Таким образом, первый и, пожалуй, самый известный и понятный аспект аргумента о рассеянном знании сводится к тому, что в централизованной плановой экономике любые новые идеи на пути к реализации должны пройти через узкое бутылочное горлышко Госплана или даже высшего политического руководства. Условный «тов. Сталин» должен лично решить, какие строить автомобили, какие снимать фильмы, лично разобраться в научной и практической ценности «менделизма-вейсманизма-морганизма» и во множестве других вопросов.
Это бутылочное горлышко не просто узкое и труднопроходимое. Нельзя не заметить, что оно очевидно у́же, чем в рыночной экономике, где действуют многие независимые друг от друга частные собственники и где люди с идеями, но без ресурсов для их реализации могут обратиться к любому из таковых, а не к одному-единственному тов. Сталину.
Следует заметить, что проблему бутылочного горлышка независимо от Хайека осознали и многие социалисты, причём не только давние соперники марксистов анархисты, но и некоторые из марксистских теоретиков (см., например, статью Л. Д. Троцкого «Советское хозяйство в опасности»19, увидевшую свет ещё в 1932 году; из этой статьи, как дуб из желудя, выросли концепции «социалистической демократии20», распространившиеся в левом движении конца XX XXI вв.).
Социалистические решения проблемы обыкновенно сводятся к тому, чтобы доверить экономическое планирование не узкой группе руководителей, а широким собраниям, включающим демократически избранных представителей всех заинтересованных сторон трудовых коллективов предприятий, ассоциаций потребителей, разнообразных гражданских движений и т.п., или вообще всех граждан, в духе прямой демократии.
Можно согласиться, что в широком собрании будет представлено больше носителей разнообразного опыта и компетенций, чем в узкой группе. Но, как ни парадоксально, передача власти широкому собранию отнюдь не повысит качество принимаемых решений.
Для принятия решения требуется, чтобы с предложением согласились все или хотя бы большинство членов собрания. Пойдём социалистам навстречу допустим, что среди членов широкого собрания не будет людей, совершенно невежественных в обсуждаемых вопросах. Даже в этом случае какая-то часть из них непременно ошибется при решении любого сколько-нибудь нового, сколько-нибудь нетривиального вопроса. Каждый человек время от времени ошибается, даже в своей профессиональной сфере. Поэтому очевидно, что при обсуждении любого нового, спорного, ещё не проверенного проекта будет действовать такая закономерность: чем больше людей участвуют в обсуждении, тем более вероятно, что часть из них совершит ошибку. Более того, нет ничего неправдоподобного в предположении, что при оценке каких-то новых и непроверенных идей ошибаться будет большинство. История фундаментальных и прикладных наук, так же как история экономики, знает много таких примеров.
Сторонники социалистической демократии явно или неявно считают, что в ходе свободной дискуссии любые ошибки отдельных людей будут устранены. Благодаря обмену мнениями и распространению информации, участники собрания смогут устранить заблуждения друг друга. Они предполагают, что переговоры между представителями заинтересованных сторон: «это не процедура агрегирования ранее существовавших предпочтений, но, скорее, трансформирующий процесс, в ходе которого меняются оценки и предпочтения»21.
Однако стоит только явно сформулировать эту идею, как ее несостоятельность делается очевидной. Нет причин считать, будто каждый человек, придерживающийся ошибочных взглядов, или даже большинство таких людей, вступают в дискуссию, будучи открытыми к доводам оппонентов, и позволяют себя переубедить. С другой стороны, нет причин считать, что способностью распространяться, завоевывать сторонников и побеждать в дискуссии обладают только истинные идеи. Для победы в дискуссии идее не обязательно быть правильной достаточно правдоподобия и соответствия желаниям аудитории.
Итак, ошибающиеся будут; их позицию тоже придётся учитывать всегда, если решения принимаются консенсусом, или во многих случаях, если решения принимаются большинством голосов. Другими словами, многие или даже все принимаемые решения придётся «корректировать», чтобы учесть мнения, которые впоследствии окажутся ошибочными.
Итак, ошибающиеся будут; их позицию тоже придётся учитывать всегда, если решения принимаются консенсусом, или во многих случаях, если решения принимаются большинством голосов. Другими словами, многие или даже все принимаемые решения придётся «корректировать», чтобы учесть мнения, которые впоследствии окажутся ошибочными.
Поэтому преодолеть «демократическое» бутылочное горлышко не только не легче, но в ряде случаев может оказаться ещё труднее, чем в системе, где планирует Госплан под руководством Политбюро.
Проблема метода проб и ошибок
Порой забывают, что бутылочное горлышко это только часть проблемы, причём не самая острая. Придумать идею это даже не полдела. Нужно её доработать, проверить, довести до стадии производства и снова проверить уже на уровне практического применения.
Это относится и к новым товарам/услугам, и к новым технологиям, и к новым способам организации производства. Оправдают ли они возложенные на них ожидания? Невозможно рассчитать это заранее со стопроцентной точностью, исключающей ошибку. Будущее всегда остаётся отчасти неопределенным никогда нельзя исключать, что в ход событий вмешаются какие-то неучтенные обстоятельства например, будущие действия каких-то людей, о которых сами акторы сегодня ещё и не задумываются. Как бы тщательно мы ни планировали, только практика покажет, оправдалась ли идея, или от неё нужно отказаться, или её нужно доработать.
Другими словами, до тех пор, пока люди не приобрели божественного всеведения по отношению к абсолютно всем обстоятельствам прошлого, настоящего и будущего, невозможно внедрять и дорабатывать новые плодотворные идеи без метода проб и ошибок.
Однако управление экономикой в соответствии с единым планом (вне зависимости от того, кто и как этот план разрабатывает) предполагает, что каждое предприятие определенным образом вписано в предусмотренные планом производственные цепочки.
Планом определено, какие ресурсы предприятие должно получить, и какую продукцию оно должно поставить другим предприятиям или конечным потребителям. Каждый случай, когда предприятие произвело что-то «не то», нарушает функционирование всей производственной цепочки. Поэтому такой системе противопоказаны эксперименты с новым, которое или оправдается, или нет. Максимум, что здесь можно сделать решением центральной планирующей инстанции выделить какой-то небольшой процент производственных мощностей в особую экспериментальную зону.
Напротив, если ресурсы распределены между разными частными предпринимателями, принимающими решения независимо друг от друга и конкурирующими за деньги потребителя, все идеи, проекты, производственные процессы, технологии, товары, услуги непрерывно проверяются методом проб и ошибок. Это происходит во всей экономике, а не только в специально огороженных экспериментальных зонах. По сути дела, каждое частное предприятие, работающее в условиях конкуренции, и является непрерывным экспериментом достаточно ли полезна его продукция? Не слишком ли высоки его издержки? Поэтому конкурирующие предприятия естественным образом создают запрос на новые идеи, чтобы экспериментировать и с ними тоже.
Вернёмся теперь к Энтони Саттону. Предпринятый экскурс в теорию даёт ответ на вопрос: какую же историю описывает Саттон в своем трёхтомнике? Нет, это не история об «отсталости» России. Это история о том, каким способом руководители СССР компенсировали неспособность социалистической экономики быть пространством эксперимента, неспособность постоянно и в широких масштабах проверять, дорабатывать и применять инновации. Они это делали, копируя производственные процессы, разработанные в странах с рыночной экономикой.
«очевидное преимущество копирования состоит в том, что можно внедрить желаемый производственный процесс, не инвестируя в исследование и разработки. Кроме того, есть ещё более важное, но менее очевидное преимущество: нет необходимости инвестировать в процессы и эксперименты, которые могут оказаться бесплодными. Чтобы разработать один успешный [производственный] процесс, может потребоваться исследовать и частично осуществлять десятки, а то и сотни подобных процессов. Большинство этих попыток прекращаются уже на стадии исследований»22.