Собрание сочинений в 15 томах. Том первый - Санжаровский Анатолий Никифорович 12 стр.


 Арматор,[15] мягко взяв меня за локоть, вельможным тоном говорит Вязанка; театралить, выкобениваться он спец,  вы изволите пребывать на улице Молочной.

 Откуда вы взяли, почтенный наварх?[16] ломаюсь и я под его марку, показываю, что и для меня небесследно прошло чтение «запрещённых» морских книжек его отца, старого морского волка.

 Извольте поднять взор. "Пей молоко будешь прыгать высоко". Бесподобно! А вот "Мы поздравляем каждый дом, где угощают не водкой, а молоком". Но мы благоразумно воздержимся от поздравления. Очень жаль, что угощение ограничивается домом. Что ж не начать угощать и на улице? Что ж хорошему делу не дают размаха, простора?

Вязанка с такой укоризной смотрит на меня, будто именно я во всем том и виноват.

А это уже прямо лекция. На ходу не прочтёшь. Надо остановиться, что мы и делаем.

Товарищи! Луковая рубашка не отход. Настой из неё может оказать лечебный эффект при гипертонической болезни и атеросклерозе. Он благотворно влияет на работу сердца, обладает мочегонным действием и способствует удалению из организма излишков натрия и хлоридов.

 Видал излишки! Да не у нас В балласте мы

 Почтенный, вы правы. У меня нет слов.

 А у меня на те излишки нет финансов ни луковки. Ни копейки!

 А у кого они есть?

 У печатника Монетного двора, например!

 И то, может, покуда печатает.

 Мда-а

Послышались звуки, будто пронёсся мимо по булыжной мостовой невидимый тяжёлый танк.

 Ого!  покосился я на Вязанку.  У тебя в желудке свадьба, а в моём нет даже и помолвки.

 И сам помолчи, не возникай. Надоело с голодухи тали травить!

Кольча насупил брови, руки в карманах.

На секунду он оживает, в голос читает новый плакат про "жиры хорошие поставщики некоторых противосклеротических веществ". Читает и фыркает.

 А подумать если,  философствую я с завистью,  в крыловские времена Бог был куда добрей. Даже вороне не забывал послать сыру.

 Ё-моё, конечно,  упавшим голосом соглашается Кокуня.  Раньше вот да! А теперь одно из двух. Или Бога нет, или у него вышел весь сыр. Проблема! На этой улочке нам ничто не светит, а от сатанинских глаз у барбосов, что покушаются из подворотен на наши штанишки, навар негуст. Чую, везде за заборными частыми пиками спеют гранд обеды, а никакая самая рассознательная мамзелька не потащит нас за стол. Бу спок, как в санях. Что делать? Этот настенный лирик и то знает, что делать!

Колюк злорадно ткнул указательным пальцем в нацарапанный гвоздём на стенке поражающий своей ясностью, конкретной целеустремлённостью стишок. Пошёл читать с подвывом. Как поэт:

Люблю тебя, как булку с маком,
И даже больше двух котлет.
Готов в любви тебе признаться,
Но опоздаю на обед.

 А мы ещё и не завтракали,  промямлил я.

Это напоминание подстёгивает Николу.

 Вот что,  говорит он.  Каждый сам себе велосипед. Куда хочу, туда и кручу. По мне, покрутили на базар, хоть в карманах и соловьи свищут. Сегодня базар богатый. Среда! Айда сразу во фруктовые ряды. Там я в айн момент из-под любого стоячего-ходячего подошвы вырежу. План такой. Выбираем ряд. Ты идёшь с одного конца, я с другого навстречу. Основательно пробуй через сотню шагов ты сыт и нос в первосортном табаке.

 А ну схлопочем за виски да в тиски?

 Ух и беда Сломит козёл голову по самую бороду новая отрастёт!

"А что, не наладился ли Кокунчик от меня удрапать?"  подумал я и на базаре базар роем гудел и кипел от людского множества я ни на локоть не отходил от Вязанки, подряд у всех в ряду с усердием пробовавшего яблоки, груши, грецкие орехи.

 Нет, это всё-таки классическое не то,  с брезгливым выражением на лице цедил сквозь зубы Вязанка, что, однако, вовсе не мешало ему сосредоточенно уминать с треском за ушами самое разрумяное в два кулака яблоко с крснобрызгом, и на немой вопрос хозяина, коротенького, тощего, как муравейка, древнего старичка с белой пеленой на глазах, под которыми светилось по слезинке, с горделиво-весёлым любопытством поглядывавшего, прищурившись, на нас, как в подзорную трубу, в просвет меж аккуратно воздвигнутыми им на прилавке алыми яблочными пирамидками и протянувшего на пробу не дольку на кончике ножа, как обычно, для чего перед ним на чистом блюдечке и лежало надрезанное на куски яблоко и сам нож с ручкой в виде козьей ножки в шерсти, а невесть зачем, пожалуй, скорее от доброты души всё в тот же просвет подавшего с величием восточного коммерсанта непочатое тяжёлое, может, ну, грамм так на все триста, яблоко, в пол-лица красное.

Николай зачем-то посмотрел его на солнце, посмотрел так, как с достоинством и вместе с тем с сожалением и неуверенностью смотрят против света на водку в поднятом стакане, ладясь выпить, смиренно перекрестил яблоком рот, с кротким вздохом принялся разговляться, время от времени не забывая выговаривать про классическое не то.

Я что? Я глотал слюнки. Каждый играл в свои игрушки.

На лице старика, насколько я мог видеть, детское любопытство боролось с паническим изумлением. По мере того как таяло яблоко, сила паники брала всё заметней верх.

Предчувствуя необъяснимо надвигающийся разбой средь бела дня, старик раскрыл даже рот, силясь прогнать беду, но с лихорадочно вздрагивавших губ не упало ни звука.

Наконец старик аджарец обрёл дар слова.

 Слюши, кацо! Аба не надо так, да!  разобиженный, выкрикнул он фальцетом.  Я дал посмотри, а ти скуши! Ну?! Эти базар! Нада плати, да, гражданин хароши!

 Само собой,  не переставая молотить, принципиально согласился Вязанка, после чего подозвал меня пальцем и, поведя рукой с огрызком в сторону старика, тихо добавил:  Гля, как мы этого падишаха объедем на кривой козе,  сердито выстрелил в прилавок перед дедом семечками, подчёркнуто укоризненно покачал головой:

 Даю один вопросишвили Позвольте узнать, так чем это вы тут торгуете, дядя Базар?

 Ка-ак ч-че-ем?

 Это я вас спрашиваю. Справка из сельсовета? Фамилия? Размер ботинок?  со свирепым упрямством допрашивал Вязанка.  Что, земляк с усами, моргаете? Скажете, не знаю? Ничего, судебная экспертиза скажет. Судебная экспертиза знает всё!  И вдвое тише, ровней против взятого на рысях разгона:  А это, между прочим, экс-пер-тизе на анализ

С гребня пирамидки Коляй милостиво берёт два самых крупных яблока под растерянно-виноватым взглядом в мгновение вспотевшего старика, последнего в ряду, и с твёрдым хладнокровием удаляется прочь хватким, парадным шагом.

(А надо сказать, покуда Вязанка был занят, как он говорил, негоцией, я ковырял ботиночным носком горячую пыль, не спуская с Николы судорожно-цепких взглядов искоса.)

За воротами рынка Вязанка принимается безо всякой на то охоты жевать сушеный инжир выпал из рукава в подставленную колодцем ладонь.

Я плетусь сзади. Приглядываюсь.

У него оба просторных рукава полны всякой фруктовой всячины.

В отместку читаю ему с плаката:

 "Всегда надо вставать из-за стола с чувством некоторого желания ещё поесть".

 За совет чувствительно благодарен, но намёка на делёж, пардончик, не принимаю. Да с каких это пор я с тяжелобольным худым карманом, где нет как нет даже на развод запаха медяков, должен кормить-поить ещё и тебя, паиньку? Как же, всю жизнь мечтал Ну, чего ты вот за мной тенью, а к прилавку ни ногой?

 Не умею я

 Весьма сочувствую. Но, насколько мне известно, университетских курсов для твоей персоны в Батуме не откроют. Меня вот тоже не учили А впрочем, и не умей: что барышня не знает, то ей и под масть.

 Ты! Не хватай через край!

 Не тетерься Страсть как люблю подкатываться к гордячкам с приношениями Бери.

Никола насовал мне полные карманы орехов, сухих инжиров, даже свежей черешни.

Я удивился.

 Когда ты только и успел?

 Секрет фирмы. А фирма секреты не раздаёт.

 Ну а всё же?

 Если бы я знал Руки Сами берут в долг без отдачи

Вязанка вздохнул, с досадой покачал головой.

Я живо упрятал всё в дальний сундук. Съел.

 Ну как, отобедало земство?  подмигнул Вязанка.

 А куда ж оно денется

 Как меню? Претензии, может, пожелания какие?  Вязанка склонил голову в поклоне.

 Спасибо. Так вкусно Всего было за глаза.

7

Беда беду выслеживает.

Беда по беде, как по нитке, идёт.

А потом был вечер, был вокзал.

Все-таки дворяне из нас не получились: на дворе не пришлось ночевать.

В зале ожидания облюбовали рядышком две скамейки, пали.

Только слышу это я сквозь сон, в рот мне норовят что-то такое затолкнуть.

Открываю глаза здрасьте, пожалуйста!  на моей скамейке лежит валетом юная особа. Юбочка по форме, с декольте Лежит и так это старательно водит у моего родного носа босой пяткой.

Приподымаюсь на локоть спит. Ну, стиснул я зубы, лёг. Только она снова по-новой. Ах ты!.. Я и дай щелчка по той пятке.

Соня ойкнула. Села.

 Послушайте, какавелла, вы что?!  напылил я.

 Ax, извините, так это к вам я приставала? А мне снилось, новые туфли в магазине на примерке ни в какую не лезли. Я так старалась, так старалась

Назад Дальше