До остановки на станции они играли простую и убаюкивающую мелодию, стоя на открытой площадке.
По прибытии Маркус открыл окно и высунул голову. Музыканты синхронно спрыгнули с паровоза, разгоняя ритмы под стать открывшемуся перед ними городу.
Вспоминая о нем, в умах людей всплывает никогда не гаснущий свет. Тысячи паровых ламп в каждом уголке города, поддерживали в нем жизнь город. В подавляющем большинстве питали его таверны и публичные дома с девушками на любой вкус, от нежно белых, как молоко, до непроницаемо черных, подобно углю. Для особых извращенцев предусмотрели женщин пониже или с интригующими инструментами или со всевозможными протезами.
По улицам расхаживали богатеи или авантюристы, желающие испытать удачу. Сюда слетались толпы поехавших головой инженеров со всего Ориона. Здесь их странные изобретения, не найдя пристанища в реальном мире, выставлялись напоказ перед заведениями в качестве экспонатов. Иногда они использовались по назначению, упрощая быт и пересчет монет. Так что Кеёс по праву можно было назвать прогрессивным.
Но ограничиваться изобретениями город не собирался. Он вобрал в себя десятки тысяч умов будь то алхимики, не прошедшие обучение в университетах, или сумасшедшие, утверждающие о возможности предсказывать будущее. Здешние владельцы таверн платили за все, что могло добавить их заведению индивидуальности.
Маркусу видел лишь Кеёса, точно оголившееся плечо подмигивающей красотки. Слухи об этом месте летали по всей Империи. Здесь осуществлялись самые постыдные желания и здесь же угрызения совести подработали вышибалами. Неопытный путник ошибочно приписывает город к раю сводных умов, но вскоре узнает к чему приводит неограниченная свобода и финансирование.
Раздался пронзительный свист. Паровоз тронулся.
Маркус посмотрел на пирон, увидев одинокого мужчину. Он выглядел точно чья-то тень захотела по бродить по объемному миру. Черный длинный плащ с черной шляпой с широкими полями, черные сапоги, черные перчатки. Он с кем-то малая руками, как истерик, то поддерживая офицерскую выправку, то горбатясь, как пьяница. В миг, когда последний вагон проезжал мимо, мужчина схватился за перилла и забрался внутрь.
Некоторое время спустя из дальней двери вышел помощник машиниста. Три крикнул о конечной станции и ушел. Быстро, понятно, но чуть-чуть странно. Маркус посмотрел на огрызок откушенное яблоко, которое он припрятал в полости между стенкой и сидением, поелозил языком в зубах и положил в карман.
За окном снова появились плывущие холмы. Время перевалило за вечер. Солнце погружалось в сон. В отличие от выспавшегося сержанта. Играя в детектива, он изучал коричневую кожу, что обтягивала лавку на против. Путем размышлений он сузил круг подозреваемых до двух.
«Дарначья, или лошадиная, подытожил он в мыслях. Дарнаки с севера, кожа плотная и грубая. Сидят на нее разве что дебил. Значит, лошадиная. Выходит дороже, но задница от нее не превратится в камень».
Демонстративно стряхнув с плеча пылинку, он откинулся на спинку, закинув голову назад. Под прицел его лени попал потолок. Точнее рисунок девушки с тремя руками, одним большим глазом на пол-лица и волосами из водорослей. Нижняя ее половина смазалась, напоминая хвост призрака, вылетавшего из щели между досок.
Щелкнув пальцами, он потянулся к сумке со снадобьями.
Ну конечно, кармашков тьма и все в куче валяется.
Он вытащил колбочку красного цвета и прочитал на бумажке: «Для обрабатывания ран». Откупорив крышку, поднес горлышко к носу и сразу закрыл обратно, отплевывая осевшую на языке мерзость. Полоска бумаги на склянке с темно-зеленой жидкостью гласила «От проблем с желудком». Ее Маркус открыть не осмелился. Пересчитав все содержимое и аккуратно распределив его по кармашкам, он завязал сумку и оставил в покое.
Ни с того ни сего паровоз снизил темп. До пограничного города оставалось чуть больше часа. После осмысления случившегося воображение пассажиров подкинуло варианты и, судя по реакции отдельных из них, не самые приятные.
Женщина на третьем ряду, чересчур переволновавшись, толкнула похрапывающего у окна мужчину. Тот, будучи в два раза больше спутницы, отодвинул ее, за что получил пощечину. Шляпа с его головы немыслимым образом упала на пол. Мужчина, потирая щеку, громко забубнил на девушку, но заметив, что едет не один, слегка поутих. Женщина полушепотом объясняла ситуацию, одновременно развязывая конфликт и привязывая кошелек к шнуркам на корсете под темно-зеленым платьем. Надев шляпку в тон платью, она приказала мужчине взять чемодан и, стараясь выглядеть естественной, подошла к дальней двери вагона. Мужчина, ворча под большой нос, поднял с пола серую шляпу, отряхнул ее, надел на полысевшую голову и потащил чемодан к спутнице.
Состав остановился. За исключением деревни, видневшейся на горизонте, вокруг оставались лишь засеянные поля. Внутри вагона становилось тесновато от расширявшегося напряжения. Женщина стучала сапогом по полу, торопя надрывающегося спутника в сером костюме. Тот из-за отдышки вскрикнул на нее и распахнул дверь.
Его широкая спина закрывала вид. Рука в черной перчатке аккуратно обхватила плечо мужчины и сдвинула его с проема. Появилась та самая тень из Кеёса. Внимательно просмотрев на лица оцепеневшей парочки, она нерасторопным шагом двинулась по вагону. Она останавливалась у каждого пассажира всматривалась в испуганное до полусмерти лицо и без слов шла дальше.
Рука Маркуса сама потянулась к полицейскому ножу на поясе. Тень приближалась и наконец, остановилась рядом с последним пассажиром. Не разжимая пальцев хватки, Маркус быстренько осмотрел ее. Обшарпанный и выцветший плащ ниже колен закрывал тело, а кожаные перчатки не позволили разглядеть руки. Незнакомец поправил шляпу и Маркус увидел его лицо, точнее ту часть, что не была скрыта ща полями шляпа и грубо повязанным бинтом с засохшими бурыми пятнами. Бледная потрескавшаяся кожа и померкшие белки глаз с безжизненными зрачками. Последние изучали человека. Складывалось непонятное ощущение, как если бы смотрел не один незнакомец, а несколько человек сразу.
Тень направилась дальше и начала с кем-то спорить. Разобрать было практически невозможно, но незнакомец, устав от пререканий, замолчал, затянув слетевший бинт с губ.
В дверь вошел помощник проводника и, открыв рот, потерял дар речи. Некоторое время он пялился на незнакомца, скрывая подрагивающую губу за большими усами.
Тень изучила его лицо, прошла мимо, сошла с паровоза и двинулась к видневшейся вдали деревни.
Помощник машиниста прочистил горло и прошел через вагон, оповестив о скором начале пути. Женщина в зеленом платье предъявляла спутнику про дешевизну билетов, на что тот вытер лицо карманным платком и молча вернулся с вещами на место. Остальные сидели с круглыми от удивления глазами. Впрочем, не прошло и минуты, как они понемногу вернули замученные поездкой лица.
Маркус сжимал рукоять, вспоминая лицо тени. Оно отдаленно напоминало лицо давно сгнившего трупа, высохшего под палящим солнцем.
Наконец ослабив хватку, он равномерной струйкой выпустил воздух из легких. Переложив сумку, Маркус пересел на место напротив, и постарался отвлечься пейзажем, на котором показались первые заснеженные вершины гор.
Паровоз приближался к конечной станции. В окне открывался пограничный город Монтибус. Его построили между двух скалистых хребтов, закрывая брешь в границе Империи. Из-за удачного расположения упрощалась работа с желающими ее пересечь. Пропускали всех, кто мог ответить на несколько простых вопросов и успокоить взволнованных пограничников вместе с ручными крикунами. Те длинными языками исследовали личные вещи.
Забракованным желающим давали следующую попытку только по истечению одиннадцати месяцев. На левой руке таких оставляли татуировку в виде широкой полосы. Если же рисунков появлялось больше двух, их обладателю навсегда запрещался въезд в Империи. При этом выйти из нее мог кто угодно, при условии, что он не числился в розыске.
Данную систему использовали с незапамятных времен и, несмотря на некое варварство, менять не собирались. Во многом за счет надежности и отсутствия бесконечных стопок исписанных приметами бумаг. По старым правилам вместо татуировки оставляли глубокий шрам, но впоследствии, от этого отказались из-за частых жалоб на заражение после надрезов.
Данная пометка касалась только взрослых. Детей, не достигших зрелого возраста, оставляли чистыми, однако не пропускали через границу без родителей или ответственного.
Состав остановился, напоследок слегка качнув пассажиров, имитируя дружеское похлопывание перед неизбежным расставанием.
Маркус переоделся в рубаху с длинным рукавом, поверх застегнул кожаный жилет, а нож убрал в сумку. Туда же отправились алхимические запасы. Закинув потяжелевшую сумку на плечо, он зажал дырку на мешке с провизией и пошел к выходу.
На перроне возвышались ребристые колонны, поддерживающие навес с названием города. Сразу за ним вырастал край хребта, чья вершина касалась облаков.
Вдохнув поглубже свежего воздуха, Маркус спустился с открытой площадки вагона на выложенный из камня перрон второго пути. На первом пара десятков человек ожидали отправки паровоза. Одежды минимум. Дамы в легких полупрозрачных платьицах, еле достающих до колен сандалиям. Мужчины обошлись свободными рубахами с расстегнутыми пуговицами, подвернутыми брюками и расшнурованными сапогами.