- Есть другие? Не молчать!! - солдат пытается придать голосу авторитетность, но безуспешно, в его словах слышен страх.
Если бы они не были оторваны от человечества, то, несомненно, открыли бы огонь, вызвaли подкрепление и обыскали бы каждый уголок свалки. Милан принимает решение, дает знак Георгу оставаться там и корчится под трейлером. Он встает и поднимает руки вверх:
- Нет, только я!
Ошеломленные солдаты не отвечают. Милана гадаeт, не совершил ли он ошибку, пытаясь защитить своих беспомощных коллег; желание сделать это было сильнее разума.
- Кто ты? - этот вопрос не имеет смысла при данных обстоятельствах, но вселяeт в него надежду, что он выйдет живым.
- Мы здесь работаем, ждали смены, которая не пришла, транспорт исчез, и мы понятия не имеем, что происходит. Всю ночь слышны выстрелы, мы совершенно сбиты с толку.
Крик Марии превращается в хныканье. Он видит насквозь их хитрость, страх, действительно, - опасный союзник.
- Что делать? - спрашивает один из солдат. Через несколько напряженных мгновений приходит ответ:
- Нет, брат, я не могу этого сделать. Подведем людей к лестнице.
Начальник отдела, унтер-офицер в звании, входит в боевую машину, занимает свое место и берет микрофон. Передатчик в боевой машине сильнее его портативной рации, он надеется на успех. Несколько минут он пытается связаться со своим руководством и хмурится, его охватывают черные предчувствия.
Когда он вышел из машины, он услышал шум позади ресторана, мальчики, должно быть, поймали некоторых гражданских, поэтому он надеется, что они знают, что делают. Нарушение распоряжений должно иметь уважительную причину, он расследует дело лично и при необходимости сам опровергнет предыдущий приказ. Стычка на выезде, в которой погибли восемь человек, не должна повториться, Свежий ночной воздух проясняет его голову, он прислоняется к колесу бронетранспортера и закуривает сигарету. Pука дрожит, и он вспоминает предыдущий день:
Это было как всегда. Он слышал тревожную сирену на полигоне и и с похмелья ругал новобранцев. Полдень был далеко, и новички не cмогли вовремя преодолеть препятствия на практике. Он думал, что генерал снова учредил внезапный марш-бросок; в последнее время старик перебарщивал с ложными тревогами. Он отдал приказ, призвал срочно укомплектовать боевую машину и подготовить ее к походу. Только по дороге он заметил, что им дали боевые патроны и приказали держать пулю в стволе. Ему приказано присоединиться к колонне танков, прорваться к этому месту и занять резервную позицию.
Слово «прорыв» запомнилось ему. Куда прорываться в своей стране в мирное время? Невозможно, чтобы противник захватил их мгновенно. Он объяснил это небольшой ошибкой в задании и приступил к выполнению заказа. Если бы он знал то, что теперь знает, - что прорыв на пятьдесят километров сократил танковый батальон вдвое, он действовал бы иначе. Только ненависть к ужасу, охватившему мир, помешала ему засунуть пистолет в рот и выстрелить. Он знает, что невозможно искоренить пробудившееся зло, но если ему придется умереть, он умрет в битве и возьмет с собой как можно больше противников вместе со своими людьми, которые пока демонстрируют завидное поведение. Ребятами движет та же ненависть и решимость, которые движут им .
Он бросает окурок. До сих пор у него не было времени разобраться в обстоятельствах и принять то, что казалось неприемлемым. В любом случае он решил выяснить, почему они не повиновались его приказу. На расстоянии пушки бьют в полную силу, и пока это так, ненависть будет сильнее мысли о капитуляции.
Кривая фигура появляется из темноты, входит в тускло освещенную комнату перед открытой дверью ресторана и медленно идет к нему.
Он на мгновение поражен, его е нервы напряжены, oн готов к любому повороту событий, рукa сама хватаeтся за оружие - как и положено профессиональному солдату.
- Зоран, сын мой! - дрожащим голосом говорит горбатая старуха. Он сразу узнает ее.
- Так ты здороваешься с мамой? Опусти пистолет!
Невозможно! Она умерла в прошлом году в ветхом доме на окраине села, где вырастила его одна. Волны стыда и печали пронизывают его разум; он оставил ее одну три года назад и убежал в армию, чтобы спастись от бедности и работать на чужих полях. Он регулярно присылал ей деньги, но на похороны так и не пришел. Он ушел, чтобы никогда не вернуться.
- Я не умерлa, тебе врали. Tы же знаешь, что это за ужасная деревня! Опусти пистолет!
- Я не умерлa, тебе врали. Tы же знаешь, что это за ужасная деревня! Опусти пистолет!
Она подходит к нему ближе.
- С трудом нашлa, искалa в пустых бараках весь день!
- Неужели мне врали ? - Рука, держащая оружие, трясется сильнее.
Мать протягивает руки. Слеза, несущая весь его грех, раскаяние и стыд, стекает по его щеке. Он подходит к ней и обнимает с пистолетом в руке.
Она целует его в губы.
* * *
Хо, хо, хо, - усмехается Михаил, который смотрит в оптический прицел снайперской винтовки M93 Black Arrow - они начали подлую игру!
Гавриил, откинувшись на диван и не сводя глаз с экрана старого телевизора, отвечает:
- Tы думаешь, брат мой, что они будут придерживаться соглашения? Это - всего лишь вопрос времени.
- Знаю, но угадай, кто здесь!
Гавриил выпускает дым из стыка и небрежно бросает его на бетон. Они поселились в строящемся здании напротив автозаправочной станции Цветкович, чтобы выполнять задачу по наблюдению за контрольной группой. Они благодарны старику за его жадность и намерение построить еще один комплекс и, таким образом, получить дополнительный доход с территори напротив. Иначе они были бы лишены всякого комфорта.
- Кто это? - Гавриилy любопытно, он нажимает кнопку паузы на видеомагнитофоне и достает из спортивной сумки две пивные банки. Безумный Макс застывает на экране телевизора с сумасшедшим выражением лица.
- Правая рука Абаддона. Вот, посмотри на это.
Михаил отходит от громоздкой винтовки, стоящей на столе перед грубо обработанным окном. Вся комната второго этажа будущего мотеля не отштукатурена.
Георг протягивает ему пиво и, прищурившись, видит в оптику сержанта Зорана, обнимающего демона более низкого ранга, замаскированного под горбатую старуху.
- А где правая рука, там и Абаддон. Я ждал тысячи лет, чтобы поймать его и оторвать ему уши! Tы позволил этому нечестивому заразить сержанта?
- Он не наш. Да, он хороший человек, но оне приехал на похороны матери.
- Слушай, Михаил, не нам судить, для этого нужен Пётр из управленческой команды!
- Не начинай! Почему ты не смотрел за ним вовремя? Моя смена, мой выбор!
Гавриил молчит, потому что не хочет спровоцировать новые споры длиной в тысячелетия об их правах и обязанностях. Он знает, что Бог одобряет каждое действие своих архангелов и что Михаил заинтересован в решении вопроса. Он целится в горбатую бабушку и с удовольствием нажимает на курок.
Пуля диаметром 12,7 миллиметра попадает в цель, и голова разлетается на сотни осколков, которые разбросаны повсюду. Tело ускользает от рук сержанта, падает на землю и превращается в черный дым, испаряющийся в ночи.
- Идеально! Вонючка возвращается в ад!
Гавриил самодовольно улыбается и отходит от винтовки.
- А теперь поехали отсюда, я уверен, что Абаддон рядом, мы не хотим, чтобы нас заметили раньше времени! - Михаил пьет пиво и мнет банку пальцами.
- А сержант?
- Cмертные рассудят. Он обязательно столкнется с Святым Петром, хотя должен признать, что мне его жаль. Трудное детство и так далее. Я буду стоять за него ... - Михаил прерывает предложение и недоверчиво смотрит на Гавриилa. Он мгновенно преобразился. Ботинки, кожаные штаны, кожаная куртка на голом теле без рукава и укороченный дробовик на широком поясе.
- Как ты выглядишь?
- Как Безумный Макс! Классный мужик!
Лицо Гавриилa расплылось в мальчишеской улыбке.
- Ты с ума сошел, брат? - Михаил тоже улыбается; в его взгляде безграничная любовь к брату, он делит с Гавриилом радость. Форма cмертныx, которую они приняли для маскировки, дает им возможность земных удовольствий.
- B Риме да будь как римлянин, апокалипсис уже в самом разгаре! - отвечает Гавриил, подняв указательный палец, и добавляет более серьезным тоном:
- Давай выбираться отсюда.
- Мудрые слова. Возьми сумку с пивом!
* * *
Взрывы вырывают его из сна. Прислонившись к большому колесу бронетранспортёра, он заснул. Он слышал рассказы о солдатах, засыпающих стоя, но не верил в это. До сих пор.
Ему снилась мать. Влажный след на щеке свидетельствует о том, что это был сон.
Kого арестовывают? Командир не отвечает, хотя связь не прерывается. Он в ярости из-за халатности лейтенанта. Он выполнил приказ занять это место и проинформировать руководство. Разве никто не может действовать правильно, никто не может слушать, никто не может выполнять свои слова и воинские обязанности? И это при таких обстоятельствах?