Погруженные камни отвезли ко двору, где шло строительство амбара, сгрузили и отправились домой.
Марфа, жена Фёдора и Акулина встречали работников у ворот, на их лицах было написано любопытство. Телега въехала на двор, и с неё первым соскочил Митя.
Ну, хозяйки, радостным голосом сказал Сергей, принимайте и кормите труженика! Мой мальчик сегодня отработал свой первый рабочий день!
Митя стоял и улыбался, лицо его светилось от гордости. Но на следующее утро продолжить свою трудовую деятельность ему не удалось, всё тело болело. Марфа с укором посмотрела на тестя, тот вздохнул, развел руками, повернулся и ушёл на работу.
Через пару дней Митя заявил отцу, что готов работать дальше. Сергей с удовольствием брал с собой сына не только на работу, но и на рыбалку, а с наступлением осени и на полевые работы.
Так потихоньку Митя приучался к традиционному семейному ремеслу летом камень обрабатывать, а зимой шить тулупы. Сергей подметил, с каким интересом мальчик смотрел за его работой, проявляя ко всему удивительную любознательность.
Митя, мальчик мой, давай-ка помоги.
Да, папа, Митя отложил игрушку и направился к отцу.
Вот смотри, мне надо сшить эти две шкурки, Сергей развернул кусок овчинной шкуры. А для этого надо вот эти края очистить от шерсти.
Сергей быстрыми и ловкими движениями стал счищать шерсть.
Вот так. Понял?
Да, папа.
Ну и молодец, мальчик мой. Не спеши, аккуратненько работай.
Митя принялся за работу. Сначала дело продвигалось медленно, но маленький работник старался сделать работу так, чтобы от отца не было нареканий. Выполненным поручением Сергей остался доволен.
Митя шёл к родственникам по поручению отца. Идти было недалеко, но надо было пройти через место, где паслись гуси. Последнее общение с этими птицами Мите запомнилось хорошо, на бедре до сих пор был большой синяк, и он решил обойти злосчастное место. Дорога в обход проходила по другой улице, где он редко бывал, и там была большая вероятность столкнуться с местными мальчишками, которые ревностно охраняли улицу от чужаков. Хорошенько обдумав все шансы на успех, Митя решил идти в обход.
Надежда на удачную дорогу рухнула, когда большая часть улицы уже была пройдена и из-за кустов вышли четверо подростков.
Что ты по нашей улице ходишь, Митя-мальчик? сказал самый рослый.
Мааальчииик, нараспев пропищал самый щуплый из встречавших.
Село общее, где хочу там и хожу, твёрдо ответил Митя, понимая, что сейчас будут бить.
Вот ещё чего. Это козы ходят, где хотят.
А он, наверное, коза, хихикая, поддержал своего атамана рыжий.
Не коза, а козёл!
Ха! Митя-козёл!
Вся компания дружно засмеялась.
Не дожидаясь развязки ситуации, Митя ударил кулаком в лицо заводилу компании и рыжего в живот. Смех прекратился. Писклявый быстро бросился в ноги чужаку и крепко их обхватил, остальные кинулись на Митю. Бились жестоко. Не зря отец брал с собой сына с раннего возраста на каменоломню, Митя рос крепким подростком, в двенадцать лет у него были не по-детски сильные руки, и ему удалось выбраться из этой кучи-малы. Он побежал, но побежал не домой, а туда, куда его послал отец, чтобы выполнить возложенное на него поручение.
Ну, мальчик мой, принёс? не оборачиваясь, спросил отец.
Принёс, прозвучал безрадостный ответ.
Сергей посмотрел на сына. Лёгкий испуг проскользнул вдоль позвоночника, но мысль о том, что сын цел и стоит сейчас здесь успокоила его.
С быком дрался?
Нет. С мальчишками.
Я тебя драться отправлял или по делу?
Они меня дразнили «Митя-мальчик» и «козёл».
Ну, ты же не девочка, так что всё правильно, а вот за козла молодец. Рубаху сам зашивай, синяки заживут. За выполненное поручение спасибо. Иди.
Сергей не стал разбираться досконально, он знал сына и знал, что драться из-за баловства тот не будет.
Весной 1914 года неожиданно призвали на военную службу Фёдора, на плечи Сергея Яковлевича легла ответственность за семью сына: Марфу с тремя малолетними детьми. Его помощниками были дочь Акулина, которой шёл восемнадцатый год и тринадцатилетний Митя.
Только приноровились к новому быту, как через месяц забрали в армию мужа Федосьи Лукьяна. На руках у Федосьи остались пятеро ребятишек один другого меньше.
Теперь на две семьи был один взрослый мужчина Сергей Яковлевич, и Митя старался помочь отцу изо всех сил, наравне со взрослыми работал в поле и дома.
Только приноровились к новому быту, как через месяц забрали в армию мужа Федосьи Лукьяна. На руках у Федосьи остались пятеро ребятишек один другого меньше.
Теперь на две семьи был один взрослый мужчина Сергей Яковлевич, и Митя старался помочь отцу изо всех сил, наравне со взрослыми работал в поле и дома.
Зиму отец, не разгибая спины, обшивал детей, внуков, выполнял заказы односельчан. Сын, под руководством отца, осваивал трудоёмкую работу по пошиву тулупов, тщательно подготавливал материал, старательно сшивал овчину. Сколько раз он иглой колол пальцы и не сосчитать, но ни разу не пожаловался, только молча утирал слёзы.
Летом пришло письмо от Фёдора. Сергей Яковлевич прочитал письмо и с дрожью в голосе объявил снохе и сыну: «Фёдор Георгия получил!».
А от Лукьяна нет ничего? спросила вошедшая Федосья.
Что было отвечать, Сергей развёл руками и опустил глаза.
Митю друзья уважали. Уважали за силу, за справедливость и смелость, знали, что его слово твёрдое, сказал сделал. Как стало известно, что его брат Фёдор получил Георгиевский крест, Митя в глазах однолеток вырос на целую голову, но от этого он не зазнался, понимал, что его заслуги в том, что его брата наградили, нет.
По окончании осенних работ в семье появилось какое-то напряжение, ожидание беды. Война продолжалась, а от Фёдора и Лукьяна не было никаких известий. Федосья с отцом о чём только не думали, их душевное состояние передалось всем домочадцам. Митя реже стал ходить гулять на село, всё больше оставался дома, играл с племянниками.
Только в феврале 1916 года пришло письмо от Фёдора, в котором он сообщал, что находится в лазарете по поводу ранения. От этой новости Марфа схватилась за сердце.
Ну, что ты заохала? серьёзным тоном заговорил Сергей. Живой же вот, смотри ещё пишет, что наградили вторым Георгиевским крестом. Радоваться надо.
После этих слов Сергей перевёл взгляд на Федосью, стоявшую в углу комнаты с платком, зажатым в руках. Напряжение было столь велико, что у неё дрожали руки.
Да, невнятно произнёс он, доставая свою кривую трубку. Ждём. Ждём, доченька. Других сведений нет, значит ждём.
Федосья молча вышла из комнаты. Митя стоял в растерянности, не зная как быть радоваться за брата или сочувствовать сестре. После недолгого размышления вышел вслед за Федосьей.
Феня, догоняя сестру, обратился к ней, чем помочь надо?
Митя, Федосья повернулась к брату, её мокрые от слёз глаза улыбались, спасибо, если что надо будет я скажу.
Митя смотрел вслед уходящей сестре. Он отметил, что сейчас она сзади была похожа на пожилую женщину, а ей всего тридцать пять.
Осенью под самый Покров, пришло от Фёдора письмо с фотографией. На фотокарточке он был изображен бородатым красавцем при Георгиевских крестах в окружении своих товарищей.
От Лукьяна опять ничего. В семье уже готовились к самому худшему, но в душе все же теплилась надежда на то, что судьба будет милостива к нему.
Наступил 1917 год. Как-то необычно тихо было в Романовке. Занесенные снегом почти по самые крыши избы, будто притаились, ожидая чего-то неизвестного.
На селе среди народа давно уже ходили разные слухи о царской семье. А о Григории Распутине и его отношениях с царицей судили и рядили кому не лень. Кто принес эти слухи? Быть может искалеченные фронтовики, вернувшиеся в село, нищенка с сумой или заезжий торговец, точно никто не знал. Но без этой темы не обходились ни на одной посиделке.
Пришедший февраль, искрививший санные дороги заносами, принес в село вести, от которых даже мурашки по коже побежали. Эти вести передавались исподволь, только самым близким. Однако, через какое-то время новости знали практически все не только в селе, но и во всей округе.
Ты что-то сегодня запозднился, обратился Сергей к пришедшему домой сыну.
Батя, сказал Митя в полголоса и посмотрел на окно. Батя, царь отрёкся.
Тьфу тебя! Чего мелешь?
Сам видел, Митя опять посмотрел на окно. Кусок газеты у ребят видел, там чёрным по белому напечатано: «Государь отрёкся от престола!».
Ты абы что не разноси по свету! Сергей стал серьёзным.
Да я только тебе. Хотя, уже, наверное, полсела знает.
Знает не знает, а когда оповестят всех официально, тогда и будем думать, что и как.
Утром непривычно громко зазвонил церковный колокол на заутреню. Сергей прислушался и вышел к калитке.