Ну, одну девку пропили! Скоро нашей черед!
Мы еще всех обскачем! поддержал тот. Уж мы-то с тобой, сват Ратеня, на свадебке-то первые спляшем! А эти пока соберутся сколько воды утечет!
* * *Больше медлить было нечего, и на следующий же день Олег пустился в путь. Даже такое событие, как обручение в семье, не позволяло особенно задерживаться. Дорога предстояла долгая, а случись оттепель или ранняя весна придется дожидаться где-нибудь в чужом месте, пока сойдет ледоход.
Жена Житинега усердно старалась получше накормить отъезжающих, но Олегу и Мальфрид так не терпелось ехать, что их миска осталась почти полной. И вот Олег вновь усадил жену в сани, закутал в платок, поцеловал в кончик носа и его тоже прикрыл платком. Молодой князь глядел весело: сложное важное дело оказалось улажено быстро, и он счел это добрым знаком. Огорчало только то, что жена, казалось, не разделяет его радости.
Малоня, ну, что ты такая квёлая! ласково упрекнул он ее, усаживаясь в сани рядом и делая знак возчикам трогать. Вот и поехали! А я уж, знаешь ли, боялся, до весны здесь застрянем, пока будем судить и рядить.
Ой, нет! Мальфрид поморщилась. Только не до весны
Что ты куксишься? Олег вдруг осознал, что жена уже давно выглядит больной. Не только же из-за беспокойства! Ты здорова ли? Может, надо было задержаться? Может, тебе каких травок попить? Хоть и спешим, да уж лучше приедем попозже, чем я с хворой женой на руках в зимнюю дорогу пущусь!
Нет, поедем! Мальфрид вцепилась рукой в вязаной варежке в его руку. Непременно поедем. Поскорее!
Да что с тобой? Олег повернулся, тревожась уже не на шутку.
Даже в рассветных сумерках было заметно, что Мальфрид бледна и тяжело дышит.
Я нет
Вдруг она скинула с головы большой платок, отвернулась к борту саней, наклонилась, и ее стошнило. На ходу она подхватила горсть снега почище, потом бросила, мокрой варежкой провела по лицу.
Ты больна! Олег схватил ее за плечи. Зачем молчишь? Вернемся в Будгощ, отлежись, там бабы тебя полечат.
Нет, мы не вернемся погоди лежать долго придется месяца три
О боги, да что с тобой такое? Олег испугался не на шутку, тем более что крепкая здоровьем жена его к такому не приучила.
Отчаянно морщась и ловя воздух открытым ртом, Мальфрид снова перегнулась через край саней и судорожно закашлялась.
Позывы были напрасны: она ведь почти ничего не ела утром. Молодая княгиня опустила голову на мешок, крепко держа Олега за руку, будто заклиная просто ждать, пока она оправится.
Потому и молчала отдышавшись, с трудом выговорила она. Нельзя им знать. Отцу матери этим всем и родичам твоим плесковским.
Почему? пробормотал озадаченный Олег.
Понесла я затяжелела. Второй месяц знаю скоро третий, но не уверена была Хотела сказать, а тут эти приехали. Ведь если у нас дитя его и оставят в залог. Это же твой сын! Старший. И пока единственный. А он им всем нужен! Его еще на свете нет, а они уже слетелись и каркают: нам, нам! Я и думаю: тебя отошлют, меня дома запрут до родов, а потом сына моего отнимут. И останусь я мать без ребенка, а ты князь без наследника. А я нет!
Мальфрид собралась с силами и села прямо. Обеими руками держа руку Олега, устремила ему в лицо решительный взгляд слезящихся глаз.
Не отдам! Он мой! И он у меня один! Никому не отдам! Увезу, пока не догадались, сама выращу. Хоть до семи лет, пока мать сына растит, он со мной будет! А там как судьба велит. И решила: начнет меня мутить, молчать буду, терпеть буду, а никому догадаться не дам ни матери, никому! Хоть умру, а скрою! Но мне и везло покуда только вот на днях, вчера-позавчера, и впрямь тошнить начало.
Ох, ты родная моя не зная, что в нем сейчас сильнее, облегчение или потрясение, Олег еще не мог по-настоящему обрадоваться этой вести. Умирать-то не надо! Нам с тобой теперь только жить!
Утомленная душой и телом, Мальфрид привалилась к его груди и закрыла глаза.
А они видишь, и без нас справились, пробормотала она. Вальгардову дочку к нам привезут за братца Инги выдавать, я за ней пригляжу. И сама нам не чужая, твоя племянница или кто?
Она мне наоборот, двоюродная тетка! Олег усмехнулся этому родству, которое связывало его с незнакомой семилетней девочкой.
Вот и хорошо! для Мальфрид, избежавшей разлуки с неведомым еще родным ребенком, сейчас все было хорошо. А там и сынок наш подрастет
Но сколько Мальфрид ни храбрилась, дух не одолел немощи тела. В Зорин-городце за устьем Ловати она все же слегла. Приступы тошноты повторялись раз по десять в день, не давая подняться.
Здешняя хозяйка, княгиня Всевида, поила гостью отваром нивяницы и мяты, утром почти силой заставляла есть. У нее уже было трое подрастающих детей от двух до шести лет, и она хорошо знала, что и как.
Это у тебя, пожалуй, дочка будет, приговаривала она, сидя у лежанки, где распростерлась Мальфрид бледная, с распущенными волосами, не отодвигаясь далеко от края и лохани на полу. У меня все четыре раза так было. Когда озноб пробирает это к девочке, мне еще мать говорила, а нас у нее было пять дочерей. А коли в жар и пот бросает это к мальчику. Еще если меду хочется или морковки сладенькой это к девочке, а если все мяса или грибов соленых к мальчику.
О-о
От одной мысли о чем-то из перечисленного Мальфрид снова сморщилась и потянулась к лохани.
Через пару недель Мальфрид полегчало: то ли помогли заботы Всевиды, то ли крепкое здоровье молодой. Она перестала извергать все съеденное и объявила, что готова продолжать путь.
Олег не без пользы провел это время в обществе мужа Всевиды, князя Дивислава. Тот был всего на несколько лет его старше, но правил с отрочества и даже расширил доставшиеся по наследству угодья. Он происходил из тех же вождей, что привели сюда будущих словен три века назад, но не пошли на Ильмень-озеро, а осели на Ловати. Все старинные роды, живущие вдоль этой реки до самой Двины и смолянских волоков, признавали его главой над собою. С князьями западных кривичей он породнился, женившись на Всевиде дочери полоцкого князя. Его дед поставил городец для защиты от набегов варяжских дружин с Ильменя, и потому владения хольмгардских конунгов не продвинулись дальше на юг. Сам Дивислав, кроме дани со своих подданных, брал десятину с проезжающих через Ловать торговых гостей.
Вот послушай, я как рассуждаю говорил он Олегу, в задумчивости пропуская между пальцами пушистую русую бородку.
Был он довольно хорош собой. Короткий прямой нос придавал мягкости грубоватым внушительным чертам, и портил его только глубокий шрам на лбу, тянущийся почти до затылка, и видный, будто просека, среди волос: след столкновения с каким-то очередным лиходеем, что пытался не только пройти, не заплатив, но и поживиться на счет ловатичей.
Род жены твоей ведь из Ладоги ведется?
Так, Олег кивнул. Олав рассказывают, будто лет двести назад был в заморских странах такой князь Харальд по прозвищу Боезуб. Владел он всеми землями, какие только есть на свете
Кроме наших! ухмыльнувшись чужому бахвальству, вставил Дивислав.
Не поверишь: будто бы и нашими тоже! улыбнулся в ответ Олег. Но, я думаю, это для красного словца прибавляют. И вот жил он столько, сколько не живут лет сто или полтораста. Уже и самому надоело. Тогда велел он всем соседям войско собирать и идти с ним ратиться. Собралось войско великое столько лодий согнали, что от одного берега моря до другого по ним перейти можно было, будто по суше. Даже боги их варяжские на ту рать явились! Там и погиб князь Харальд, как и хотел, и не к себе домой, а в небесные покои пировать с того поля отправился. И был у него сын по имени Ингвар. Тот после смерти отцовой за море пустился доли искать и в Ладоге уселся. Там про него тоже много чудного повествуют. Его род в Ладоге лет сто сидел, а потом Тородд, дед моего тестя, от родни подался на юг, Волхов прошел и сел в старом словенском гнезде. И раньше ходили там гости торговые, да было раздоров много: то варяги словен ограбят, то словены варягов побьют. А при Тородде завелся порядок: мирным гостям защита, лиходеям отпор. Тут они и разжились. Через них серебро хазарское с Волги на север идет чего же не разжиться.
Теперь вы и с Плесковом родня будете, и с Будгощем. Я слышал, тамошний князь за своего сына высватывает внучку Судогостя плесковского. Боярин рассказывал, Дивислав кивнул на Честонега. А я со всеми соседями в родстве: моя мать была из рода смолянских князей, а жена полоцких. Видишь, какая связка собирается? Если бы мы все, князья, что на реках живем, были бы единым родом никакие варяги бы никакие враги бы нам были не страшны! поправился он, не уверенный, что его собеседника можно исключить из этого полезного, но и опасного племени. Ты пойми: от руси, конечно, пользы много, но ведь наша эта земля. Пути торговые мы и сами теперь ведаем, и чужим людям платить, чтобы наших же купцов на нашей же земле охраняли, нам без надобности. Мой отец держал воеводу варяжского, а я его отпустил с честью. Сами справляемся. А вы с дедом, хоть родом из руси, правите полянами как князья, вот и думайте, как князья. В нас друзей ищите, в тех, кто на земле сидит крепко. А не в руси, что сегодня здесь, а завтра за Хазарским морем.