Прибыл чётный поезд. Он был негабаритный, поэтому его приняли на специальный путь. На этом пути не было колонки для добора воды. Паровоз по технологии должен был идти станцию на проход, без отцепки в депо. В голову поезда зашёл толкач. Я произвёл пробу тормозов, заполнил справку и отдал машинисту ведущего локомотива. Машинист поездного локомотива поинтересовался у своего помощника уровнем воды в тендере. Тот сказал, что маловато. Тогда машинист потребовал от дежурного по станции поставить паровоз на другой путь под колонку. Дежурный игнорировал его просьбу и открыл выходной сигнал. По парковой связи потребовал от машиниста отправляться. Тот залез на паровоз и громким свистком дал сигнал остановки. Позже я узнал, что если бы в тот момент этот поезд не отправился, то потом ему трудно было подобрать на графике нитку. Он же негабаритный! Но тогда я был недоволен поведением машиниста из-за того, что мне придётся делать поезду ещё и сокращённую пробу тормозов. Машинист же слез с паровоза и продолжил осмотр паровоза, стуча молотком по колёсам. Слышу, помощник машиниста говорит: НОД идёт! Машинист, несмотря на свою тучность и солидный возраст, пулей взлетел в кабину, дал длинный свисток, толкач повторил, состав тронулся с места. НОД остановился на полпути, (здание отделения находилось выше по горе, НОДа хорошо было видно) и показал машинисту свой огромный кулак.
В Облучье я получил наглядный пример нетерпимости транспорта к лицам, применяющим алкоголь. Суть его такова. В апреле 1959 года железнодорожники проводили в честь дня рождения В.И.Ленина воскресник. В то время все субботы были рабочими, поэтому преданность идеям великого вождя можно было продемонстрировать только в воскресенье. Путейцы отмечали этот день рождения ударным трудом на перегоне. Как это было принято, работали до обеда (до часа или двух дня), а потом обедали с водкой. После этого по договорённости с поездным диспетчером, для них был остановлен грузовой поезд, на тормозные площадки вагонов которого путейцы и сели для возвращения домой. Поезд следовал в нечётный парк, поэтому проходил дома, где жили некоторые путейцы, без остановки. Подпитому, а потому очень храброму дорожному мастеру такое дело не понравилось. Он решил с помощью концевого крана тормоза вагона остановить поезд. Для этого мастер перевалился через борт тормозной площадки и потянулся рукой до крана. А в это время машинист, не видя из-за сопки показания маршрутного светофора (в то время на ДВЖД ещё не было ни автоблокировки, ни АЛСН), осадил поезд локомотивным (есть ещё и поездной) краном машиниста. По поезду пошла реакция. Вагоны ударялись о впереди идущий вагон. Дошла эта реакция и до того вагона, где был дорожный мастер в висячем положении. От удара он сорвался и рухнул на рельс. Ему отрезало обе руки и обе ноги. Так как в агонии он поднимал голову, то его ещё било и по голове тормозными тягами вагонов. Когда после прохода поезда к нему подбежали люди, он был уже мёртв.
Через три дня его похоронили. Как принято, после похорон поминки. Как принято, меры при этом не знаем. Его бригадир, напоминавшись, вечером шёл домой. Идти надо было через чётный парк. Дорогу преграждал поезд. Ему бы обойти три паровоза, которые на этот раз все стояли в голове состава. Но он полез под автосцепку между первым вагоном и паровозом. Его не остановили свистки, которые подавали перед троганием с места по очереди машинисты всех трёх паровозов. В результате ему отрезало ногу. Он стал орать и крутиться на земле рядом с проходящими колёсами вагонов. Последствия могли быть худшие, но подбежавший осмотрщик автоматчик Маслобойщиков (тот самый!) поймал его за шиворот и оттащил от поезда. Даже нелепая смерть дорожного мастера ничему не научила его бригадира.
Ещё один случай запомнился. Летом пришла гроза. Тучи имели необычный свинцовый цвет. Ливень был как из ведра. Я обрабатывал на тот момент поезда с хвоста и с правой стороны. Это означало, что после обработки состава все осмотрщики шли в помещение (если, конечно, не подходил следующий поезд), а два осмотрщика-автоматчика оставались у поезда для проверки действия тормозов. Первоначально от ливня я спрятался под вагон стоящего поезда. Но через некоторое время почувствовал, что мой зад становится мокрым. Через рельс, на котором я сидел, пошла вода. Такого я ни до, ни после не видел. Когда ливень прекратился, и я пошёл до хвостового вагона, стараясь наступать на шпалы, подготовленные путейцами для замены, и те шпалы тонули под моим весом. А за хвостовым вагоном зияла огромная яма. Целый рельсошпальный пролёт висел в воздухе. Земля ушла куда-то внутрь горы. Позвонил об этом дежурному по станции. До исправления путь был закрыт. В эту яму высыпали три вагона балласта. Но куда ушёл грунт? Осталось для меня тайной.
Но этот ливень сделал ещё одно гадкое дело. По распадку между двумя сопками бежал ручей. Звали его официально Красавчиком, а в простонародье «Переплюнька». Справа и слева от него стояли частные дома. Тот ручей от того ливня так разбушевался, что унёс чей-то дом и бросил его посредине реки Хинган. Дом был застрахован, поэтому хозяин обратился в Госстрах. Страховку ему не выплатили, мотивируя тем, что хозяин при строительстве поставил дом дверями против течения. Вода открыла эту дверь и сорвала дом с фундамента. С тех пор я отрицательно отношусь ко всем видам страхования. А наши страховые кампании и сейчас упорно поддерживают во мне это убеждение.
И о романе с девушкой, с которой я познакомился в бывшей нашей комнате в день приезда в Облучье. Мне она понравилась. Моё ухаживание она приняла. Мы ходили на танцы, в кино, прогуливались по городу. Так прошло несколько месяцев. Однажды вечером я зашёл в её комнату. Женщина, которая на тот момент проживала с ней, сказала, что уходит в гости до утра. Я свою Валентину обнимал, целовал. Разговаривали. И так до двух часов ночи. В два часа ночи моя Валентина вдруг заявила, что у неё есть другой парень, которого она любит и просит меня к ней больше не приходить. Конечно, я был ошеломлён, но насильно мил не будешь. Просьбу её выполнил. Через месяц узнал, что она выходит замуж за одного из жильцов нашего общежития. А ещё через три месяца она родила. Тогда я понял, почему она меня отторгла. Она приехала в Облучье уже беременной. Ей срочно надо было выходить замуж. Время шло, а я не оправдывал её надежды. И та ночь была для меня последним тестом, который я успешно провалил.
В Облучье у меня появился друг, на которого можно было рассчитывать как на себя. Сейчас, на склоне лет я знаю, что настоящих друзей у меня было трое. Остальные хорошие товарищи. К сожалению, все трое уже в мире ином. Так вот, Дима Лисненко стал вторым другом. С ним мы поселились в одной комнате, занимались фотографией, танцами, выходами и выездами на природу. Вместе играли в волейбол на площадке возле общежития. Он даже пытался учить меня играть на гитаре. Но так как медведь мне наступил на ухо ещё в раннем детстве, то максимально я смог ему только аккомпанировать. Вокруг нас образовалась хорошая компания. С нами были и девчата из общежития. И не только с общежития. Алкоголь почти не употребляли. На танцы ходили тоже не под Бахусом. Нам было весело и так. У меня до сих пор хранится много фотографий того времени. Какой же чистой была та наша компания! Теперь хорошо понимаю это.
Одну слабость я помню за другом Демьяном (так я любил его называть). Он очень боялся зубного врача. В возрасте 35 лет эскулапы г. Арсеньева Приморского края, удаляя у него зуб, внесут инфекцию. Он умрёт от заражения крови. Бывая в городе Арсеньев, я всегда посещал его могилу.
Несмотря на то, что жизнь в Облучье для меня не была скучной, однажды я сделал для себя неоптимистическое открытие. Произошло это ночью, во время дежурства. Обработав и проводив очередной поезд со станции, стоял и смотрел на удаляющиеся три красных огня хвостовых сигналов поезда. В то время каждый поезд сопровождался бригадой из двух кондукторов: главным и старшим. Ранее были ещё и рядовые кондуктора, которые по мере роста надёжности пневматических тормозов сокращались. На площадке хвостового вагона находился старший кондуктор. Он и навешивал на крюки фонари, которые с наступлением темноты зажигал, если они были керосиновые, или включал электрические. Внезапно в голову тогда пришла такая мысль: Неужели такая работа на всю жизнь? Скучно! Вот тогда я и решил, что надо учиться дальше. Куда поступать я знал. В железнодорожный институт. В это время в стране шел процесс замены паровозов на тепловозы и электровозы. На ДВЖД ещё работали паровозы. Но Хабаровский железнодорожный институт уже начал готовить тепловозников. Факультет выбрал механический, а специальность Тепловозы и тепловозное хозяйство. Вагонникам я решил изменить.
Тут вспоминается, что в это же время руководители чётного парка, поняв, что меня через некоторое время либо заберут в армию, либо я поступлю в институт, прикрепили ко мне слесаря для обучения. Через три месяца его испытают и присвоят квалификацию Осмотрщик вагонов. А мне выплатят денежное вознаграждение. Фамилию своего первого ученика помню до сих пор.
Шёл четвёртый год как я окончил школу. Многое подзабыто. А надо сдавать вступительные экзамены и пройти по конкурсу. В местной средней школе впервые открылись платные подготовительные курсы. Я записался. У меня стало совсем плохо со свободным временем. Работа, вечером курсы, в общежитии зубрёжка. Вспоминаю, как однажды я отпросился с работы на час раньше и бегу в школу. Пробегая в районе рынка по лестничному спуску, увидел под лестницей спящего пьяного. У меня мелькнула мысль, как он может так бездарно транжирить драгоценное время.