Но вплоть до нашего времени гораздо более важную роль играла и играет другая, более известная рекомендация Кейнса увеличивать платежеспособный спрос, наращивая государственные расходы, в том числе за счёт роста государственного долга38.
Решение наращивать государственные расходы именно за счёт госдолга по-своему логично. Налогообложение изымает у домохозяйств и предприятий те средства, которые могли бы быть использованы для потребления или инвестиций. Увеличивая расходы за счёт налогов, государство не увеличивает совокупный спрос, но лишь изменяет его структуру сокращает расходы частных лиц, а свои собственные расходы на ту же сумму увеличивает. Рост расходов за счёт госдолга позволяет этого избежать. Фактически, дело сводится к тому, что государство вбрасывает в экономику дополнительную денежную массу и рассчитывает, что экономика на это отреагирует ростом производства (и, следовательно, ростом занятости).
Классические либералы критиковали такой ход мысли на протяжении всей кейнсианской эпохи, начиная с 1930-х 1940-х годов. В 1970-е годы, когда кейнсианская политика наконец привела к стагфляции, мейнстримные экономисты тоже задались вопросом: а почему, собственно говоря, предприятия должны реагировать на появление в обороте дополнительной денежной массы ростом производства? Зачем на рост цен реагировать, делая дополнительные капиталовложения? Ведь это чисто инфляционный рост, а не сигнал, что именно на нашу продукцию увеличился спрос.
Классический в своём роде ответ дал Роберт Эмерсон Лукас: предприниматель увеличивает объем производства, если не может отличить рост цены его собственной продукции относительно других цен (который сигнализировал бы, что растет спрос именно на эту продукцию) от роста общего уровня цен39.
Чтобы оценить по достоинству мысль Лукаса, следует иметь в виду, что «общий уровень цен» это показатель, рассчитываемый на основе цен товаров, входящих в корзину, более или менее произвольно сформированную статистиками. Подсчитать изменение общего уровня цен можно только post factum после того, как изменятся цены товаров, составляющих эту корзину.
Но разве не ясно и так: если денежная масса увеличилась на n%, все цены тоже вырастут на те же самые n%? Нет, никоим образом! Нечто в этом роде могло бы произойти, только если бы каждый человек, получив дополнительные деньги, увеличил покупки каждого товара из своей личной «потребительской корзины» точно в той пропорции, в какой вырос его доход. Но нет никаких оснований рассчитывать, что все или даже многие потребители поступят именно так. Люди могут очень по-разному распорядиться дополнительными деньгами. Кто-то может решить, что нужно увеличить свои сбережения. Кто-то решит вложить часть денег в то или иное предприятие. Другие решат увеличить потребление; но процентное соотношение их затрат на разные товары и услуги может при этом измениться.
Поэтому никому не известно заранее, спрос на какие именно товары вырастет, и в какой именно степени. Можно лишь предполагать, но не знать точно, цены каких именно товаров и услуг вырастут, насколько они вырастут, и как это отразится на том наборе товаров, на который мы смотрим, чтобы отслеживать «общий уровень цен».
Итак, в тот момент, когда дополнительная денежная масса только поступила в экономику, невозможно отличить относительный рост цены именно этого товара от инфляционного роста общего уровня цен. Поэтому предприятия могут и, вероятнее всего, будут реагировать, наращивая объём производства. Но если вливать дополнительную денежную массу снова и снова, если сделать это постоянной политикой, рост цен тоже станет постоянной и всеобщей тенденцией. Конечно, разные цены будут расти с разными, заранее неизвестными скоростями но расти они будут.
Постепенно все рынки привыкнут к постоянному повышению цен и станут по умолчанию воспринимать любое новое повышение, как проявление всеобщей инфляционной тенденции. Так возникает стагфляция государство вливает дополнительную денежную массу, цены растут но предприятия уже не реагируют на этот рост увеличением объемов производства. Инфляция сосуществует со стагнацией. А упорствуя в своих намерениях, наращивая вливания денежной массы, государство может добиться гиперинфляции и полностью разрушить свою денежную систему.
3. Кризис 1970-х годов побудил почти все западные государства хотя бы частично отказаться от кейнсианской политики. Частично потому что на практике высокие государственные расходы и госдолг остались практически повсеместной реальностью. От стремления стимулировать экономику правительства и центральные банки тоже не отказались.
Но теперь наилучшим способом такого стимулирования стали считаться монетаристские методы манипуляции центральных банков с учётной ставкой. Принципиально важной задачей монетаристского регулирования объявлялась и борьба с инфляцией. На практике это выглядит так: центральные банки «печатают» деньги, с начала 1970-х гг. уже официально не привязанные ни к какому золотому стандарту или иному обеспечению. Эти деньги они одалживают другим банкам под определенный процент. Если они желают подстегнуть экономический рост, они снижают этот процент (учетную ставку). Тогда кредиты удешевляются во всей экономике; в оборот поступает дополнительная денежная масса. Если центральные банки опасаются, что прирост денежной массы происходит слишком быстро, что возникает опасность слишком быстрого роста цен, они, наоборот, увеличивают учетную ставку.
С этим методом регулирования экономики тоже сопряжена серьезная опасность, о которой много писали экономисты австрийской школы, начиная с Людвига фон Мизеса и Фридриха Августа фон Хайека а из наших современников наиболее подробно и тщательно эту проблематику описал, наверное, Х. Уэрта де Сото40.
Если говорить совсем кратко, то поток кредитов, взятых из воздуха, может подстегнуть деловую активность предприниматели будут активно брать эти кредиты и использовать для запуска новых и расширения уже существующих предприятий. В результате на всех рынках обострится конкуренция между предприятиями за потребителей, за материальные ресурсы, за работников и т. д.
Это обострение конкуренции приводит к тому, что часть предпринимателей соглашается взяться за более рискованные проекты за проекты с более длительным сроком окупаемости; или за проекты, успешность которых зависит от большего количества заранее неизвестных обстоятельств и т. п.
Можно предположить, что к такому же результату к росту инвестиций в рискованные проекты будет приводить кейнсианское принуждение к инвестициям с помощью отрицательной процентной ставки, о котором говорилось выше, если его удастся осуществлять в течение сколько-нибудь длительного времени.
Макроэкономические показатели при этом могут быть прекрасные и темпы роста высокие, и инфляция низкая и т. д. Но в реальности по всей экономике выросло количество неустойчивых предприятий, рискованных предпринимательских проектов. Сформировался целый «кластер предпринимательских ошибок». В такой ситуации даже слабого триггера достаточно, чтобы началась биржевая паника, волна разорений и кризис.
На поверхности этот кризис может выглядеть, как результат «безответственности» бизнеса, доходящей до вопиющего пренебрежения рисками41.
В результате у правительств и центральных банков начинается новый приступ регуляторного зуда. Не желая признавать, что кризис был результатом их же собственной политики стимулирования, они пытаются «перезапустить» экономический рост всеми известными мерами и монетаристскими, и кейнсианскими.
4. Почему популярно кейнсианство и другие школы, оправдывающие высокие государственные расходы? В двух словах они популярны именно потому, что оправдывают высокие государственные расходы. Они позволяют забывать, что оба способа финансирования государственных расходов весьма опасны. Высокий государственный долг, в конечном счёте, ведет к ускоряющемуся росту цен, к массовой бедности и к расстройству всей денежно-кредитной системы. В свою очередь, высокие налоги ложатся тяжелым бременем на частный бизнес (кроме сверхкрупных корпораций, тесно связанных с политическими кругами и получающих наиболее выгодные государственные заказы, льготы и субсидии), мешают развиваться малым и средним предприятиям и, тем самым, защищают наиболее крупные предприятия от конкуренции. Подавление конкуренции, в свою очередь, препятствует экономическому развитию и росту.
Несмотря на эти очевидные опасности, последние сто лет стали временем многократного роста государственных расходов. Причём если в первой половине XX века этот рост был в значительной степени связан с чрезвычайными обстоятельствами с двумя мировыми войнами то послевоенные десятилетия стали временем беспрецедентно быстрого роста государственных расходов в мирное время.