Арина, помоги!
«Арина, помоги», ворчала она, довольно при этом щурясь. Каждое утро у меня начинается с «Арина, помоги».
Девки, неужто вы сами не понимаете, кто вам поможет?
Три подруги стояли, потупив взгляд, даже на «девок» не среагировали. Когда к Арине приходят, тогда уже неважно девки, не девки. Не до оборотов речи.
Самая смелая подняла глаза и спросила:
Кто поможет?
Сами себе поможете, хмыкнула Арина. Уже начали.
За разговорами хозяйка шустро накрывала на стол. Расписные тарелки, на них баранки да рогалики, конфетки в пиале, мята да липа к чаю.
Садитесь, будем чаевничать.
Гостьи скромненько и плотненько съютились на одной лавке. Арина косо взглянула на это дело, но править не стала.
Рассказывай, говорит, чернявая. В чем помощь тебе нужна?
Чернявая вздыхает, а потом быстро начинает говорить. Что-то про веру в себя, про страхи, про то, что жизнь мимо проходит.
Арина перебивает на полуслове ясно, мол, с тобой.
А ты что скажешь, красавица?
Та, которую красавицей назвали, вскинула брови ухоженные и тихо заговорила про низкую самооценку, про неуверенность в себе, неумение «нет» сказать.
Ладно, ладно. Грамотная тоже, давайте еще подругу послушаем. Есть что сказать командирше-то?
Та, которая привела подруг к Арине, остро глянула в ответ и буркнула: «Сама справлюсь. Вы вон им помогите».
Уж помогу, если посчитаю нужным, взгляд Арины мягко до самого нутра вошел, как тонкая спица в пряжу. Но вы не сидите сиднем, чай сейчас налью, угощайтесь. К полудню выдвигаться будем, нужно сытыми быть.
***
Солнце светило ярко, но жарко не было. Прохладный ветерок разгонялся над озером и бросался обнимать каждого, кто попадался ему на пути.
Озеро-то непростое, сами понимаете. Идите: купайтесь, ныряйте да подмечайте, что увидите, может, что и с собой забрать захочется, Арина тронула пальцами холодную воду: Хороша! И ты с ними тоже, командирша. Не отсиживайся.
Возмущенная подруга первая вошла в зеленоватую воду, гордо расправив плечи. Резко вдохнула и на выдохе сразу нырнула в обжигающую прохладу. А вот возвращалась она дольше всех.
Что, найти небось не могла? усмехнулась Арина и указала рукой на подруг, сидевших на песке, укутавшись в стеганые одеяла. У каждой на руках сидела девочка маленькая. Ты проходи, вишь, одеяло вас тоже ждет, укутай малышку да и сама согрейся.
Командирша нехотя подчинилась, косясь на вынесенного из воды ребенка.
Три молодые женщины с тремя девчонками на руках. Сидят в растерянности, всматриваются в «улов», молчат.
А малышки безо всякого смущения: одна тут же изучать одежки своей новой знакомой начала, по карманам мокрым полезла, та даже одернула шустрые ручки, пригрозила пальчиком: но-но-но, мол. Но исследовательницу это не впечатлило, она уже ремень теребила да в карманы камешки накладывала.
Вторая малышка слезла с ручек да к воде пошла. Засмотрелась в отражение: жмурится с удовольствием, то зубы покажет в улыбке, то рожицу состроит. А потом расправила складочки платья да как закружилась, раскинув ручки, как захохотала, солнышку подмигивая.
А третья просто сидела на ручках, открыто улыбалась и нежно льнула к новой знакомой, не обращая внимания на отстраненность и растерянность той.
Ладно, согрелись, дорогие мои. Теперь идите. Три тропки видите? Каждая из них вас к избе приведет. Там всё для жизни есть. Через месяц приду за вами. Либо вы их, либо они вас.
И, развернувшись на деревянных каблуках, ушла.
***
Спустя месяц Арина требовательно смотрела на трех подруг.
Попортили девчонок-таки? Арина хмурилась. А гордости сколько, будто справились, тьфу!
Три подруги стояли, довольные собой, держа за руку малышек одинаково тихих, скромных, с рассеянным, слегка отрешенным взглядом. Никто никуда не лез, не хохотал, не нежничал. Нормальные хорошие девочки, какие и должны быть.
А ну, быстро в воду! Все шестеро. Заново начнете, и, развернувшись на каблуках, снова ушла.
Через месяц буду, только через плечо кинула.
***
Еще месяц прошел и снова смотр внимательный.
Нет, так не пойдет, Арина хмурилась, картина повторялась точь-в-точь. Будете у меня заново делать, пока не поймете. Полжизни вам на это понадобится ничего, я не тороплюсь. Идите купайтесь!
***
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Три года пролетели месяц за месяцем.
Подруги уж и забыли о жизни прежней, как только они ни пытались, как только ни пробовали по-новому себя вести, а всё на выходе девчонки с ними послушными да удобными оказывались. Арина плевалась, отправляла всех купаться и уходила, гремя каблуками.
А на тридцать девятом месяце что-то пошло не так. Заболели девочки, стали чахнуть с первого же дня. Сердца подруг обливались слезами, но тропки назад из избушек не было ровно месяц ни входа, ни выхода только ждать Арину и уповать на чудо. Или становиться этим чудом. Ради малышек.
Забыты были требования и ожидания. Отметены все «нельзя» и «перестань». Только живите. Только дышите. Только будьте рядом.
***
Ну что? Справились наконец? Ай да умницы, Арина улыбалась девчуркам, будто родным. Сбежать удумали от своих воспитательниц, а тем и перевоспитали? Ну что, вспомнили они себя?
Подруги просто улыбались, держа за плечи девочек. Три взрослые копии тех самых малышек озорной и активной, яркой и жизнерадостной, мягкой и открытой.
Засиделись вы здесь, Арина кивнула. Ничего, там у вас всего три дня прошло. Девчонок я отпускаю, спасибо вам, дорогие, за службу. А вы по домам. Помогать-то вам уже не надо, думаю? Уж знаете теперь, как быть собой.
Девочки взмахнули ручками в прощальном жесте и погрузились в свое озеро.
Мне тоже пора, подмигнула Арина и ушла, стуча деревянными каблуками.
Про чистоту
Я тоже так хочу! Ну, Аринушка, ну пожалуйста
Как так хочешь? усмехнулась Арина, продолжая толочь в ступке что-то терпко-душистое.
Хочу проблемы других решать. Хочу, чтобы ко мне приходили тоже. И чтобы как в сказке: раз и преображались с моей помощью! Кнопа мечтательно подняла глаза к небу, а на лице неповторимая смесь сладкой радости победы, чуть горьковатой гордости за себя, такую великолепную, и совсем немного кислинки от непонимания, как это всё будет-то в реальности.
Арина прищурилась, села за дубовый стол, провела по нему пальцами.
Ну вот, смотри, тебе вчера было одно простое задание стол выскоблить. А ты мне что натворила?
А что? настороженно спросила Кнопа. Что натворила?
Арина молча подвела девчонку к столу. Белесые пятна на нем говорили о том, что попытки все-таки были.
Кноп, глянь внимательно, что видишь?
Стол.
А на столе что?
А что на столе? глазами хлопает невинно.
А на столе то, чего не должно быть. Смотри, сколько всего в щели набилось. Фонит всё, фу! А фонить не должно. Мне чистота нужна была, понимаешь?
Кнопа надулась и пошла в угол отсиживаться. Села на корточки, обхватила коленки, платьицем пол подметает, раскачивается, а из глаз слезки падают, как роса. Молчит. Ждет, чтобы подошли, по спинке погладили. Пожалели.
Что, уже проблемы других решать передумала? Арина усмехается и продолжает толочь в ступке.
Так не даешь же ты! Уборщицей меня назначила, а к важному не подпускаешь хнык.
А уборка это самое важное для тебя сейчас. Пока ты сама фонишь, пока все вокруг тебя фонит, как же ты другим помочь сможешь? Что не по-твоему, сразу слезы лить будешь.
И буду! Я к тебе приехала учиться. А не в домработницы, последнее еле слышно.
Арина резко глянула, взяла тесак, подержала над свечей и давай молча стол скоблить. Тусклый металл хмуро посверкивал, сдерживая свою силу: он готов был резать толстые доски, будто масло, но всё, что от него требовалось, снять тончайший слой наносного, чтобы стол стал снова просто столом. Добротным, древним, не фонящим. Чтоб не «фу», не «ах», а просто стол.
От тебя, как от стола, фонит за версту, Арина говорила спокойно и размеренно, в такт действиям. Просто факты. Никаких эмоций. Мне стол для чего нужен был чистым? Для работы. Я травы принесла свежие, на рассвете собрала, чтобы не успели они нахвататься ничего лишнего, росой омытые. Каждая травка свое настроение несет, свою силу имеет. Подбирала их под людей, которые сегодня за помощью придут. Среди многих других именно их выбрала, с тем самым подходящим звучанием. А ты их на стол с пылью да крошками, с пятнами от ужина, с настроением вчерашним. Что эти травы людям дадут? Твои вчерашние возмущения за ужином, что не все под твою дудку поют? Так люди этих возмущений в себе и так ворох носят Никто же их не скоблит, не чистит, росой не омывает.