И я не верю, вздохнул князь, подымаясь с лавки, чтобы вновь наполнить вином обе чаши себе и гридню. Не позвал холопа, сам наполнил, стало быть, разговор не для чужих ушей. А вот меня позвал послушать, с мгновенным самодовольством подумал Всеслав. И снова обратился в слух. Не верю, но ты сам говоришь следа нет, послухов нет, видоков нет.
Есть ещё две случайности, холодно сказал Брень, вновь глядя остановившимся взглядом.
Какие? Брячислав порывисто оборотился, пролив вино. По белой льняной скатерти расплылось бесформенное красное пятно, но князь этого даже не заметил. Всеслав вскочил, неслышно подбежал к столу, присыпал пятно солью хоть они и князья, но портить хорошие вещи ни к чему, так отец всегда говорил. Князь вздрогнул, глянул на сына, словно не узнавая, поблагодарил коротким кивком, и вновь поворотился к гридню. Ну? Язык отсох? Какие случайности?!
Да про кого ж они говорят-то, упырь меня возьми?! воззвал невестимо к кому Всеслав, опять садясь на лавку.
В Смоленске мы встретили дружину Ярослава, всё так же холодно ответил гридень. Он шёл в Киев.
Ну и что? непонимающе протянул князь. Он же киевский князь. Шёл и шёл
Не понимаешь ты, княже Брень покачал головой. Пока мой господин был жив, он в Киев и носа боялся показать! Сидел себе в Новгороде своём, как мышь под метлой! Великий князь киевский! процедил Брень с издевкой. А стоило Мстиславу Владимиричу умереть, как враз осмелел, хромец!
Вот оно что.
Мстислав Владимирич!
Мстислав Храбрый, как звали его на Руси. Мстислав Лютый как звали его варяги.
Ещё один отцов дядя, брат великого князя Ярослава.
Выходец из далёкой полусказочной Тьмуторокани.
Мстислав Владимирич, витязь, который сам победил в поединке касожского князя, воевождь, победитель при Листвене, умер непонятной смертью, невестимо, и не от яда ли?!
Рассказы о войне между сыновьями князя Владимира Святославича, Всеслав слышал с малолетства (хоть и теперь его года великими ещё не были). Вот только ясности в них было мало. Да и не рассказывали пока что ясно Всеславу видимо, считали, что рано.
А сейчас, стало быть, время пришло?
Это ещё ни о чём не говорит, устало сказал Брячислав, протягивая Бреню чашу с вином. Мстислав умер, опасаться Ярославу стало нечего, он и воротился в Киев.
А Судислав?! спросил гридень, не замечая протянутой чаши.
Что Судислав? князь замер, глаза расширились. Что с Судиславом?
Мы уже в Витебске узнали, вновь охрипшим голосом ответил Брень. Князь Судислав схвачен Ярославом у себя на Белоозере. Обманом схвачен и заточён в поруб в Плескове. В те же самые дни, когда умер мой господин, Мстислав Владимирич.
Каповая чаша глухо лопнула в руке Брячислава, сломавшись пополам, вино багровой волной выплеснулось на стол.
Заточён, тупо повторил он, глядя на испачканный вином рукав рубахи. За-то-чён
Вечером, за ужином, князь и княжич молчали. Всеслав молчал, потому что не было разрешения от отца говорить когда я ем, я глух и нем. Брячислав молчал, потому что обдумывал услышанное сегодня за день.
Мстислав и Судислав.
Оба они были детьми чешской княгини Адели. Только вот отцы у них были разные. Судислав, старший, был сыном Ольга Святославича (о чём мало кто помнил теперь Владимир держал его при себе, ни в чём от иных своих детей не отличая, как и Святополка), а вот Мстислав тот был уже настоящий Владимирич.
Впрочем, что это меняло?
Сам Брячислав прекрасно понимал, что ему великий киевский каменный престол не особенно и светит, но и надежд не оставлял манило. Может вот хоть сын добьётся, если уж сам он не смог.
Да, не смог
Когда война двенадцать лет тому окончилась, было ясно, что это ненадолго. Никого, ниже и в первую очередь самого Ярослава Владимирича, не могло устроить сложившееся положение. Будучи по имени великим князем киевским, он, тем не менее, владел не всей Русью, а только частью её. Большей, но частью.
После битвы при Листвене уже думалось, что вот сейчас Мстислав Владимирич возьмёт Киев, но он вовсе не хотел становиться великим князем. А может и хотел, да кияне его не восхотели. Решили дело с Ярославом вроде полюбовно поделили Русь пополам. Мстислав сидел на левобережье, в Чернигове, наложив лапу на Северскую землю, Залесье и вятичей. Ярослав остался киевским князем, но в Киеве и не появлялся сидел в своём любимом Новгороде, мало не покинув на волю случая и Поросье, и Припять, и Волынь, и Понизье. На Двине и Свислочи владычил Брячислав, недавно разбитый Ярославом на Судоме, на Белоозере Судислав.
Худо-бедно, у всех троих вместе хватало сил, чтобы сдерживать Ярослава, но любому умному человеку было очевидно, что такое разделение долго не проживёт.
И вот грянуло.
Разом исчезли двое соперников Ярослава, и остался только он, Брячислав. Ярослав воротился в Киев, стало быть, его, Брячислава, не боится. Оно и верно что его сейчас бояться-то? Княжество Брячислава мало и слабо, без друзей ему с Ярославом не тягаться. А теперь один его друг в порубе, а другой в могиле.
На Плесков идти, Судислава из поруба вызволять? А Ярослав с киевской да черниговской силой на Полоцк навалится? Это не двенадцать лет назад, когда у Ярослава иных врагов хватало даже и Святополк невестимо где скрывался (теперь-то уж все были уверены, что в живых нет окаянного князя). Хоть и проиграл на Судоме Брячислав, да сумел выйти сухим из воды.
Брячислав усмехнулся. Усмешка вышла горькой. Нет, не пойдёт он на Плесков, зубы ломать о сильнейшую твердыню кривских земель. Ярослав только того и ждёт. Прости, друже Судислав, не могу я бросить в жертву Полоцк и всю кривскую землю.
Князь дожевал кусок хлеба, допил из чаши квас и разрешающе кивнул сыну, который весь извертелся на месте спрашивай, мол.
Кто он? немедленно спросил Всеслав.
А ты не понял? недоумевающее поднял брови князь. Борода его шевельнулась в насмешливой улыбке. Улыбку эту Всеслав ненавидел она означала, что княжич совершил какую-то глупость.
Нууу он гридень
Так.
Черниговский, уже увереннее добавил Мстислав. Он Мстиславу Владимиричу служил?
Служил. И на касогов ходил с ним, и к Железным воротам, и на Листвене бился.
А что с его князем? Всеслав вдруг побледнел, теперь уже полностью поняв, о чём говорили отец и гридень. Его отравили?
Кто знает, сыне, опять помрачнел Брячислав. Брень в этом уверен, а вот я нет. Он же сам говорит ни видока, ни следа, ни послуха Да даже если и отравили совсем не обязательно Ярославичи. Может и шемаханцы, он им изрядно досадил.
Выговор у него какой-то странный.
Так он с Тьмуторокани, русин, усмехнулся князь. Тут на севере такого выговора и впрямь почти не услышишь, разве что в Ротале мало тех русинов осталось, все ословенились за два-то века. А вот там, в Тьмуторокани, на Лукоморье пока ещё есть. Они изначально не нашего, не словенского роду были, русины-то но это давно было. Очень давно. Теперь, почитай, словене все.
А чего он хочет?
А он на службу к нам проситься пришёл. Другие гридни черниговские все разом к Ярославу Владимиричу подались, а он вот к нам.
Примем?
Примем, сыне, как не принять. Остальные гридни выбрали сильного Ярослава. А он нас выбрал, слабых. Стало быть, точно душой выбирал, а не из корысти. И служить будет верно. И людей с ним с сотню. Дружине прибыль.
В гридни?
В гридни, кивнул Брячислав.
2. Кривская земля. Окрестности Полоцка. Лето 1040 года, червень
Всеслав крался по лесу, осторожно раздвигая кусты, стараясь это сделать так, чтобы ветки колыхались как можно незаметнее. Хотя, сказать по правде, сделать это было чрезвычайно трудно.
Тропинку пересекла цепочка звериных следов Всеслав остановился, опустился на колено, разглядывая след. Кабан прошёл совсем недавно взрытая копытами прошлогодняя палая листва ещё не успела снова улечься так, как привыкла лежать за зиму, придавленная снегом. Сегодня утром, не ранее. Прошёл один, что для лета не удивительно старые самцы частенько живут в одиночестве, к стаду присоединяясь только во время гона.
А здоров зверюга, невольно подумал Всеслав, выпрямляясь и оглядываясь (чуть захолонуло на душе а ну как зверюга-то где-нибудь неподалёку). Было тихо, и Всеслав всё так же крадучись двинулся дальше. Поохотиться на кабана было бы неплохо, но не сейчас. Сейчас ему надо было добраться через лес до летнего стана, на котором они с пестуном Бренем и его сыном Витко проводили уже третье лето. Добраться тайком, так чтобы ни Витко, ни Брень его не видели. А если уж увидят, так хоть не смогли бы попятнать тупыми стрелами без наконечников. Витко где-то неподалёку крадётся так же бесшумно, тоже прячась и от Всеслава, и от отца.
Всеслав мельком посочувствовал сыну Бреня, с которым они уже давно сдружились. Он-то, Всеслав, всё ж таки здешний, кривский, ему в лесах привычнее, а Витко до приезда в Полоцк и лесов-то толком не видал в Чернигове да в Северской земле какие леса?