Помню, как раскладывали с мамулей кубики, собирали разные цветы из мозаики, делали самодельные поделки из желудей и каштанов, читали книжки перед сном. Чудесно запомнила ее руки они так нежно меня обнимали, крепко сжимали мою ладошку при переходе оживленной улицы, дома всегда невероятно вкусно пахли и несли для меня только добро. Часто мама готовила что-то непременно вкусненькое на кухне, а я, играя в гостиной, частенько наведывалась к ней, и, порой незаметно для нее, тайком, наблюдала за ней и почему-то всегда боялась ее потерять. Как наваждение какое-то вот она здесь и, вдруг, может исчезнуть! Этого я, безусловно, очень боялась. Поэтому считала, что мой контроль помогал маме оставаться рядом, чтоб ее никто не забрал и не похитил! Этот детский страх вполне имел резонную причину в будущем
5 декабря 1987 началось как обычно. После оформления маминого декрета, я все чаще оставалась с ней дома, лишь иногда наведываясь в детский сад. Детский сад я уже полюбила, особенно преподавателя музыки я была в саду Примой! Это сейчас я пою так, что мне могут подпевать лишь мартовские коты и воющие собаки! А тогда я была Звездой своего сада «Ямашка» (ой, «Ромашка» все же)! Все утренники, главные роли это все мое! Ненавидела «тихий час» в саду, но, на мою радость, частенько его проводила в музыкальной комнате, репетируя очередной утренник благо, они никогда не кончались: Новый год, 8 марта, выпуски и т. д. Чудесное было время, меня очень любили и воспитатели, и няни. Я могла не кушать всю порцию (исключение составляли духовые омлеты и запеканки это просто блюда от шефа и по сей день), меня не заставляли, а вот других детей да! Был такой, Ромка, у нас. И вот однажды, его заставили доесть манную кашу. Он ревел, запихивал кашу в себя и, искусственно, вызывал рвоту. И, да, его таки вырвало прямо на наш общий обеденный стол. На этом обед завершился! А вот Ромку, я не любила и в школе, мы после учились в параллельных классах, но для меня он так и остался в памяти мальчик рвотный рефлекс! Но я немного увильнула от событий 5 декабря
Где то к обеду, мы с мамулей отправились в магазин купили разные заколки, игрушки, сладкие палочки и «Гулливерки». Неспешно шли по улицам, мама, как всегда, крепко держала мою ручку, мы поглощали вкусные, хрустящие конфеты, я рассказывала ей о своих главных событиях и подготовке к Новогоднему утреннику. После, мы отдохнули на лавочке возле нашего подъезда, встретив соседских девчонок, и зашли в дом.
Я четко не помню, чем занялась сразу то ли мозаику раскладывала, то ли с серым резиновым котенком играла, не соображу. Лишь в воспоминаниях какая-то непонятная суета, разговоры на чуть повышенных тонах, деданя беспокоится, папа / мама бегают, в прихожей полумрак. Сумка И какая-то давящая обстановка Потом мама на пороге, собирается уходить, целует меня и от нее пахнет словно Смертью Я помню, как обхватила ее ноги руками, вцепилась со всей силы, рыдала, как в последний раз, и кричала так неистово «Не уходи! Ты не вернешься!» Помню единственную грубость от деда он схватил меня, как котенка за шкирку, и прикрикнул! Мама заступилась, но тут же ушла. Я выбежала снова в прихожую, ее не было, и мне в тот момент показалось, что уже никогда и не будет. Слезы застилали мои глаза, я, практически, ничего не видела, истерика А еще, я была обижена на нее, зла и была крайне испугана! Почему она ушла без меня? Зачем так со мной поступила? Бросила.
Роддом встретил маму, очередной раз, неприветливо. Во-первых, воды отошли, но срок всего лишь 7 месяцев! Во-вторых, рядом какая-то неопытная акушерка Лариска, ничего не умеющая, но много из себя ставящая Родовая деятельность была неактивна, ребенок внутри находился поперек и выйти никак не мог. Потуги были бесполезны, боль невыносимой, все как в тумане Мама увидела синее растекающееся пятно на своем животе, внезапно появившаяся «Шахиня» (заведующая родильным отделением) приняла решение «кесарить». Мамина мольба «Спасите ребенка!» Наркоз и, стремительно уносящий вдаль, болезненный сон
В коридоре не находил себе места папа. Эта суета в роддоме коснулась и его. Вскоре пришлось признать, что отдаленные переговоры докторов про «или ее спасать, или ребенка», снова относились к его жене. Затем «Шахиня» приблизились к нему вплотную, и озвучила эту «весть» напрямую. «Спасите супругу!» только и смог вымолвить он. И остался в коридоре роддома, в надежде на хорошие вести. Действительно, больница это место, где можно услышать самые искренние мольбы к Всевышнему. Никакая церковь, в данном случае, не составит достойную конкуренцию. И произошло невозможное, чудо, диво ведь нет невозможного, ограничения лишь в нашей голове!
В коридоре не находил себе места папа. Эта суета в роддоме коснулась и его. Вскоре пришлось признать, что отдаленные переговоры докторов про «или ее спасать, или ребенка», снова относились к его жене. Затем «Шахиня» приблизились к нему вплотную, и озвучила эту «весть» напрямую. «Спасите супругу!» только и смог вымолвить он. И остался в коридоре роддома, в надежде на хорошие вести. Действительно, больница это место, где можно услышать самые искренние мольбы к Всевышнему. Никакая церковь, в данном случае, не составит достойную конкуренцию. И произошло невозможное, чудо, диво ведь нет невозможного, ограничения лишь в нашей голове!
Операция была крайне сложной, пришлось удалить матку, шов проходил через весь мамин живот от пупка и до промежности. Но малыш и мама остались живы!
Он закричал 6 декабря в 00.45. Естественно, он не столь импозантно пел в роддоме как я, но все же! Маленький, красненький, сморщенный, без ногтей и ресничек, лысенький, сразу отправленный в барокамеру, но живой и невредимый мальчик! Мой брат!
С мамулей врачи трудились еще долго, потеря крови, большая Наркоз заканчивался, добавляли снова, боль ощущалась. Потом провал, клиническая смерть Где-то вдали разговоры: «Попробуем еще раз и все! Разряд!» Маме так хотелось закричать «Вы что? Я жива! Я все слышу! Конечно разряд еще и еще!» Спустя время, мама открыла глаза. Яркий свет, трубка во рту, трубки и котеторы по всему телу, живот он болел неистово Возглас доктора: «Жива! А мы уж думали ВСЕ! Ты как? Дома кто ждет?» Полусонным, измученным голосом мама произнесла «Дочка!» Доктор спросил «А еще кто? Мама, папа, муж?» Но ответ последовал прежний «Дочка!»
Постепенно приходя в сознание, мама вдруг обнаружила, что малыша внутри не ощущает. Спросила «Кого родила?» Ответили «Мальчика», и стали отстраняться. Это словно дежавю, нет, так не может быть снова! Мама потребовала принести ребенка, чтоб показали, что жив, что он есть! На что последовал жесткий отказ «Роды были тяжелые, ребенок в барокамере!» Мама настойчива, сильна и с очень сильной волей это самая волевая женщина во всем мире! Поставив докторам ультиматум «Либо несете ребенка, либо встану и дойду сама», вынудила акушерку принести моего брата. Он был как малюсенький лягушонок, такой маленький, огромными были лишь нос и мужское достоинство! Но ни это ли самое главное в будущем мачо, а?
Назвали мы его Иваном в честь дедани! Дедушка, плача, уговаривал маму изменить имя: «Дочка, будут дразнить Иван дурак!» На что мама категорично ответила: «Пусть дразнят, если будет дурак! Но Иваны были и царевичи!» Имя осталось прежним Иван.
Глава 3. Новый член семьи
Пока мама была в роддоме, все были заняты своей личной жизнью. Папа бегал между роддомом и работой. Бабушка, специально, сделав некорректный «па-де-де», который она будет проворачивать на протяжении всей ее жизни загремела в больницу «с давлением». Деданя варил маме легкий куриный бульон и передавал с отцом. Я? Хм, у меня состоялся «фееричный творческий рост», импозантный взлет!
Практически все пребывание мамы в роддоме, я была на продленке в саду. Воспитатели меня жалели омлета и запеканки доставалось по 2 порции, супы борщи я не ела ну так, трагедия: «Дитя временно без мамы!» После того, как забирали всех детей из группы, мне доверяли посадить все мягкие игрушки на места, вырезать пару «арбузов дынь вишен» на детские шкафчики (обычные рисунки на картоне), расставить все стулья по местам и, дождавшись пока воспитатель закончит свой нелегкий труд, мы вместе выключали свет и шли нет, не в закат домой! Воспитатель, Валентина Григорьевна, была нашей соседкой. Жили мы в одном подъезде, так что она оказывала вполне приятную услугу моей семье, не теряя своего личного времени. Плюс, я была еще тот «юморной конь» со мной не соскучишься!
Вспоминаю, что главной детсадовской мечтой было купить этот садик, чтоб он, в будущем, стал моим домом. Повара оставить, воспитателей через одну! И главное, дети те, кто ломал игрушки, элементы зверей на детской площадке, истерили и кричали беспощадно были бы изгнаны вон! А я новая собственница, ежедневно мониторила бы территорию и следила за порядком!
В памяти остался день выписки мамы с братом. Папа купил гвоздики, всучил мне сей букет, мы еще захватили какие-то вещи, и пошли к роддому. Помню, как увидела маму, со свертком на руках, и вроде мама все та же, но что-то в ней изменилось. Сейчас я понимаю, что измучилась она и похудела, но тогда все было проще «изменилась» и все тут! И, да, моя обида на нее в тот момент еще не прошла. Она же меня «бросила»! Гвоздики я должна была подарить маме и тетке, что нам открывала дверь и ехидно, неестественно, улыбалась. Ух, чтоб я свои цветы кому-то отдала? Да не в жизнь! Сообщив, что это подарок маме от нас, букет я так же цепко держала в своих руках. Потом была обычная фотосессия, где я позировала с серьезной мордашкой, в заячьей шапке и шубе, конечно же, при гвоздиках!