Ты просто не знаешь, с кем связался, Келл. В школе я разбирала автомат Калашникова быстрее многих ребят.
В школе?
Мария вскидывает револьвер и с пяти выстрелов сшибает с бревна три пустых банки. Надо ещё потренироваться морщится она, Келлер только качает головой. Похоже, я многого о тебе не знаю, дорогая.
Ты даже не подозреваешь, как ты прав. Мария возится с защёлкой, потом откидывает барабан и давит на экстрактор. У нас ещё есть патроны, доктор Келлер?
Вечером они выгружают из прибывшего фургона вещи Марии коробок не больше полдюжины и они выстраиваются в ряд на полу гостиной. Мари орудует канцелярским ножом, вскрывает их одну за другой, и в полупустом гардеробе Келлера стремительно заканчивается свободное место. Йон сидит перед домашним компьютером и внимательно изучает новостные ресурсы, как он и ожидал, нигде ни слова об объекте. «Ну что ж. В конце концов, это и мне дает фору» он закрывает браузер, запускает текстовый редактор и начинает составлять список.
4.
14 марта. Сикачи-Алян, Хабаровский край.
Борис осторожно пробирается по скалистому берегу Амура. Ветер с реки прошивает тонкую ткань куртки, колет ледяными иглами, вышибает слёзы на глазах. От холода аккумулятор цифрового фотоаппарата совсем сдох, и его хватит ещё от силы на пару фотографий. Тут Ветров натыкается на очередной петроглиф изображение лошади. Он включает цифровик, ищет удачный ракурс, и только собрался нажать на спуск, как аппарат обиженно пискнул, задвинул телескопический объектив и вырубился.
Боря! Этих лошадей в Интернете пруд пруди. Отличные фотографии при солнечной погоде, и снято хорошими зеркалками, а не такой мыльницей как у тебя. Иди к костру, погрейся.
Деревянкин стоит под сенью деревьев и ухмыляется, позади него горит жаркий огонь. Ветров убирает бесполезный цифровик в чехол, ёжится от холода и, перебираясь с валуна на валун, направляется к костру.
Вообще-то это была твоя идея завернуть с конгресса сюда.
А я ж не спорю. Только на берегу нам делать нечего, тут уже всё давным-давно сфотографировано, зарисовано и каталогизировано. Хотя да. После ледохода иногда появляются новые камни.
Деревянкин поправляет костёр, искры взмывают ввысь и тут же исчезают, подхваченные ледяным ветром.
Сейчас погреемся и на мыс Гасян пойдем, осмотрим древний жертвенник.
Борис молча кивает, а его друг палеоархеолог Деревянкин явно жаждет умного разговора.
Вот ты мне скажи, что есть эти петроглифы с точки зрения твоей семиотики?
Мда, никуда они не пойдут, пока Женя не наговорится. Борис присел на бревно, неторопливо достал из внутреннего кармана трубку, жестяную коробку с табаком и принялся набивать небольшую чашечку ароматным Ларсенсом.
Вопрос сложный, Жень. С моей точки зрения эти изображения, скорее эмоции, чем информация.
Ну-ка, объясни.
Олень на дорожном знаке сообщение в чистом виде, олень на таком вот камне совершено другое дело.
Он вытащил из костра горящую головню и раскурил трубку.
Хотя в некоторых культурах ритуал подготовки к охоте включал в себя также изображение животного, на которого собирались охотиться. Так сказать «мессэдж» высшим силам, чтоб они послали племени то, что нужно его людям. Но тут явно другой случай выбить на камне изображение слишком трудоёмкий и длительный процесс.
Ветров снова молчит. Он уставился в огонь, попыхивая трубкой, ароматный дымок смешивается с дымом костра и тает среди деревьев. Ему уже хочется домой в свой уютный кабинет со старой зелёной лампой, древним компьютером и столом, за которым когда-то работал его отец. Он сыт по горло и Дальневосточным Археологическим конгрессом и этой бестолковой поездкой, которую затеял Женя. Петроглифы Сикачи-Аляна конечно уникальный памятник, но болтаться тут на пронизывающем ветру с жалкой мыльницей?
Я тушёнку взял говорит Деревянкин, извлекая консервную банку из объёмистого кармана аляски. Может, перекусим? Можно разогреть на огне.
Борис отрицательно покачал головой. Пошли уже на этот Гасян, у меня самолёт в три часа ночи.
Да успеешь ты в свой Питер, до Хабаровска семьдесят вёрст доедем за час. Женя убрал тушёнку в карман, встал с бревна и обвёл рукой окрестности. Наслаждайся, Борька! Смотри, какая красотища. В этих местах люди живут с эпохи палеолита земля просто-таки пропитана древней историей. Чувствуешь? Палеоархеолог тянет ноздрями воздух, смеётся и треплет Ветрова по плечу. Насидишься ты ещё в своем кабинете. Ты когда последний раз в поле-то был?
Семиотика кабинетная наука, Евгений Сергеевич. Мне нет нужды шастать по лесам и рыться в земле, это знаешь ли, твоя работа.
Ладно, лингвист-семиотик. Пошли, осмотрим этот легендарный мыс Гасян. Даст бог, соберу-таки денег к лету, и всё же организую сюда экспедицию.
Вначале они идут по лесной тропинке вдоль берега, но минут через десять неуёмный нрав Деревянкина берёт верх, и они начинают продираться через лес. Борис держит дистанцию около двух метров так чтоб ветви, раздвигаемые мощным Женькиным торсом, не хлестали по лицу. На его пути встаёт толстая сосна, и Ветров пытается обойти её слева. Тут-то всё и происходит. Почва вдруг уходит из-под ног, он лихорадочно машет руками, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, и тут его тело «встречается» с каменным полом пещеры. В левом предплечье что-то противно хрустнуло, боль пронзила руку и врезалась в мозг ослепительной вспышкой. Борис застонал, и сквозь зубы, смачно, как может только языковой специалист, выругался.
Борька, ты живой?!
Ветров приподнялся и, скривившись от боли, пытается пошевелить пальцами левой руки. «Один перелом есть» бормочет он, и, подняв голову к льющемуся сквозь проём свету, кричит Не дождётесь! До верха пещеры метра четыре, дальний её конец тонет во мраке. Ветров пошатываясь, делает несколько шагов, и тут под его ногой что-то скрипит. Он наклоняется и поднимает находку небольшой каменный наконечник, в полуметре ещё один чуть крупнее.
Танцуй, Деревянкин! Тут твоих любимых микролитов полно, и даже копать не надо.
Женя заметался по краю провала.
Я сейчас спущусь, Боря. Ради бога, ничего там не трогай! Расположение находок чрезвычайно важно, дай мне минутку.
Ты с ума сошёл? Мы потом отсюда не выберемся, тем более у меня рука сломана.
Сломана?
А ты думал! С такой высоты на камни, это я ещё легко отделался.
Тебе шину надо наложить.
А лучше гипс. В селе вроде есть медпункт?
Есть, Боря. Стой на месте, сейчас я что-нибудь придумаю.
Глаза Ветрова постепенно привыкают к полумраку пещеры, и тут он видит нечто такое, от чего сразу забывает про боль. Он лихорадочно роется здоровой рукой в карманах куртки и извлекает ключи от квартиры, в брелоке крохотный диодный фонарик. Борис делает несколько осторожных шагов, светит на стену пещеры и вдруг понимает, что не дышит. Подсознание уже проанализировало древний петроглиф и вынесло вердикт перед ним уникальная находка. Ничего из доселе им виденного не идёт ни в какое сравнение. На рисунке изображены изломанные деревья, поникшая трава и мёртвые люди со вздувшимися животами. По краям два погибших оленя их ноги подогнуты, головы безвольно лежат на земле. Но самым странным был штрихованный квадрат на месте Солнца. В любой композиции древних, Солнце там, где ему и положено быть сверху. А тут квадрат, и, чёрт возьми, где мог увидеть эту геометрическую фигуру человек эпохи палеолита?
Сейчас, Боря. Ещё пару минут и я тебя вытащу!
Ветров словно очнулся, орудуя одной рукой, достал из чехла фотоаппарат и включил его. Аккумулятор чуть отогрелся и обещал, по крайней мере, одну фотографию со вспышкой. Борис наводит объектив на петроглиф, молится своим семиотическим богам и жмёт на спуск. Вспышка разорвала полутьму пещеры ярким всплеском света, и цифровик умер окончательно. Ветров, пожав плечами, убрал фотоаппарат в чехол и подошёл поближе. Да. Находка уникальна и удивительна. Это вам не спираль, не лошадь, и даже не лось. Настоящая картина, с сюжетом, композицией выполненная ценой колоссальных усилий. Выбитые в камне борозды были глубокими, кое-где ещё остались следы угля, которым древний художник видимо, обвёл штрихи. Кому он адресовал это послание? Эти голые ветви с их драматичным изломом, эти вздувшиеся от голода животы мёртвых. «Я бы классифицировал это как интенциональный языковой знак» бормочет себе под нос Ветров «рассказ о событии столь значимом, что оно стоило нескольких недель или даже месяцев кропотливой работы. Винер определял информацию как сигнал, которого ждут. Разгадать бы теперь ещё это послание древних».
Всё, Борь. Готово.
Деревянкин спустил в пещеру некое подобие лестницы сосну с обрубленными сучьями.
Только умоляю тебя, осторожно. Я буду держать ствол, а ты лезь. И постарайся не упасть, отечественная лингвистика мне этого не простит.