закричала, разревелась, меня унесли и насилу уняли. На другой день говорили, что это был переодетый мужчина.
Несчастия никакого не произошло, но с тех пор бродячий люд почему-то больше не пускали».
К семье дворецкого здесь явно относились с пониманием и участием.
В 1860-е дом переходит к Катуарам богатым купцам французского происхождения, которые в России торговали чаем, шелком, вином, грубым деревянным маслом словом, всякой бакалейной всячиной. В честь этого рода названа одна из подмосковных железнодорожных станций там располагалась дача Катуар. Реклама же фирмы «Вдова А. И. Катуар с сыновьями» сообщала: для оптовой и розничной торговли иностранными винами, индиго, чаем, москательными товарами и шелком».
А на рубеже XIX XX столетий здесь издавали газету «Курьер». Главным редактором этого не особо популярного издания был школьный учитель-историк Потемкин, который позднее, в советское время, дослужился до посла СССР во Франции. Владимир Гиляровский так описывал это издание: «Происхождение «Курьера» имеет свою историю, которая, конечно, теперь забыта, да и в те времена знали ее далеко не все. И то знали кусочками, каждый свое.
В 1892 году появился в Москве кавказский князь Нижерадзе, молодой, стройный, редкой красоты.