У них можно подумать в голове летает голубь мира с пальмовой веткой в клюве! недовольно шептал Гаврилов.
Все речи были, конечно, на ломанном русском и в час по чайной ложке.
Пашаалуста, зат-т-т-умайтесь, ком-мму выгоден ф-фнутренний конф-фф-ликт на Украине?
И, правда, кому? Рафинадные вы наши?! шутили пацаны, смотря на их блестящие сытые лица и холодные глаза из-под очков. «Эстония красивая страна, подумал я Никогда не был. Неплохо бы заглянуть в нее после войны. Таллинн. Башни, флаги, чистый воздух и море. Теперь все делилось на до, и после войны. Останусь жив обязательно съезжу. Тут не далеко».
В курилке мы ржали, трепали анекдоты про доблестных эстонцев:
Эстонцы заявили об увеличении армии в полтора раза, усмехался Новиков. Но возникла проблема, она теперь не помещается в лифте.
Почти не смешно.
Эстонцам рассказали анекдот про то, какие они тормоза, заявил Гаврилов. Они обиделись. Надулись. Правда, на следующий день.
Уже лучше. Наши лица светлели. Мы знакомились. Перекидывались на первый взгляд ничего не значащими фразами. Говорить о фронтовом братстве было, конечно, рано, но ребята присматривалась, друг к другу. Там впереди была война. Кто друг? На кого можно опереться?! Лучше если ты не один. Ведь это фронт, там всякое случается. Так на ощупь мы трогали друг друга. Хотели выжить. Не знали к чему готовиться!
Обидно. Что за призыв! Июнь! Благодатная пора. Почему не осень?! Мы до отупения ходили строем по плацу и пели гимн Великой Украины. Потом неделя на комплектование и отправка. Все быстро, скоропостижно. Даже из автоматов на стрельбище толком пострелять не дали.
Не х*й патроны переводить! На «сепара»х потренируйтесь, напутствовали преподаватели с толстыми мордами и наушниками на голове, из «западенцев».
Сидят жопой в тепле, пока рагули нэньку защищать должны! горячился в курилке Нестор Захарук родом из Черновцов. Неплохо бы их всех гамузом собрать, да туда! Почему не воюют, инструкторы мать их? Не покажут пример?! Их, ссыкло хохляцкое, нэнька борщом кормила, а они хер на нее кладут! Нашли в нас заступников!!
«Нестор Нестор. Большой, но наивный. Так было всегда!»
Отправили не всех, нас троих, заводчан: Пашу Новикова, Димку Гаврилова и меня отобрали отдельно. Полковник Шпичук толстый постоянно потеющий мужчина лично ходил, опрашивал, кто что умеет. Ему мы понравились.
Чрезвычайная ситуация! Чрезвычайная ситуация! через слово с трудом повторял Шпичук, ломая язык, и сморкался в несвежий платок размером в простыню. Надо помочь в ликвидации последствий паводка.
Мы упросили его присоединить к нам еще Моню Лопушинского нормировщика с 14-го цеха, бывшего одессита. Так создалась наша маленькая группа.
Было у мамы два сына, самокритично говорил Лопушинский и улыбался обеззараживающей доброй улыбкой, один умный, а второй Моня! Это я.
Человек, который может так пошутить над собой, вызывал невольное уважение.
Утром, вчетвером, на черной Волге, которая была нагрета как душегубка, мы отправились в дачный кооператив «Синие дали». Багажник доверху набили консервами и сухпайками со склада. Полковник командовал погрузкой и махал пухлой ручкой:
Еще! Еще хлопцы!
Господи! Да рессоры выдержат ли?! сомневались мы.
Они привычные. Им не впервой, успокаивал полковник и протирал лысину грязным платком.
Я вас умоляю, «трендел» Моня, он таки, правда, самый настоящий полковник? А я бы ему больше майора не дал. Хотя такой амбал, мог бы и поработать.
Он не амбал. Просто у него живот на шестом месяце, заметил я. А это легкий труд по КЗоТу.
«Кзоту-моту»?! Не делайте мне беременную голову. Зачем я с вами согласился.
Все ******расы, я отпустил непечатное словечко, а один ты ДАртаньян?!
Разве я говорю, нет?!
Да. Только поздновато родился, усмехнулся я.
***
Дорога петляла. Лещина, калина, боярышник перемежались с ольхой и вербой. Вода только сошла, а местами еще стояла в низинах. Местные называли эти дачи «Прокурорскими». Это больше соответствовало действительности. Контингент был соответствующий старорежимный с семидесятых, с апломбом. Как туда затесался полковник, оставалось только гадать.
Северский Донец в этом месте отрезал часть берега, образуя небольшой остров и протоку, заросшую серебристым тополем. Кооператив располагался на самом острове. В результате разлива вода прорвала нижнюю дамбу, размыла мост и пошла в обратном направлении, затопляя дома, дороги, остатки горелого осинового леса, но пик половодья уже прошел.
Северский Донец в этом месте отрезал часть берега, образуя небольшой остров и протоку, заросшую серебристым тополем. Кооператив располагался на самом острове. В результате разлива вода прорвала нижнюю дамбу, размыла мост и пошла в обратном направлении, затопляя дома, дороги, остатки горелого осинового леса, но пик половодья уже прошел.
Эх! Разве это волны? высокопарно восклицал Моня, показывая на снующие буксиры и подтопленные берега. Вот до войны были волны! Разве это река? Вот до войны была река «брульянт» чистой воды. А теперь в нем плавает не меньше говна, чем в канализации.
По сути, он был прав. Очистные в связи с войной, работали кое-как.
Дача Шпичука была построена с размахом, но по совковым стандартам. Мансардная шиферная крыша повергала в уныние. Бросалось в глаза, что кирпичную кладку вели не квалифицированные каменщики, а, скорее всего такие же, как мы специалисты в погонах. Пляшущие кирпичи, по низу, пришли в негодность, а отмостка отстала от стен.
Так себе «халабуда»! «заценил» Моня, скривив на бок рот. Фазенда трудящихся времен окончательного построения социализма.
Не парься, усмехнулся я, мы тут ненадолго.
И здрасьте вам! поднял палец Моня. Куда рыпаться?!! Зачем спешить?!
Моня был прав. Ведь где-то там шла война. Спать нам отвели на полу, на втором этаже. Мы подстилали солдатские ватники, которых тут было запасено на три войны, и готовили еду на летней кухне. Сухие пайки не отличались разнообразием: печеночный паштет, с привычным сине-зеленым налетом, перловая каша с «говядиной», сухие галеты, 2 грамма отвратительного кофе, «цукор и волога серветка», а на обед «Завтрак туриста», самая вкусная часть сухого пайка.
Ничего не умеем делать нормально, все завозим, даже отвертки и штопаные презервативы, а питаемся из гуманитарной помощи или вот этими помоями, недовольно бухтел Гаврилов, брезгливо тыкая вилкой в серую желеобразную массу.
Пижоним?! язвил Новиков. Может вам кофе в постель?
Лучше в чашку, нашелся с ответом Диман.
А я бы навернул форшмак, мечтательно закатил глаза Моня. Сельдь, хлеб, яйца, лук, яблоко, сливочное масло и все через мясорубку! А в столовом уксусе!!
Прекрати издеваться! бросил я ему.
Да! не унимался он. Скажу вам! Фирменная одесская холодная закуска: две селедки, ломтик черного хлеба, два крутых яйца, одно яблоко сорта «Антоновка», сто граммов сливочного масла, одна столовая ложка растительного масла, одна луковица
Сейчас получишь! Представитель избранного народа!! тоже не выдержал Гаврилов и показал ему увесистый кулак.
Уже молчу. Молчу. Помечтать не дадут, притих Моня, и глаза его обиженно потухли. Мыслями он был далеко. Наверно дома на Рымарской. Это была одна из самых таинственных улиц города, под которой находились подземные туннели мечта экстремалов и диггеров. Я был у Мони в доме, но лишь у подъезда. Приглашать в квартиру меня как-то не решились. Может у евреев, это вообще не было принято.
Десять дней мы работали как проклятые: рыли канавы, откачивали дренажными насосами воду, ремонтировали полотно дороги. Старенькие Мазы, обдавая копотью изношенных моторов, сыпали гранитные камни, которые везли с Михайловского карьера, бульдозер Т-150 разравнивал, вдавливал их в мягкий грунт, а мы убирали их в сторону. Да, особенно большие глыбы, которые невозможно было утопить гусеницами приходилось кантовать руками. Даже восьмитонная махина трактора не справлялась, но не солдаты.
Моня, несмотря, на то, что был невелик ростом, старался больше всех и командовал нами, когда мы выворачивали камни в раскачку из мокрого грунта.
Ать! Два! Взяли! Работайте хорошо, и будете иметь бледный вид и розовые щечки. Ать два! Взяли! Да, они наняли кучу больных!! Я промолчу за больного на всю голову Данилу, и этого Гаврилова явную находку для дурдома.
Ты не командуй, а тяни! зло таращил глаза Гаврилов, они у него вылезали из орбит от натуги.
Я вас умоляю! Как можно так себя не щадить. Эти ребята дружно хотят попасть в Валиховский переулок, где займут мраморные диваны временного проката, и уж там будут вести себя гораздо скромнее.
И что у вас там за ванны в долбанном переулке?
Да морг в Одессе, что ж еще.
Умник! Иди сам там место занимай. Нам еще рано.
На восстановленном мосту я почти неделю, варил перила, делал железные съезды, и получалось неплохо, так как работа была привычная. В инициативном порядке сделал поверху ажурные завитушки и украсил балясины простыми волютами. Фотки своего творения посылал домой. Но пересылать по Интернету «быстрому» как мысль пьяного эстонца было очень затруднительно.