Житобуд ждёт.
К месту засады вымчали под утро.
Расступились две опушки, открыв широкий простор, на коротком гомонило черниговское войско. И Богуш ахнул руси оказалось раза в три больше, чем было, когда Житобуд отправлял его за помощью. Может, он просто не всех тогда видел? Но всё равно варяжко тут же укорил себя за промедление протелепался в лесах, проспал под кустом, дотянул до того, что к брянскому наместнику помощь подошла.
В стане руси тяжело и тягуче завыл рог звали к бою. Ходимир немедленно велел трубить в ответ звонко заревел рог, тяжёлый, турий рог с серебряной оковкой по краю и костяным пищиком в остром конце. Второй такой же рог откликнулся из-за засеки на мысу. Живы «житобудичи»! с облегчением понял Богуш. И правда, никаких следов большого боя не видно было, стало быть, на приступ русь ещё не ходила не захотели ломать ноги и головы в засеке. А может просто посчитали, что деваться вятичам некуда и силы берегли.
Войско Ходимира сгрудились на краю широкой поляны, зашевелилось, заклубилось, растекаясь в ширину, выбросило в стороны пешие сотни полочан и варягов дружину Рогдая. А в середине собрались нестройно ополчения Корьдна и Москвы, Хотомеля и Колтеска, Тешилова и Дедославля каждый из вятицких городов, каждый из подколенных князей и дедичей прислал или привел небольшой отряд на помощь к Ходимиру. Меньше, чем могли бы, но больше, чем ждал корьдненский князь. Те же самые полки, что ещё месяц назад стояли против него под стенами Корьдна.
Ненависть к руси стала сильнее, чем нежелание быть под единой властью.
Русские полки тоже вытекали из стана, тут же растягиваясь в ширину таким же пешим строем, перегораживая поляну стеной красных щитов, с которых задорно блестело знакомое вятичам уже почти двести лет чеканное медное знамено падающий сокол.
Левый край русского войска загибался назад, щетинясь копьями и против засеки, из-за которой в любой миг могли броситься в бой люди Житобуда. Их, конечно, было всего три десятка, но в решительный миг боя и этого немало.
Кольчуга, звончато шурша звеньями, тяжело облегла тело Ходимира, зброеноша помог затянуть завязки, подал шелом. Князь принял шелом и держал его в руках, не спеша надевать оглядывал стену русских щитов.
Сколько их там? пробормотал он глухо, вроде бы ни к кому не обращаясь.
Да с тысячу мечей, я думаю, будет, процедил невесть как оказавшийся рядом Вадим Станиславич. Козарин глядел на строй руси с такой ненавистью, что будь его взгляды стрелами ни один бы из русичей живым не ушёл. Прямо тут в мгновение все разом бы полегли.
Дедич глянул на Ходимира и князь подумал, что Вадим, пожалуй, сейчас сожалеет именно об этом что он не может убивать взглядом. Пожалуй, он хотел бы сейчас убить всю русь разом, и одновременно, каждого русича в отдельности.
Ходимир наконец, нахлобучил шелом на голову, натянул плотнее, ощущая привычную тяжесть. Снова покосился на дедича, потом на русский строй.
Тысяча мечей, пробурчал он недовольно, затягивая паворозу и поправляя попавшую под неё бородку небольшую ещё, недавно, после женитьбы, отпущенную. Откуда и набралось столько?
Вон стяг брянского наместника, Рогдая, указал Вадим закованной в железную чешую рукавицей. Рядом курский стяг, должно быть, Рогдай курян позвал на помощь. А вон там черниговский стяг, но не княжий, значит, самого Святослава (Вадим скрипнул зубами, тяжело выговаривая ненавистное имя) Ярославича с ними нет. Просто прислал кого-то из бояр своих, наверное. Стягов княжьих над войском нет, значит, никого из княжичей Святослав (опять тяжело выдавил) не прислал.
Пока не прислал, уточнил про себя Ходимир. Может и прислать ещё.
Русичей меньше. Почти в два раза меньше.
Но они стояли на месте, отдохнули, они и конницу могут в бой пустить. А они, вятичи, варяги, полочане всю ночь скакали, только изредка давая отдохнуть коням.
Ходимир закусил губу, вприщур глядя на вражье войско и на миг вдруг остро пожалел, что с ним сейчас нет половецких полков, что он решил сражаться отдельно от гурхана, не послушал Вадима, предлагавшего идти на соединение с Шаруканом.
На миг.
Ты сам от них отказался, шепнул ему внутренний голос, который, как ни крути, чаще всего оказывался прав.
Да.
Сам.
Позвать их ты позвал, а воевать с ними вместе не захотел. Чистеньким захотел оказаться.
На миг.
Ты сам от них отказался, шепнул ему внутренний голос, который, как ни крути, чаще всего оказывался прав.
Да.
Сам.
Позвать их ты позвал, а воевать с ними вместе не захотел. Чистеньким захотел оказаться.
Двумя щитами поиграть, как варяги говорят.
Ну вот и поиграй, попробуй.
А с другой стороны на поляну, которая вот-вот должна была стать полем боя, глядел другой человек.
Рогдай, брянский наместник, черниговский боярин.
У страха глаза велики, насмешливо подумал он, оглядывая неровный строй вятичей, расцвеченный разноцветными щитами. Строй понемногу выравниваться, но всё ещё колебался. Две тысячи тут вряд ли наберётся, но полторы смело. А может быть и больше даже.
Всё равно больше, чем у тебя, наместниче.
По краям строя ряды стояли ровнее, и Рогдай мгновенно понял, что эти вот вояки самые опасные. Неясно пока, кто это такие, с такого расстояния не разглядеть, но понятно, что люди бывалые. Значки над ними разобрать было нельзя ветер стих и они бессильно обвисли не разглядишь.
Рядом вдруг возник невесть откуда запыхавшийся вестоноша.
Ну? нетерпеливо бросил наместник, вмиг поняв, что это та самая весть, которую он ждал больше всего.
Близко уже, ответил парень хрипло, облизывая сухие губы. С пяток вёрст осталось, не больше.
Передал, что я велел?
Передал, господине.
И что он?
Скривился, озадаченно и вместе с тем весело сказал вестоноша. Видно, что не по нутру ему. Но послушал, согласился.
И то добро.
В этот миг в войске вятичей снова заревел рог быстро, прерывисто, словно звал куда-то. И впрямь звал.
Войско Ходимира нестройно качнулось (что-то неразборчиво заорали старшие) и двинулось вперёд, сначала нерешительно, а потом всё убыстряя шаг.
Выбросило на ходу густую тучу стрел, а потом и вовсе перешло на бег.
Сшиблись на середине поляны.
Воздух вокруг Богуша разом вдруг стал шумным и гулким. Свистели стрелы, звенело железо, трещало дерево, кричали люди что-то неразборчивое и страшное кто-то пел в восторге или от страха, кто-то матерился, кто-то орал имя своего вождя. Где-то невдалеке пронзительно и страшно ржали кони, гудела земля под ударами копыт.
Напротив него вдруг оказался огромный и страшный витязь-русич, с длинной секирой в руках, Богуш едва успел увернуться от тяжеленного удара воздух взвыл под секирным лёзом. Не ему, Богушу, с его лёгким топориком, тягаться с этим чудовищем. Отрок отпрянул в сторону, вновь уворачиваясь и понимая, что не приведи боги ему споткнуться тут и конец!
И словно накликал. Нога запуталась в густой траве, он рванулся, понимая, что уже не успевает, и земля словно сама выскочила из-под ног. Варяжко растянулся в траве, перевернулся на спину и обречённо замер, видя как взлетает над ним, блестя в лучах солнца, секира.
Но русич вдруг вздрогнул, как-то странно и нелепо перекосился на один бок, уронил секиру и начал падать. Из-за его спины как-то невероятно быстро выскочил Ратибор, Ратьша. С его нагого меча тяжело падали на примятую сухую траву капли тёмной крови.
Чего разлёгся, варяжко? бросил он со злой насмешкой в голосе. Тут тебе холопов нет, вставай!
И отвернулся, в самый раз, чтобы поймать на щит, обтянутый красной кожей, копейный удар.
Богуша словно неведомая сила на ноги подняла и бросила вслед за московлянином, навстречу русским мечам.
Ходимир вырвался из боя в разорванной кольчуге, зазубрив и окровавив меч. Сбившись вокруг него, вои княжьей дружины отбивались от русичей короткими ударами.
Первый суступ заканчивался. Обе рати, огрызаясь и ворча, как два свирепых пса, расходились в стороны, отходили, оставив на поле десятка два убитых.
Вятичи отступили к опушке, снова равняли сбитый в неуклюжую и нескладную кучу строй. Русь тоже строилась, орали десятские, сотские и старшие дружин, ревели рога.
Ни одного стяга не сбили, с досадой сказал Вадим. Он опять был рядом с князем, весело косил глазом в сторону руси, обтирая кровь с мечевого лёза.
На свои стяги погляди, недовольно сказал Ходимир.
И наши стяги все стоят, заверил Вадим Станиславич, приподымаясь на стременах и вглядываясь в глубину русского строя.
Князь видел это и сам, тем более, дедич смотрел вовсе не в ту сторону. Но Ходимира злило поведение Козарина, то, как он напоказ вытирал кровь с меча. Языком бы слизал ещё!