Нашу корову звали Галькой. Это была смирная и послушная корова, поэтому я без особого труда освоил свои новые обязанности. Пастухов, подобных мне, набиралось до 15 человек, и, понятно, нам было нескучно. Трава вдоль железной дороги была лучше, чем, на постоянно вытаптываемом большим стадом, поле за кирпичным заводом, поэтому наши буренки давали больше молока. Но постепенно желающих пасти скотину становилось меньше. Все- таки здесь иногда коровы попадали под поезд. Вероятность потерять надежную кормилицу заставлял людей выбирать из двух зол меньшую опасность. Но мои родители мне доверяли, и мне пришлось оправдывать это доверие до 7 класса. Мало того, мне после второго класса уже пришлось пасти корову и телку. Потом соседка уговорила мою мать взять под мой надзор и ее корову, затем еще одна соседка уговорила ее в этом же. Мать не была "диктатором" и убеждала меня "экономикой". Она говорила: "Две коровы по 50 рублей в месяц это 100 рублей. Май, июнь, июль, август и сентябрь это пять месяцев. Значит, за лето ты заработаешь 500 рублей. Мы сможем купить тебе хороший костюм к школе". Так я и зарабатывал себе на костюм вплоть до 7 класса.
Конечно, пасти коров надо было каждый день и в любую погоду. В том числе и в период затяжных дождей. Неприятно быть в промокшей насквозь одежде, т.к. укрытием от дождя могло быть только дерево и сложенный капюшоном обычный мешок. Правда, коровы в дождь пасутся хорошо, спокойно, но тут впору самому бегать от дождя и комаров как корова от оводов в жаркую погоду. Еще неприятно было рано вставать. Ведь коров надо выгонять пасти до семи часов утра, значит, вставать надо было в шесть. Для меня это была очень большая неприятность. Дело в том, что вечером, пригнав коров к заходу солнца и быстро поужинав, надо было бежать на "тырло" (так называлось место, где собиралась молодежь с нашей и соседних улиц), откуда возвращались домой уже после 12 часов ночи. Спали мы на чердаке сарая, сделав постель на сене. Поэтому мать не могла проконтролировать, когда мы приходим домой. Да она и не ставила перед собой такой цели. Просто вечером, когда я "убегал гулять" (и такое было выражение), она говорила: "Не забывай, тебе утром рано вставать". А утром она также спокойно произносила: "Я тебя вчера предупреждала, что рано вставать". Сколько раз я, поднимаясь, думал, что возьму телогрейку, выгоню коров, и как только они начнут пастись (а рано утром они пасутся довольно спокойно), я посплю на этой телогрейке. Но пока встанешь, выпьешь кружку молока с хлебом, выгонишь коров и дойдешь с ними до пастбища, уже спать не хотелось.
А вот о том, что прежде, чем меня будить, мать уже успевала многое сделать по дому, в т. ч. подоить корову, я не думал. А ведь ей тоже хотелось спать. Но так было во всех домах, и мой эгоизм, думаю, тоже не был исключением.
Не было тайной, что все пастухи курят. Так защищались от комаров. Курил и я. Вначале "тащил" у отца "самосад", затем я начал играть на деньги "в чику" и в орлянку, и научился играть так, что выигрыш у меня был гарантированным каждый день. Благо для тренировок времени было достаточно. Потому стал курить папиросы, и даже иногда "Казбек», который тогда курить могли позволить себе только состоятельные люди.
Ещё одно воспоминание с тех пастушьих времён. «Коллега» по работе Лёнька Чепиков утащил дома 50 рублей. У них был бык, к которому водили клиенток. Обслуживание стоило 50 рублей. Его мать такую купюру сунула за зеркало и потом, видимо, забыла. Так выходило со слов Лёньки. Нужно было нам их «оприходовать». Решили купить копчёной колбасы. Она тогда стоила порядка 40 рублей. При тех зарплатах эту колбасу покупали редко. Я дома её к тому времени не видел. Лёнька тоже не видел. Вот и решили восполнить пробел. Купили килограмм. Съесть весь килограмм за раз не могли. Остаток закопали в штабель угля. На второй день нам ещё есть её не хотелось объелись вчера. Было лето, жара. Когда мы решили её откопать и доесть, она уже была зелёной. Пришлось просто выбросить собакам. Вспоминаю этот эпизод ещё и вот почему. Колбаса в магазинах была потому, что она стоила дорого. Её мало покупали зарплата низкая. Но когда зарплаты подросли, колбаса со свободной продажи исчезла.
В пятый класс я пошел в ту школу, в которую не пошел мой старший брат. Пришлось преодолевать психологический барьер. Ведь я знал, что главной причиной, из-за которой брат бросил школу, это как раз то расстояние, которое необходимо преодолевать, где могут и побить, т.е. трусость. Район, в котором мы жили, назывался Старым Хором. Наверно, потому, что первые поселенцы селились вдоль реки. Другие места осваивались позже. На Старом Хору все жили в частных домах с огородами и дворовыми постройками. А средняя школа находилась в центре поселка. Там дома тоже были деревянные, но построены в стиле двухэтажного "барака". Удобства для жильцов этих домов были во дворе, отопление печное. Этим достижением сталинской архитектуры до сих пор могут гордиться практически все населенные пункты Дальнего Востока. Сохранились они и в центре поселка Хор. Бывая там сейчас, прохожу по знакомым с детства улицам. Невольно прихожу к мысли, что в этом поселке архитектор никогда не жил даже временно в гостинице. Безвкусно строился Хор в первой половине прошлого века, так же строился и во второй.
Так вот, в центре поселка жили так называемые "заводские", которые враждовали со "старохорскими". Разумеется, на детском уровне. Время от времени мы узнавали, что кто-то из "наших" был там побит. У них было преимущество в том, что мы в центр вынуждены были ходить (там школа, там и клуб, единственный на весь поселок), им же к нам на окраину ходить особой нужды не было. Поэтому нам приходилось группироваться. На группу нападать было уже опасно. Так "в группе" я и пошел в другую школу. Позже узнаю, что так когда-то на Кавказе путешествовали русские (во времена Пушкина, Лермонтова и Льва Толстого). Кстати, страхи были преувеличены. Особой злобы от проживавших в тех местах подростков я не ощутил. Драки бывали, но они бывали и в нашей Первомайской школе.
Учиться в пятом классе мне не понравилось. На каждый урок приходил другой учитель, совершенно равнодушный к тебе, и многим из них просто нужно было отчитать положенный материал, выставить положенное количество "пятерок" и" двоек". Но были среди них и запоминающиеся. Так в 5 и 6 классе нам преподавала русский язык и литературу учительница по имени Ксения, а вот отчество уже забыл (кажется, Александровна). У нее была большая душа, и она любила, по-моему, нас всех. Нежность главное в ее воспитании. Когда в 6 классе она нас оставляла в связи со сменой места жительства, то мы были в трауре, а девчонки плакали. Кому-то в другом месте и в другой школе повезло.
На всю жизнь запомнилась преподаватель "немецкого языка" Янкина Елена Степановна. Она в то время была или пенсионного или предпенсионного возраста. Говорили, что у нее есть орден Ленина. Преподаватель требовательный, но мне нравилось быть на ее уроках, почему-то легко усваивался поданный ею материал. Ну, а ее знания просто потрясали: она каждое слово могла произнести и на немецком, и на французском, и на английском языке. Впоследствии, вспоминая о ней уже очень взрослым человеком, уже имеющим определенный кругозор, я приходил к выводу, что такие преподаватели были не следствием Советской власти. Таких преподавателей могли подготовить только до Великой Октябрьской Социалистической революции. По возрасту так и выходило, т.к. она родилась еще в 19-м веке. Своеобразен был у нее метод поддержания дисциплины на уроках. Я не был послушным и дисциплинированным учеником, и, чтобы находился постоянно "на глазах" у преподавателя, меня почти всегда усаживали за первую парту. А здесь трудно было удержаться и не подсказать "тонущему" у доски, ученику. Немецкий мне давался легко, и я "щедро делился" своими знаниями. За это Елена Степановна ставила мне в журнал "1". В то же время, вызывая отвечать у доски, за мои ответы ставила "5". В результате в конце четверти в журнале против моей фамилии стояли цифры:5,1,5,1,5,1,5,1,5 и т. д. И когда надо было ставить итоговую оценку за четверть, она, прочитав мне монолог о несоответствии знаний и моего поведения на уроках, исправляла "1" на "4" и ставила итоговую оценку "5". У меня осталось к ней на всю мою жизнь большое уважение.
Арифметику в 5 классе преподавал бывший военный летчик. В войну он потерял глаз. Место глаза закрывала традиционная черная повязка. Звали мы его, конечно, "Циклоп". Как учитель он запомнился тем, что водил меня, пятиклассника, в 9 класс, показать девятиклассникам, как можно быстро считать устно.
Быстро считать устно я умею и сейчас. Это мне доставляет неприятные моменты. Покупаешь какой то товар, продавец считает на счетах, теперь на калькуляторе. Пока он сосчитает, я уже ответ держу в голове. А так как продавец очень часто "ошибается", и, разумеется, только в одну сторону (догадайтесь, в какую?), то дальше его нужно "поправлять". А это всегда неприятные минуты. Если же делать вид, что ты ничего не заметил и ему веришь, тогда не уважаешь себя. Но и каждый раз конфликтовать не хочется.
Когда я, уже проживший более 4-х десятков лет, прочитал исповедь одного директора магазина города Москвы, получившего длительный срок заключения (арестованного в бытность Генеральным Секретарем ЦК КПСС Андропова Ю. В.), то воровству работников торговли того магазина не удивился. Их нравственный уровень мне был уже знаком. А в исповеди того директора есть такие слова: "Когда я девушкой после окончания торгового техникума пришла работать в этот магазин, то ныне покойный директор на собеседовании мне сказал, что если я не буду довешивать всего 5 грамм, то хоромы себе не построю, но жить буду безбедно". Золотые слова! Великая мудрость! Кто из нас обращал внимание на 5 или 10 грамм недовеса? Почти никто! Тут хоть бы на 50 грамм не обманывали. А еще неправильные гири или неправильная регулировка весов, плюс недовес, плюс обсчет, плюс списание "пришедшего в негодность" товара! Вот и начинаешь понимать, почему, уже отсидевший "срок", продавец полгода нигде не работал и крутился вокруг ОРСа в ожидании освобождения места. В той сфере текучесть кадров, которая так мучила в свое время всех руководителей предприятий, и которую мы сейчас уже начинаем забывать, была минимальной. Торговые кадры, в основном, обновлялись по причине привлечения к уголовной ответственности. Ну, еще увольнения происходили из-за того, что в эту систему случайно попадал честный человек, и через некоторое время, оценив обстановку, уходил.