Мои сыновья еще слишком молоды для брака! Вальгард ухмыльнулся, не желая прямо сказать, что этим «женихам» всего три и четыре года. Еще и десяти лет не прошло с тех пор, как я женился на их матери, и поначалу она приносила только дочерей. Не думаю, что моя жена согласится отослать от себя сыновей, что едва научились ходить на собственных ногах.
Но что же неужто никак делу не помочь? вмешался Честонег.
Киевский боярин с самого начала беседы переводил с Ветурлиди на Вальгарда хмурый взгляд. По веселому виду плесковских воевод было ясно: те не так уж близко к сердцу принимают их беду. Младшие братья Эльга много лет прожили слишком далеко от него; они почти не знали ни его полянскую жену, Бранеславу из рода Киевичей, ни их дочь Венцеславу. И сын ее Олег по сути был для них чужим. Ради приличия Вальгард и Торлейв прикидывались, будто сочувствуют его заботам. Но они жили совсем в другом краю, где правил другой княжий род. Отказавшись от прав на все завоевания Вещего, они хотели держаться подальше и от связанных с этим забот.
Если договор не будет исполнен, что с нашим союзом станется? Честонег больше не мог молчать. Порушатся все наши уговоры, будем опять, как в Киевы веки, в бабьей тканине ходить. Как тогда гостям торговым ездить? Или вы во Плескове больше паволок не хотите?
Вот уж, что правда, то правда! подхватил Житинег. Нельзя Поозёрью с Киевом ссориться. Такие богатства через нас движутся! Если какой раздор торговые гости ходить перестанут, только мы и видали серебро, паволоки да прочее все!
До сих пор словене не вмешивались в попытки варягов договориться между собой. Но теперь хозяин Будгоща тревожно переглянулся с Ратимером, братом Судогостя: тот приехал представлять здесь плесковского князя.
Верно Житинег говорит! поддержал его Ратимер. Нам лишь бы в Киев сидел добрый человек, чтобы свой был. А мы, Олег, тоже тебе друзья! обратился он к молодому князю. Судогость, брат мой, мне наказал тебе кланяться. Если ты, как в Киеве сядешь, станешь наши обозы с товарами через свои земли пускать, а там и в греческие земли отсылать со своими вместе, то от уговора такого и тебе, и нам хорошо будет.
Да и нам не годится в стороне быть! вклинился Житинег.
До сих пор его товары отправлялись вверх по Ловати в составе обозов из Варяжска, но он никак не хотел упустить случай подружиться с киевским князем напрямую.
Эх, князь молодой, нашли тебе жену, а то я бы из своих дочек тебе любую снарядил! Мои-то какие крепкие да румяные, чисто репки налитые!
Все засмеялись, напряжение отпустило.
Получать серебро и паволоки это всегда приятно, ответил Вальгард Честонегу. Но я не стану оплачивать их моими детьми. Они еще слишком малы, чтобы постоять за себя.
Мой брат Олав отослал в Киев сына, которому было тогда всего четыре года! напомнил Ветурлиди.
Олав имеет право распоряжаться своими сыновьями, как ему угодно. И я тоже.
Это была правда: ни Киев, ни Хольмгард, ни даже плесковский князь не имел власти принудить Вальгарда к чему-либо.
Мы сделали больше, чем требовал уговор! горячился Ветурлиди, понимая, что все их доводы сводятся к мысли «это нужно нам», и их никак не удается превратить в «это нужно тебе». Олав отдал в Киев не только сына, но и старшую дочь она жена Олега и едет с ним! Если уж ты так сильно не хочешь отпустить к нам своего сына, то мог бы предложить жену для кого-то из сыновей Олава или моих. Тогда наше положение уравняется. Обмен невестами самый древний, достойный, надежный способ союза, освященный богами. Против этого ты не станешь возражать? Можешь кого-то предложить? У тебя есть дочь?
Напав на эту мысль, Ветурлиди оживился и даже немного поерзал крупным телом на скамье. Его двое сыновей, молодые парни, взглянули на Вальгарда с новым любопытством.
Кажется, Вальгард будто в задумчивости возвел глаза к балкам закопченной кровли, у меня их не менее трех Четыре, если считать падчерицу.
Они еще не обручены?
Как будто бы нет? Вальгард поднял брови и вопросительно взглянул на Торлейва, словно сам не мог уверенно припомнить. Что скажешь?
Торлейв ухмыльнулся и помотал головой. Он был менее разговорчив, чем брат, но куда охотнее улыбался и вид имел дружелюбный.
Сколько им лет? продолжал Ветурлиди.
Падчерице уже тринадцать. Я не вникаю в эти женские дела, но с прошлой весны она носит одежду взрослой женщины.
Сколько им лет? продолжал Ветурлиди.
Падчерице уже тринадцать. Я не вникаю в эти женские дела, но с прошлой весны она носит одежду взрослой женщины.
Воислава невеста, кивнул Ратимер. Поневу надела на прошлую Русальную неделю.
А что скажешь о твоих родных дочерях? не отставал Ветурлиди. Ведь твоя падчерица не состоит в кровном родстве с Олегом.
Моей старшей дочери семь лет. Если я правильно понимаю, ее можно будет считать взрослой лет через шесть-семь. Как пойдет
Сыновья Ветурлиди приуныли, зато сам он обрадовался:
Так вот и способ разрешить наше затруднение! Твоя дочь составит отличную пару Ингвару, моему племяннику. Ему сейчас девять лет. Это будет уместный и равный брак: твоя старшая дочь выйдет за старшего сына Олава и со временем станет княгиней в Хольмгарде! Мы дали вашему роду невесту мою племянницу Мальфрид, а если вы дадите нам невесту твою дочь как ее имя?
Как будто Эльга? Вальгард снова покосился на брата, и тот опять кивнул с ухмылкой.
Отлично! Ветурлиди потер пухлые кисти. Истинно княжеское имя! Оно ведь было дано ей в честь твоего брата?
Именно так. Мы рассудили, что раз уж моя дочь внучка плесковского князя, то ей подойдет имя самого знаменитого из наших родичей.
Если ты согласишься на это обручение, мы, пожалуй, не станем требовать заложника до тех пор, пока у молодого Олега не появится более близкий родич То есть сын.
Ну на это, пожалуй, можно согласиться. А, Тови? Вальгард помедлил, глядя на брата, потом кивнул. Думаю, справить свадьбу можно будет лет через семь-восемь. Раньше моя жена едва ли согласится.
Не лучше ли прямо сейчас, раз уж мы объявим обручение, отослать девочку к будущему мужу? Олег мог бы сразу взять ее с собой, а уж он, ее родственник, хорошо за ней присмотрит. И как удачно, что с ним едет жена!
Не думаю, что моя жена это позволит, Вальгард покачал головой. И мой тесть а с ним надо считаться, ведь он князь. К тому же за семь-восемь лет Ты понимаешь, я желаю твоему брату Олаву долгой и славной жизни, но он уже немолодой человек, и за восемь лет его сын Ингвар может получить свое наследство. И зачем девочке ездить через весь свет и обратно, когда можно будет отослать ее прямо в будущий дом? Юный Ингвар в некой мере и сам подвергается опасности так далеко от родных мест, и он бы не захотел, если бы все это понимал, рисковать своей будущей женой, пока не может ее защитить.
А твоя падчерица она не обручена? вдруг спросил Житинег.
Еще нет. Вроде бы жена мне ничего такого не говорила.
У моего старшего сына молодуха нынешней зимой умерла. А и сам он молод еще, чтобы вдовцом век доживать. Нам бы с Судогостем породниться лучше не бывает. Ратимер, что скажешь?
Это ты мне задачу задал! протянул брат плесковского князя. Это как Судогость посмотрит и старцы наши Она хоть девка во всем справная да ведь поневу только первый год носит, приданого мало скопила. Ей был еще пару зим поработать Да к тому ж она старшая внучка моего брата, а дочерей у него, кроме ее матери, больше нет. Сам понимаешь: первая наша невеста ныне, дорого будет стоить
Ну, нам-то с тобой спешить некуда, обо всем успеем потолковать! ухмыльнулся Житинег.
По лицу Ратимера было заметно, что это сватовство ему нравится, но где же видано, чтобы родичи невесты прямо так сразу соглашались! Приди хоть сам Дажьбог на порог делу не бывать без рассуждений о том, что «девка молода», «приданое не готово», «дома некому работать» и «наше тесто не приспело».
Вальгард не стремился соблюдать эти сложные обычаи, однако взял день на раздумье. И назавтра дал согласие.
При свидетельстве всех этих свободных людей я, Вальгард сын Асмунда, обещаю во исполнение договора об обмене заложниками между нашим родом родом Эльга по прозвищу Вещий, и родом Олава сына Хакона из Хольмгарда, отдать мою дочь Эльгу в жены Ингвару сыну Олава, произнес воевода на прощальном пиру и, по обычаю плюнув на пол и обтерев уста полотенцем, поцеловал меч. Призываю богов и предков хранить наш уговор. И вы послухи днесь, добавил он по-славянски, кивнув здешним старейшинам.
Он плеснул немного пива из посеребренного рога в очаг, отпил сам и передал рог Ветурлиди.
Послухи мы днесь! поклонились в ответ словене и плесковичи, а потом Ратимер подтолкнул плечом сидевшего рядом Житинега и усмехнулся: