Артём! прозвучал радостный бас, напугавший прохожих. Архип обернулся, присмотрелся и растёкся в улыбке.
На счёт этого не переживай, прошептал он сыну, а потом направился к мужчине. Эдгар!
Артём? Опять? Нестор честным образом недоумевал.
К ним подошёл импозантный мужчина тех же лет, что и Архип, крепкий, лысый и в военной форме. Они с Архипом пожали руки, а потом и обнялись.
Как ты, дорогой? спросил мужчина.
Всё хорошо, Архип подозвал Нестора взмахом руки. Знакомься, это Нестор, мой сын.
Нестор подошёл и вытянул руку.
Здравствуйте.
Это Эдгар Алексеевич Любов, полковник, мой давний товарищ.
Эдгар крепко пожал руку Нестора и слегка прищурился.
А ты чего бледный какой? Затеял что ли чего? Нестор хотел уже провалиться сквозь землю и пропасть навеки, но полковник рассмеялся и вроде бы смягчил напряжение.
Идёмте.
Полковник Любов провёл отца и сына к задним дверям, через которые по правилам разрешён только выход. Пользуясь званием, Эдгар дал указание своим подчинённым, охраняющим этот выход, пропустить Нестора. Тот сделал пару шагов к хлопающим дверцам, но вдруг остановился и развернулся. Его отец стоял на месте рядом со своим товарищем Любовым. Он выглядел подавленным, ведь их встреча и без того короткая казалась ему мгновением, ушедшим по щелчку пальцев. А ведь о столь многом стоило бы поговорить отцу и сыну. Столько времени упущено прежде и ещё неизвестно сколько будет потеряно. Но сейчас, как это не печально, пришла пора прощаться.
Нестор вернулся назад, распахивая руки на ходу. Архип тоже раскрылся и они обнялись.
Маме привет передавай, а то она на мои звонки не отвечает. И дядьке Клименту огромный привет. Береги себя, сынок.
И ты себя Артём.
Архип ухмыльнулся и отпустил отпрыска.
Расскажу как-нибудь потом. Иди.
Отпрянув от отца, Нестор протиснулся в двери и проскользнул через толпу выходящих граждан. Военные, стоящие неподалёку, словно и не замечали этого, как, собственно, и все остальные.
Теперь Архип никуда не спешил и его наконец постигло спокойствие. Любов предложил «как обычно», и они зашли в ближайшую, буквально за углом, рюмочную. Там они дёрнули по стопке. Любов выбрал настойку в тридцать шесть градусов, Архип же классическую водку. Никакой закуски. Такая у них была традиция, выпивать по пять капель при встрече. Традиция эта несла не только сентиментальный характер, но и знак доверия и возможности говорить о важных для них вещах.
Архип вытер с усов остатки спирта:
Эх, не видал я раньше рюмочных так, чтобы вот прямо у самого вокзала.
Архип, Любов взглянул на старого товарища с долей снисходительности. Да ты, верно, застрял во времени.
Точно подмечено, усатый издал хриплый смешок, ведь с тех самых пор в моей жизни мало что меняется.
Полковник безо всякой шутки удивился.
С тех самых это с каких бы?
Когда спасали мир. Правда, не смогли предотвратить переполох в родной стране.
Любов достал пачку сигарет и вытянул одну. Предложил Архипу получил отказ.
Оно, может, к лучшему, промычал полковник, сжимая губами сигарету.
Воздух наполнился сизым колючим дымом. Над горизонтом поднималась полная луна. Любов задумался над своими словами и засомневался в их верности, что было видно по его впалым глазам.
Кому как, сказал Архип, отмахивая от себя дым. Сибирь и Якутия всё делят территорию.
Всё-то ты знаешь, Артём. Эх, вот был ты Артёмом и вдруг пошёл за модой теперь Архип.
Архип пожал плечами.
Я и Артёмом не всегда был, помнишь? Профессия обязывала.
Одним коротким осуждающим взглядом полковник припомнил, что профессия обязывает его товарища сидеть тише воды и ниже травы. Но при этом он не только разгуливает по Москве, но еще вытворяет свои грязные делишки.
Я ведь о тебе беспокоюсь, о твоей же безопасности.
Архип принял слова Эдгара. Они попрощались. Полковник направился к вокзалу, но Архип его остановил и спросил напоследок.
Что там с Рязановым?
Не нашли.
А «Цитадель»?
Эн-Ди-Эй, Любов пожал плечами. Засим они разошлись.
От прежней красоты и величия Ярославского вокзала мало что осталось. Современные технологии берут верх над культурным наследием. Неизбежная трансформация.
В вестибюле на первом этаже толпился народ, как простаки, так и очкарики. Стоял невыносимый шум, перебить его смог только дежурный, дающий объявления.
В вестибюле на первом этаже толпился народ, как простаки, так и очкарики. Стоял невыносимый шум, перебить его смог только дежурный, дающий объявления.
Уважаемые пассажиры! Скоростной поезд рейсом Москва-Кинешма отменён. Просьба пройти к пятой кассе для полной информации.
Заметная часть толпы единым потоком направилась к той кассе. Нестор присоединился к движению. Недовольство людей ощущалось в воздухе. Слышалась откровенная ругань. Когда очередь на кассе дошла до него, выбор оказался не велик: взять билет либо на скорый поезд до Иваново посадка на него через час после полуночи, либо на обычный поезд до дома. Нестор выбрал второй вариант. Комфортабельный вагон, сидячее место. Ждать его, по заверению кассира, всего каких-то два часа.
Большое спасибо, негромко сказал Нестор, забирая билет, отшагнул в сторону от толпы и ушёл на второй этаж.
В заполненном лишь наполовину зале ожидания раздавались голоса пассажиров. Сливаясь в акустике огромного помещения с высокими потолками, звучание голосов походило на неумолимый майский дождь. Хотя до мая было ещё довольно долго. В поток речи, как гроза, иногда врывался громкоговоритель с объявлением об очередном прибытии, завершении посадки или же задержки того или иного поезда.
Нестор занял сидение в дальнем пустующем ряду. Он строго указывал себе я не усну, не усну! Старался не думать о деньгах, но и совсем позабыть о них не мог. О модеме он забыл, а за кьюары попросту не переживал. «Найдут, думал, повяжут. Но ведь не найдут, не найдут» Теплый воздух давил на него сверху, с потолка. Вот так и заснул.
Вдруг сквозь неглубокий сон он ощущает, как что-то тянет его сумку. Мысли пронеслись молнией в голове и заставили все тело вздрогнуть. Сердце заколотилось вдвое быстрее. Нестор спохватился, озираясь по сторонам, но вокруг, как и прежде, никого, лишь пустой ряд сидений и невзрачные зеваки вдалеке. Тут и прояснилось: он держал лежащий на коленях рюкзак за петлю, но во сне рука ослабла и багаж свалился на пол.
«Эх, горе-преступник, болван, ругался он про себя, нет здесь до тебя абсолютно никакого дела». Нестор взглянул на висящие над входом в зал часы и решил уйти на перрон, дышать свежим воздухом и не думать о деньгах.
Поднялся нешуточный ветер, звенящий между длинными составами. В холодном воздухе пахло железом и керосином. Вдалеке раздавались гудки и стук моторов. В вагонах пока ещё не горел свет. На платформе лежал оставшийся от ушедшей зимы снег.
Нестор остановился возле своего вагона, согласно билету. Здесь кроме него уже стояли другие пассажиры. Тут одинокая женщина с огромным чемоданом на колёсиках, пляшет от холода, а вон там у скамейки стоят двое мужчин, один худой и низкий, другой полная его противоположность. Худой что-то рассказывал, размахивал руками, дымил сигаретой. Его товарищ слушал и кивал.
Подходили и другие пассажиры, на платформе становилось теснее и теплее. Близилось время посадки. Захрустел замок, и дверь вагона плавно открылась под облегчённые выдохи замерзших путников. Пассажиров встретил круглый улыбчивый проводник с очками на глазах. Он вежливо пригласил всех встать в очередь. Нестор оказался в числе первых. Контролёр лихо проверял билеты и пропускал людей внутрь, в тепло. Нестор прошел до центра вагона и уселся возле окна. На этой стороне было по три сидения, а это означало, что ещё два человека будут сидеть возле него. Если повезет то всего один. Если крупно повезёт то вообще никого. Но в таких вещах Нестору везло едва ли больше, чем мертвецу. Те двое, худой и крупный, сели возле него. Как только они зашли, Нестор обратил внимание на острые уши и нос пятачком у полного. Худой всё болтал без умолку, раскрывал широкий рот, а полный лишь изредка охал и поддакивал. И хотя они сбавили громкость речи, их беседа всё равно раздавалась на весь вагон. Худой ругался и жаловался, что дорога займёт больше времени.
Ещё и в Александрове торчать, сердился он и шмыгал острым носом. Нет бы напрямик ехать, как на стреле. На ней даже поссать не успеешь захотеть.
Вдруг у Нестора проскочила мысль: «В дороге пойду в туалет и смою проклятые банкноты в унитаз. Будь что будет». Эта идея настоящим образом охватила его и ни на секунду не отпускала. Нестор быстро сообразил, что нужно делать, бросил последний взгляд на картину за окном и встал с места.