Потому-то и не стало скорым возвращение Молчана, помогавшего Добродее и охранявшего Путяту. Да и дорога не была ближней. А когда вернулся-таки, не был он встречен Младой, ибо накануне всерьез захворала и слегла ее мать. Кому и было сидеть с ней, ежели не дочери, любимой?
И что ж?! Не шибко опечалился Молчан, веря, что все одно встретятся. Хотя и крепко соскучился. Однако от кручины хорошо отвлекло застолье два дня кряду, на кое Добромир и Бояна, родители Молчана, не поскупились, выставив опьяняющий сытный мед.
Однако на третий день, а за два предыдущих домашние запасы хмельного истощились подчистую, опечалиться все ж пришлось. И еще сколь!
Под вечер, Молчан и еще двое, Стоян и Томилко, собрались ставить верши. Некрас, главный друг, не отходивший от Молчана с его приезда, а упомянувший о Младе лишь раз и невнятно мол, ждала она Молчана, как и положено, отказался на речку, сославшись, что переел-перепил и худо ему.
Тогда-то Стоян, тоже Молчана друг, хотя не столь ближний, как Некрас, обратился к нему, а Томилко, и он из друзей, был рядом:
Уведомить тебя хочу, да остерегаюсь.
«Чего ж он остерегается?» вмиг насторожился Молчан, заподозрив нехорошее. И огласил Стояну:
Вещай, и не скрытничай!
Стоян, набрав воздуха, словно собрался нырнуть в самую глубь, чуть помедлил, а потом выпалил:
Понапрасну ты, Молчан, приблизил Некраса. Веришь ему во всем, даже пьете из одного ковша. А ведь не тот он! И ехидство у него на тебя лютое.
Не возьму я в толк, о чем ты, Стоян? напрягся Молчан, ощутив недоброе предчувствие.
О том, что на игрище было, твердо ответствовал Стоян.
Да что же было-то?! почти вскричал Молчан.
Хороводил он там с Младой без устали. Вместе и через костер прыгали, пока не умаялись. А потом, когда все мы уж и березовицы испили, ведь разгорячились от прыжков-то, увел ее за руку в чащу
Наблудил он там, инде нет, сего не ведаю. Однако воротились они не сразу, и Некрас ухмылялся на все зубья свои и опять держал за руку, точно хозяин. Не один я видел, а многие! Справься хоть у Томилки, аще мне не веришь.
Да разве не поверишь, еже дело ясное?! Вот почему отмалчивался Некрас о Младе! И точно ли захворала у нее мать? Может, убоялась взглянуть в очи после такого-то?! Чуть придя в себя, Молчан, стараясь держаться как можно спокойнее, сказал обоим:
Не серчайте на меня, други. Не пойду я ставить верши. Что-то неможется мне
А погодя, когда отошли они, отправился искать Некраса. Долго искать не пришлось: тот сам шел навстречу зримо, что сам не свой.
Чуял я, что не пойдешь ты на реку. Помыслил: пущай тому и быть! скажу тебе днесь, о чем думаю, а то уж мочи нет таиться, начал Некрас первым.
Говори ж, о чем затаился молвил Молчан, кулаки сжимая.
И не преминул сердечный друг!
Отступись от Млады, Молчан! Лелем заклинаю тя! Будто брата прошу. Измаялся я весь! Всегда она пред очами и утром, и днем, и за полночь. Сплю и вижу! Только о ней и думаю
И на что она тебе? Разве нет других? И без того все юницы в округе, и постарше их, вслед охоты на тура только и шепчутся: Молчан да Молчан, вот бы такого суженого! Лучше ты найдешь, и краше А для меня она единственная, нет другой. Невмочь без нее, хоть головой в колодец!
Да что ты несешь, Некрас! вскричал ошарашенный Молчан. Очнись! Опомнись! Друзья ведь мы
Не бывает дружбы, когда любовь! Полюбишь тогда поймешь, ответил Некрас, не отводя взора.
Уже и не люблю я?!
Себя ты любишь! И славу свою охотничью. За ней одной с Путятой увязался. А Младу на меня оставил, чтоб оберегал для тебя, пока ты тура воюешь.
Мне еще и благодарить тебя, оберег ты мой в онучах? взъярился Молчан. Наслышан уже, аки ты на игрищах Лады и через костер с Младой прыгал, и хороводы водил, и в чаще с ней уединялся.
И что с того, что прыгал? Было сие в утешение ей, чтоб меньше в разлуке печалилась.
Даже и в чаще утешал ее?
Даже и в чаще! с вызовом ответил Некрас.
Может, и касался ее там?
Может, и касался. Не ты один на свете!
Может, и любились вы?
Может, и любились!
И не стерпев, Молчан пустил юшку Некрасу! столь молотил, что свернул ему нос, рассек бровь потом и шрам остался, и едва не переломал мослы. Долго потом отхаживала Некраса знахарка, однако смогла выправить нос лишь наполовину.
Все ж и Некрас не оплошал! даром, что был Молчану едва до уха. Осилил раскровенить ему уста и зуб вышибить нижний с той поры Молчан стал щербат снизу и при резком глубоком вдохе во всю грудь чуть присвистывал
Все ж и Некрас не оплошал! даром, что был Молчану едва до уха. Осилил раскровенить ему уста и зуб вышибить нижний с той поры Молчан стал щербат снизу и при резком глубоком вдохе во всю грудь чуть присвистывал
Он боле не свиделся с Младой, когда выздоровела ее мать. А она подсылала к нему подруг и сестру свою младшую, не понимая, отчего таковое охлаждение и надеясь на встречу, дабы объясниться.
Однако Молчан будто узду закусил. Изменщица Млада иль нет, но в чащу-то с Некрасом бегала? Бегала! А зачем?!
Скоро в округе все приметили: неладно у Молчана с Некрасом, прошла дружба, будто и не было ее. Правды никто не знал, ведь оба отмалчивались. Поелику и судили по-разному: кто-то винил Молчана, коему завидовали за удаль и удачливость, кто-то Некраса, коего недолюбливали за бахвальство и скверный норов.
По поздней весне, когда Некрас с Младой сыграли свадьбу, и молодая, баяли очевидцы, столь грустна была, что и не улыбнулась, хотя бы единою. Некрас перебрался в родное селище жены; там они и отстроились. Потом и кожевником стал, как отец и младший брат Млады.
И угрюм стал Молчан с той поры, и немногословен, аки бирюк. Так и осталось доселе
А довелось свидеться им лишь через четыре лета по нечаянности. У нее уж и дочь росла, а с ней и малец двухлетний. По хозяйственным нуждам приплыла она в городище Молчана вместе с младшим братом Мезеней, охромевшим еще в отрочестве. И под вечер, когда спускались они к причалу, где была привязана их гребная однодревка, выдолбленная из кряжа толстого дуба с брусьями, прибитыми к бортам для устойчивости, завидели поднимающегося по той же тропке Молчана, несшего кукан с пятком крупных окуней.
Молчан шел потупленным, вспоминая вчерашнее. Тяжким был его разговор с отцом. А закончился он тем, что Добромир, хватив кулаком по столу, высказал сыну:
Елико позорить мя будешь? Ославил уже на всю округу, засидевшись в молодцах! Не осталось у тебя неженатых дружков, у каждого потомство давно, их родители внукам не нарадуются. Один ты неприкаянный, ажно обсевок в поле
И Молчан впервые не возразил отцу на сию укоризну
Сообразив, что впереди разговор сестры с Молчаном, и не желая встревать, Мезеня, шустрый не смотри, что хроменький, замедлился и приотстал, хотя не улеглась еще в нем обида на Молчана, оскорбившего тогда не только Младу, а и всю семью, изготовившуюся к свадьбе.
И точно, прав отец: неприкаянный я. Самому опостылело, что один, будто перст. Эх, Млада, Млада, подумал Молчан, и вдруг, ажно кольнуло в нем. Поднял очи и остолбенел. Не почувствовал даже, что кукан из рук выпал.
Млада стояла чуть выше, бледная, пуще снега раннего.
И задрожал ее глас, когда сказала ему:
Зря ты тогда, Молчан! Не по-душевному то
Повинился передо мной Некрас после свадьбы, что напраслину возвел, облыжную. Не допустила я его на тех игрищах до запретного! Береглась для тебя одного. А ты и поверил, затаился! Даже спросить не захотел. И нет ноне счастья ни тебе, ни мне
За что ж ты, Молчанушка, отрекся от любви моей?
У Молчана и дух перехватило, и словно земля из-под ног ушла. И вмиг заледенело его сердце, да так, что и доныне не все оттаяло.
А она, уже обходя его, ведь не сообразил отодвинуться, улыбнулась как-то странно, словно сострадая не то ему одному, не то им обоим:
Кукан-то подыми
IV
Вернется сейчас, будет, чем попотчевать его и меньших, удовлетворенно прикинула Доброгнева. Еще и ложки оближут!
Ранним летом любила потешить домочадцев похлебкой из заквашенного теста рачины, кою ставила накануне, а когда она достаточно закисала, опускала в горшок с кипящей водой, добавляла порубленную свежую крапиву, взбивала, а потом заправляла сушеной рыбой.
Много разнообразных блюд умела она. Вследствие чего невозможно было баять, применительно к ее семейству: «Щи да каша радость наша!». Отнюдь, и наново отнюдь! И даже Молчан, вельми скупой на похвалу, редко-редко, а все ж одобрял вслух. А единою, насытившись до отвала и ослабив пояс, молвил, растрогав жену чуть не до слез:
У иных стряпня, а у тя подлинно яства!
Особливо расходился у него аппетит, когда хозяюшка запекала цельных освежеванных зайцев, поливая их брусничным соком. Кто там русак или беляк, для печи все едино! Хотя русак вкуснее, понеже всегда жирней, да и крупнее он.
Жаркое из заячьих ножек тоже встречало полное, пусть и молчаливое, одобрение главного едока в семье и уминалось вельми споро. А уж пироги с зайчатиной и Молчан, и Храбр с Беляем буквально сметали!