От рассвета до рассвета
Повести и рассказы
Евгений Чертовских
© Евгений Чертовских, 2021
ОТ РАССВЕТА ДО РАССВЕТА
Молодость прекрасная пора человечества. Кажется, что самое интересное свершается именно в этот период жизни, и только позже начинаешь понимать, что у жизни нет самого интересного и самого лучшего времени, каждый момент интересен, важен и является единственным.
С возрастом начинаешь понимать, как много было упущено раньше, но понимаешь это, имея за плечами годы жизни.
Размышляя об упущенных возможностях, я задаю себе вопрос: «А что я знаю о своих предках? Что знаю о тех благодаря кому сегодня есть я?». Хорошо, что сейчас задумался над этими вопросами, хотя и спросить-то уже не у кого. Спасибо отцу, Виктору Дмитриевичу Чертовских, что он тоже в какой-то момент задал себе эти вопросы, и у него была ещё возможность встретиться с теми, кто мог рассказать о прошлом. И спасибо отцу за оставленные записи.
Рассказы, которые будут ниже, я написал о моём деде, Дмитрии Сергеевиче Чертовских. Благодаря записям отца, моим крохотным детским воспоминаниям о разговорах с дедом, я попробовал воссоздать периоды жизни Дмитрия Сергеевича от его рождения до практически воскрешения после тяжёлого ранения на Великой Отечественной войне.
Митя, мальчик мой
Сергей Яковлевич, ну, когда дождёмся? Когда Дунька разродится? широко улыбаясь, спрашивал сосед.
Ой, Кузьмич, я уже сам измотался, такое ощущение как будто мне самому впору рожать, Сергей тяжело вздохнул.
Иван Кузьмич перестал улыбаться. Глядя на лицо Сергея, можно было и правда подумать, что рожать действительно предстоит ему.
Дочь только месяц назад родила, а теперь вот жена, как-то грустно сказал он. Тяжело. Тяжело что-то всё идёт. Волнуюсь я за Дуняшу.
Да чего волноваться-то? Уже троих родила, опыт есть, Кузьмич хотел засмеяться, но вовремя остановился, глядя на строгое лицо соседа. Да, вот дела-то.
Вот и я о том, не семнадцать лет. Ладно, пойду в дом. Бабка сказала, в любой момент начаться может. Может помогу чем.
Ну да, ну да. А чем? Кузьмич опять хотел пошутить, но закашлялся, чтобы не сболтнуть чего лишнего.
Сергей тяжёлой поступью направился к дому. Второй день вроде как схватки начались, жена уже измучилась и что-то никак. Вторые сутки он не спит, старается помочь Евдокии облегчить страдания, но бабка-повитуха всё время гонит его прочь.
Открыв дверь, будущий папаша услышал оглушительный крик жены. Бабка, пробегая через сенцы из кухни, коротко бросила ему «Кыш!».
Началось, шёпотом сказал Сергей и почувствовал, как бешено забилось сердце.
Из кухни вышли дети пятилетняя Акулина и четырнадцатилетний Фёдор. Брат с сестрой держались за руки, у обоих на лицах был испуг.
Пошли, пошли ребятки, тихо и ласково заговорил Сергей, разворачивая детей в сторону кухни.
Через две двери были слышны крики и стоны. Федор стоял у стены, закусив губу, и смотрел на закрытую дверь. Акулина, уткнувшись лицом отцу в грудь, тихо плакала.
Ничего, ребятки, приговаривал Сергей, гладя дочку по голове, скоро всё закончится. Всё будет хорошо.
Ночью неожиданно наступила тишина, ненадолго, всего на миг. Но этого хватило, чтобы спало общее напряжение. И тут ночную тишину разрезал звонкий детский крик.
Ну, вот и всё, сказал Сергей и обнял детей.
Слышно было, как хлопнула дверь из комнаты в сенцы, шаркающие шаги приближались к двери на кухню. Отец и дети с нетерпением ждали радостного известия. Дверь открылась и в кухню с серым лицом медленно вошла бабка-повитуха.
Мальчик, как-то безрадостно сказала вошедшая, подняла на Сергея печальные глаза, из которых потекли слёзы, и добавила, Дуня не смогла
Последнее слово ещё висело в воздухе, а Сергей уже летел в комнату. Его Дуня молча лежала с закрытыми глазами, на её мокром лице застыла улыбка. Рядом на лавке, закрыв руками лицо, сидела Феня, старшая дочь.
Спит? прошептал Сергей, обращаясь к дочери.
Спит, подтвердил сзади голос бабки. Спит вечным сном. Отмучилась.
Феня подняла заплаканное лицо и посмотрела на отца.
Папа, не волнуйся, я возьму Диму, молока у меня и на него и на Лушу хватит, как-то без эмоций сказала дочь.
Диму?
Ну да, сегодня ведь Дмитриев день.
Ну да. Дима, Сергей посмотрел на тихо лежащего в пелёнках младенца. Митя значит.
Семья тяжело переживала невосполнимую утрату, стало как-то пусто и неуютно. Осиротели не только дети, но и всё живое вокруг, даже вещи в доме. Сергей целыми днями ходил по дому, не зная, куда себя деть, за что не брался, всё валилось из рук. Когда приходили родственники и друзья, он уходил из дома и направлялся за село в поле. Медленно брёл по размытой дороге, когда становилось темно, поворачивал обратно, заходил к дочери взглянуть на сына и медленно брёл к дому.
Федосья, как и обещала, выкормила и выходила брата вместе с его племянницей. Митя рос крепким подвижным мальчиком. В четыре года отец забрал его к себе в дом, так как Федосья родила второго ребёнка и забот у неё прибавилось.
Где мой мальчик? Что он там делает? первое, что сказал Сергей войдя домой.
Из-за занавески выбежал Митя и бросился в объятия к отцу. Сергей подхватил сына, подбросил, поймал и прижал к себе.
Ну, расскажи папе, как ты себя сегодня вёл, Акулина стояла, сложив руки на груди, и пристально смотрела на брата.
Митя выскользнул из объятий отца на пол и убежал за угол печки. Сергей понял, что сын провинился. Пододвинув табурет, он сел, достал и раскурил свою кривую трубку.
Ну-ка сын, подойди! твёрдым голосом сказал отец.
Митя медленно с опущенной головой вышел из-за печи и направился к отцу.
Митя, мальчик мой, что сегодня произошло? Почему сестра сердится на тебя?
В комнате наступила тишина.
Посмотри на меня, сынок.
Митя поднял голову и посмотрел в глаза отцу. Лицо мальчика покраснело, глаза налились слезами, но он молчал. Смотрел на отца и молчал. Страх и стыд сковали его.
Отец посмотрел на дочь.
Фёдор его за ноги поймал! Митька чуть в колодец не улетел!
Внутри Сергея застучало, что-то перекрыло дыхание. Он резко встал и громко издал звук похожий на выстрел пушки. Дети замерли с широко раскрытыми глазами. Из сеней на звук вбежал Фёдор.
Придя в себя, Сергей сел.
И что ты там забыл, мальчик мой?
Звёзды, тихо ответил сын.
Где?
Там.
Фёдор подошёл к брату и положил ему руку на плечо.
Ребята ему сказали, что днём из колодца можно звёзды увидеть, попытался серьёзно сказать Фёдор, но не выдержал и заулыбался.
Сергей быстро запыхтел трубкой.
Ну, ребята, я вижу вам заняться нечем. Митя, мальчик мой, тебе уже шесть лет! Соображать уже сам должен, что можно делать, а что нет.
Отец строго посмотрел на детей, а на душе стало тепло, подумал, что молодцы они, друг за другом присмотрят и помогут, хотя Фёдор уже готовится стать отцом, жена его скоро должна рожать, но всё же присматривает за братом.
Завтра, обратился он к младшему сыну, со мной на Епишину гору за камнем пойдёшь, пора тебя к делу приучать.
Митя понятия не имел, что он будет делать вместе с отцом на Епишиной горе, но его не пугала предстоящая работа, он был из тех детей, которые не могли сидеть на месте и постоянно нуждались в активных действиях.
Село Романовка располагалось у основания горы, которая походила на гигантского окаменевшего богатыря, оберегавшего мир и покой сельчан, и в народе звалась Епишиной. С неё открывался замечательный вид на окрестности. На одном из горных скатов сельские мужики добывали песчаный камень для построек.
Ну, мальчик мой, твоя задача, сказал Сергей сыну, сгрузив с телеги инструмент. Я буду вот здесь вырубать песчаник, а ты стой у этой стороны телеги. Когда скажу, будем носить с тобой камни и грузить на телегу. Ясно?
Да, Митя утвердительно кивнул головой.
Сказался ранний подъём на работу и под равномерный стук молота отца Митя заснул, сидя у колеса телеги.
Эй, работник!
От громкого окрика Сергея лошадь дёрнулась, и колесо телеги больно стукнуло в спину мальчугана. Он проснулся. Отец улыбался, смотря на сына, который явно не понимал, что произошло и где он находится.
Эдак мы с тобой на хлеб не заработаем. Давай грузить.
На месте, где работал отец, были сложены две кучи камней больших и маленьких. Оба работника принялись за погрузку. Камни для сына Сергей отобрал не очень тяжёлые, но чтобы их все погрузить шестилетке надо было здорово постараться. Митя с удовольствием принялся за работу, а когда погрузка подходила уже к концу, он почувствовал усталость, но глядя на отца, который носил тяжёлые камни, продолжил уже не лёгкую работу.