В такой тишине повелитель скоро попал под власть снов и даже несколько раз всхрапнул, причмокивая губами, как вдруг его вырвал в реальность пронзительный детский крик.
Что там такое? спросил царь, не открывая глаз, и отдал распоряжение узнать, в чем дело.
Через считанные минуты слуга притащил упирающегося грязного мальчишку в рваных отрепьях. Внимательно осмотрев виновника шума, царь понял, что ребенок, скорее всего, нищий, и молча отдал приказ увести мальчишку. Для того небрежный жест царя означал быструю смерть под секирой.
Но мальчишка вдруг горячо забормотал на чужом языке. Затем, видя, что его не понимают, перешел на аккадский, являющийся в те времена международным. И сказал нечто, что заставило шевельнуться какому-то червячку в душе царя.
Суппиллулиума я шел, говорил мальчишка. Искать я царь. Мама говорит, искать я Суппиллулиума.
Слуга хотел увести ребенка, но владыка остановил его.
Ты не хетт? строго спросил царь по-аккадски, тяжело глядя исподлобья на странного собеседника.
Нет, я хетт не быть. Мама она хетт.
А где она?
Мама там, мальчишка махнул рукой куда-то в сторону и вдруг заплакал. Мама пропал, я нет мама. Один.
И что ты один делаешь у моего дворца? взгляд бычьих глаз Суппиллулиумы буравил ребенка.
Мама говорит, искать я царь. Сказать Суппиллулиума, я тоже царь.
Что? брови владыки с удивлением приподнялись. Ты царь?!
Царь я, наследник, законный царь, без страха отвечал ребенок.
Слабая струнка дернулась где-то в глубине души владыки и заставила задуматься над словами мальчика.
Ты из других стран? задал вопрос владыка. Откуда ты?
Я шел мама долго. Бежать ночь одни, два. Продать золото, одежда. Купить еда.
Откуда ты? вновь повторил повелитель, теряя терпение. Отвечай!
Ребенок задрожал под его страшным взглядом и, неожиданно подняв вверх подбородок, долженствующий обозначить благородную осанку, молвил:
Мама был хетт. Царица хетт. Отец и я фараон.
Что?..
Я фараон Верхний, Нижний Египет, Рабсун!
Суппиллулиума застыл с открытым ртом, а взгляд его, доселе томный, выражал теперь крайнее изумление тому, что он только что услышал. Перед ним в жалком тряпье стоял законный наследник Египта, сын его сводной сестры, хеттской принцессы и вдовы фараона
Китай.
Ближайшее поселение находилось несколько восточнее торжища. И только спустя час хозяин и невольник достигли маленькой деревушки, большую часть которой составляли землянки бедняков.
Китаец принадлежал к богатым ремесленникам. И его хижина отличалась от жилища бедняка: круглая форма, круглые маленькие окошечки по обеим сторонам двери делали ее почти сказочной и очень нарядной.
Хозяин подвел лошадь к столбику, вбитому подле двери дома, жестом велел рабу спуститься на землю и, взяв его за руку, ввел в жилище. Они спустились по маленькой винтовой лестнице, и Тотмию сразу бросилась в глаза необычность обстановки. И хотя раньше ему не приходилось бывать в китайских хижинах, он готов был поспорить, что этот дом скорее напоминал мастерскую, чем жилье.
Два круглых солнечных потока били через окна, заливая светом ту часть дома, где находился широкий стол на укороченных ножках, заваленный какими-то непонятными приспособлениями, уставленный предметами и посудой. Но, несмотря на кажущийся разнобой, все они каким-то образом составляли не сразу уловимую, и, тем не менее, весьма ощутимую гармонию.
Около стола помещалась низкая скамейка с изогнутым сиденьем, а на полу, под столом, находился невзрачный, пошарпанный сундучок. На нем не было ни затворов, ни замков; наверняка там хранились рабочие инструменты китайца. Справа от стола, почти вплотную к круглой стене, стояла кровать с грядушкой, на которой лежали три маленькие лоснящиеся подушки красного цвета. Красное покрывало с кистями и бахромой опускалось почти до самого пола, сплошь застеленного соломенной циновкой, плетенной весьма искусно. Шкафчик на кривых маленьких ножках располагался у изголовья кровати. Слева от стола находилось некое подобие печи: цилиндрическое устройство с маленькой дверцей сбоку и большим отверстием вместо верха, сейчас закрытым каменной крышкой. Возле печи в стене было расположено окно, в котором находилась вставленная туда труба, конец коей расширялся до размеров диаметра печи и нависал над нею, точно крыша. Рядом с печью лежали в каменном ящике какие-то пруты разной толщины и размеров. Под ними поблескивали кусочки черного камня. Неподалеку стоял странный стол с двумя кругляшами на оси; юноша узнал в нем гончарный круг. Стены дома украшали коврики с изображениями различных животных и людей. Длинные полосы неизвестной Тотмию материи пестрели рисунками цветов и какими-то знаками, выписанными черной краской. В доме было множество всяких вещей, аккуратно расставленных вдоль круглых стен. Особое внимание юноши привлекла ваза в виде человеческой головы, выполненная из обожженной глины. Лицо ее выражало лукавое самодовольство.
Китаец подвел раба к кровати и сказал:
Садись.
Юноша при звуке незнакомой речи наморщил лоб и не двигался.
Садись, повторил китаец, жестом показывая на кровать.
Тотмий взглянул по направлению его жеста и выполнил приказ. Китаец подошел к столу, взял маленький острый нож.
Подними ногу, велел он своему рабу.
Тотмий испуганно смотрел на нож.
Китаец заметил это и спрятал нож за спину.
Подними ногу. Повторил он, ласково улыбаясь, но юноша с еще большим ужасом следил за его руками.
Китаец вздохнул и бросил нож на стол.
Тотмий облизал пересохшие губы.
Китаец взял его за ногу и заставил, наконец, выполнить то, чего тщетно добивался словами. Быстро осмотрев туго затянутый узел, он весело хихикнул, объясняя жестом, что веревку нужно разрезать. И потянулся к брошенному на стол ножу. Молодой человек с недоверием следил за его действиями. Китаец ловко разрезал узел и бросил веревку в сторону печки, затем сел рядом с невольником и произнес: «Меня зовут Ну-от-хаби. Это мой дом. А кто ты?»
Юноша прислушивался к словам.
Китаец был настроен дружелюбно и молодой человек, посмотрев в его веселые, совершенно юные глаза, мечущие искорки, тоже улыбнулся.
Так как же твое имя? опять спросил Ну-от-хаби.
Тотмий, неожиданно просто и осмысленно ответил юноша.
Молодой человек, видя, что его не поняли, показал на себя и произнес по слогам:
Тот-мий.
Ах, Тот-мий! Вполне китайское имя. Я не буду тебя переименовывать, заявил Ну-от-хаби. Мне нужен преданный помощник, который не станет разворовывать мои изделия и продавать секреты моего искусства. Я думаю, что ты именно тот, кого я искал.
Юноша слушал.
Да, да, я обычно не ошибаюсь в людях. И я вижу твои глаза. Ты целеустремленный человек, ты хочешь многого добиться в своей жизни, рассуждал китаец. Хочешь стать очень почитаемым, но не это тебя влечет. Ты одержим какой-то страстью, терзающей тебя с детских лет. Интересно, как ты очутился здесь, ведь похожие на тебя люди живут где-то на другом конце света. Что тебя забросило сюда? Боги? Если это так, значит, именно боги свели нас с тобой. Не так ли? Ты мне послан судьбой? он снова рассмеялся.
А Тотмий слушал его причудливую речь и думал о чем-то своем, далеком и чудесном.
Глава 5. 1371 год до Р.Х.
Египет.
Наступал рассвет дня Амона, прекрасного праздника долины.
Амонхотеп IV спокойно спал в своей постели, словно не предчувствовал тех событий, которые должны были произойти в этот день.
Люди стали стягиваться к ипет-исутскому храму еще с вечера все, кто желал видеть фараона и слышать волю оракула, провозглашавшего справедливость для каждого египтянина.
На аллее сфинксов у подножия одного из каменных изваяний спали немолодой крестьянин с пробивающейся сединой в волосах и юная девушка необычайной красоты.
В темноте подземного храма старый жрец Хануахет беседовал с кем-то невидимым, но бесконечно величественным, ибо старик стоял перед ним на коленях, склонив голову в знак почитания.
Ты хочешь, чтобы я поведал ей тайну ее предназначения? спросил Хануахет. Я должен это сделать? Я покоряюсь твоей воле, о могущественный, поскольку так надо для счастья моего ученика.
Старик поднял лицо к потолку и воздел руки:
О, прекраснейшая красота! Слушай меня!
Перед взором ее закрытых глаз поплыли удивительные картины сказочной жизни царей и принцесс. Но она не завидовала никому из них. Она увидела чудесный сад за высокой каменной стеной, дворец с позолоченными залами, множество сокровищ, хранящихся среди роскоши убранства. Но не к этому лежал путь ее сердца, она не замечала богатств, она неслась дальше, сквозь коридоры и комнаты в тот зал, где на роскошном ложе спал человек. Еще не приблизившись к нему, она знала, что в нем заключено ее предназначение, только ради него стоил ей появиться на свет. Он был несказанно красив
Да, прекраснейшая красота, это он, подтвердил чей-то голос.
Мимо спящих людей по аллее сфинксов быстрым шагом прошел человек в одежде жреца. От этого движения девушка открыла глаза и огляделась вокруг.
Отец, промолвила она, осторожно трогая крестьянина за плечо. Уже утро, скоро праздник.
Нет, доченька, до праздника еще есть время. Видишь, люди еще не проснулись и жрецов нет.
В ответ девушка поднялась и пошла вдоль священной аллеи, с большим интересом разглядывая статуи сфинксов. Все ей было любопытно, она не могла дождаться того момента, когда увидит праздник, говорящую статую и, конечно же, фараона.