Самое большое, чего достиг в этой жизни мой сын совершил Хадж. Ильяс никогда не правил. В отличие от тебя.
Господин?
Тимуру вдруг показалось, что его и впрямь назначат наместником.
Приходи вечером, услышал спустя мгновение.
После повелитель удалился, решив, что сказал достаточно.
На выходе из дворца Тимур встретил Зинду Чашма и Кайхосрова. Друзья тут же окружили с расспросами.
Не здесь, обронил он и, только когда препроводил соратников на шумные улицы, позволил вздоху облегчения вырваться из груди.
Хан нуждается во мне, это очевидно. Но его очень беспокоит сын. В другой ситуации он, не раздумывая, доверил бы Мавераннахр Ильясу.
Если даже хан считает, что Ильяс не справится, почему вы в его выборе сомневаетесь? спросил Зинда Чашм.
Наш господин скромный, поддел Кайхосров Джиляны с улыбкой. Аллах скромных любит.
Пускаться в объяснения Тимур не стал, тем более ему не хотелось отнимать надежду у своих сардаров: пусть верят в победу, пусть молятся за него. Без устремлений бессмысленна их борьба, как и само пребывание в Самарканде. Проницательным взглядом воин исследовал обстановку в городе: вот под уздцы торговцы вели верблюдов, дервиши сидели под стенами зданий, купая босые ноги в песке, женщины, пряча лица, передвигались небольшими группами. Сербедаром мог оказаться любой. Нищим и безродным нравились проповеди нечестивцев. Найти их в толпе дело не одного дня, к тому же вопрос следовало решать без насилия. В духовенстве и безымянной прослойке жителей Тимур находил фундамент: разрушь его, и первой обвалится крыша. Не на одном страхе должно держаться государство на законах. В Мавераннахре власть принадлежала сильным: родовитые и богатые получали всё, в том числе людские жизни, тогда как остальные слепо уповали на Аллаха.
Пойдёмте с нами, господин! Кайхосров помахал рукой. Таких красавиц я видел возле таверны! После долгой дороги нет ничего лучше, чем попасть в объятия гурии.
Нашёл тоже красивых, фыркнул Зинда Чашм. По мне, так девушки с севера настоящие гурии.
Тимур покачал головой, но не потому что избегал увлечений рабынями: мысли крутились вокруг устройства Мавераннахра, порядков, требующих внимания и перемен. Низы, не получавшие защиту, шли за ней к врагам. Несправедливость порождала противоречия и кровавые распри.
Я буду у сестры, коротко ответил друзьям. Кайхосров заверил, что воины в его отсутствие не посрамят Тимура: отпраздновать можно и после, когда хан примет окончательное решение.
Отпустив нукеров до вечера, барлас направился к дому, спрятанному за высокой оградой. Топот ножек и детский смех вызвал улыбку, которая приятно легла на лицо; душа Тимура расцветала, и сам он весь похорошел, словно не было позади никакого ада, боли и ранения. Мужчина прихрамывал, но с калекой его бы не сравнили уже нет.
Шагнувшая под солнце женщина поразительно напоминала мать. Завидев впереди гостя, она замерла на мгновение, удивлённая встречей, а затем бросилась обнимать. Тимур сжал в руках стройное тело Туркан-аги, зарылся носом в туго сплетённые косы, вдохнул родной тёплый запах.
Брат, шептала она исступлённо. Брат, ты вернулся
Вернулся, Туркан. Вернулся.
Она целовала его щёки и веки, ощупывала, желая удостовериться, действительно ли Тимур здесь, у неё под крылом, что цел и невредим и главное нуждался в заботе.
Слуги накрыли дастархан. Цепляясь взглядом за блюда из мяса и овощей, мужчину охватил голод, какой он давно не чувствовал. В походах любая похлёбка проглатывалась с аппетитом, а когда на пищу не хватало времени из-за невозможности развести костёр и по тысяче других причин, воины притупляли нужду, отвлекая внимание на важные военные занятия. От домашней обстановки Тимур отвык. Как и от общества женщины: этот дом был её маленьким улусом, где грозному барласу следовало подчиниться и позволить за собой ухаживать. Кутлуг Туркан-ага преданно ждала своего брата. Тимур с нежностью рассматривал разнообразные ожерелья и браслеты, подмечая, как светятся жемчуга, перламутр и сердолик на смуглой коже. Многое передалось ей от матери: черты лица, характер, особое понимание жизни, которому научить и научиться увы, нельзя. Туркан не просто принимала родственника. Внешним видом, достойным жены самого хана, тем, как всё благоустроила к приезду, она показывала, что Тимур прибыл в Самарканд как в свои владения, что здесь он не простой гость, которому рады, а вождь, и вся эта роскошь его.
Много лет назад на шуточном состязании ребята обиделись на Тимура: он лучше стрелял, превосходно держался в седле, владел мечом в точности, как его отец. Но Туркан-ага упредила бурю прежде, чем она вспыхнула. «Многие жаждут, чтобы мы стали слабыми и немощными и не смогли защищаться. Не желайте Тимуру того, чего ему со зла пожелают враги, когда потерпят поражение. Он наша опора», так она говорила юношам, подкрепляя в их сердцах уважение и любовь к наследнику Тарагай-бека.
Смерть матери Тимур воспринял болезненно. В детстве он был привязан к ней. Делился историями, которые слышал от случайных путников, дарил украшения, просил совета, когда чувствовал растерянность и не знал, как поступить правильно. Однажды зимой Текина-хатун слегла. Тимур не успел опомниться, как присланный из Кеша лекарь накинул покрывало на её тело: в тот день переменилась жизнь всей семьи Тарагая. Кутлуг Туркан-ага повзрослела прежде остальных: отныне ей предстояло оберегать брата как собственное дитя, с усердием настоящей волчицы. А вскоре отец выдал её замуж за высокопоставленного сановника из Самарканда Дауд Дуглата. Дуглаты были влиятельными; Туркан, прекрасно понимая, что брату нужна их поддержка, исполнила главную обязанность перед мужем родила сына. С той поры в столице у Тимура появились союзники.
Аллах да защитит тебя, сказала она, глядя на покалеченную ногу. Не представляю, что ты вытерпел, брат.
Всё уже позади.
Уединение прервал ребёнок.
Сулейман! Тимур протянул руки к племяннику, и тот, немного поразмыслив, подошёл. Каким большим стал. Уже ездил верхом?
Скоро отец научит.
Пора бы. Меня посадили в седло, когда я ещё ходить не умел.
В городе всё по-другому, мягко ответила Туркан. Иногда я скучаю по нашему кишлаку. По просторам. Мы были так счастливы!
Тимур гладил мальчика по голове, а сам думал о привычных полевых буднях, о том, как разительно они отличаются от замкнутой жизни в столице. Сулейман плохо помнил своего дядю и прикосновения сносил, стиснув зубы, дожидаясь, когда взрослый устанет и выпустит из объятий. Однако настроение мальчика изменилось, едва он получил в подарок вырезанный из дерева меч. Округлившиеся глаза, вздох, широкая улыбка послужили лучшей благодарностью. «Нет, это точно сын воина, природу не обманешь», Тимур почувствовал облегчение, когда Сулейман схватил меч и тут же начал ловко им орудовать, как будто очутился в разгаре сражения. «Это ребёнок Барласов. Не изнеженный визирь. Кровь есть кровь».
Туркан-ага велела рабыне увести мальчика. Ей хотелось поговорить с братом о важном.
Хан уже принимал тебя?
Да, я видел повелителя.
Но ты не видел и десятой доли происходящего, женщина подалась ближе. Моему мужу не раз предлагали примкнуть к Ильясу-Ходже. Некоторые эмиры только и ждут, когда хан уедет.
Что Дауд знает об этом заговоре?
Пока ничего. Он верен нам. Но послушай, не может ли получиться так, что с отбытием хана начнутся беспорядки? Ильяс-Ходжа трус, а трусливые всегда принимают решения поспешно. Пока его отец здесь, он головы не поднимет, но потом что?
Ильяс-Ходжа не главная наша проблема. В городе прячутся сербедары, и только Аллаху ведомо, что они замышляют.
Откуда же стало известно о сербедарах? Ещё вчера мы спали спокойно.
Что ты имеешь в виду?
Вдруг это ловушка? И никаких сербедаров здесь нет? Туркан-ага искала в карих глазах брата хотя бы отголоски понимания. Ильясу-Ходже нужен повод, чтобы провести в Самарканде чистку. Я много об этом думала
Он не настолько безумен! резко осадил Тимур. Не забывай, ты говоришь о наследнике Чингиз-хана! Не для того он совершал Хадж, чтобы потом устраивать бурю. Да и достаточно наши народы терпели Войны, голод. От улуса мало что осталось: Хорезм сам по себе, Хорасан полностью подвластен Казгану. Нам бы Мавераннахр сохранить!
Дай Аллах, это правда. Но ты должен предусмотреть все варианты.
Кутлуг Туркан-ага не уступила: на правах старшей высоко подняла голову, расправила плечи и заглянула брату прямо в лицо.
Закулисные козни далеко не то же самое, что военные действия.
Я не собираюсь сражаться с Ильясом.
А разве оборона не часть сражения?
На это Тимур ничего не ответил.
Благородство не позволит тебе упасть в яму.
Что это значит?