Спустя полчаса мы все вместе сидели на веранде и оживленно обсуждали происшедшее. Лично я больше всего переживала, чтобы под тяжестью Сени не рухнул мой второй этаж. Но, видно, хорошо строили в начале века, да бывший муж не подвел, когда возводил веранду и устанавливал лестницу.
Брат Вадима почти без чувств лежал в углу комнатки на бойцовском мате.
После перепития он очень страдал и, видимо, поэтому тихо стонал. Пытка холодным душем, которую я ему устроила, немного вернула его к жизни. Во всяком случае, хорошенько взбодрила. На голове у него сохла мокрая салфетка. И весь он был, как эта мокрая тряпка, безвольный и жалкий.
Тем временем Сеня колдовал над бутылками и закусками в этом он был, безусловно, мастак. Благодаря его навыкам и обширным знаниям в народной науке под названием «похмелье» наш новый знакомый постепенно приходил в себя.
Что с ним произошло накануне, он вразумительно так и не смог нам рассказать. Рваная нить его воспоминаний заканчивалась на том моменте, когда он вместе с Янычем, обмыв балансировку, приступил к тосту за надежные тормозные колодки. Дальше туман и провал в памяти.
Между тем Вадим не переставал доставать его вопросами:
Скажи мне на милость, почему ты спал сидя голым в душе?
На что тот тихим и усталым голосом отвечал ему:
Объясняю. Спал, потому что устал. Сидя, потому что спать сидя, согласись, всё же удобнее, чем стоя, а голым, потому что это душ. Там положено раздеваться.
А что, логично, деловито разливая коньяк, заметил Сеня.
В общем-то, да, логично, согласился Вадим. Но ты же не пьешь! Во всяком случае, столько. В конце концов, ты мог принять определённые меры предосторожности
Но тот, видно, не слушая его, пробубнил себе под нос:
Не пил и не буду пить.
Не зарекайся, тьфу- тьфу- тьфу! заметил Сеня, протягивая ему стопочку. Прими. Полегчает, милый. Такое пережить! Это всё Яныч, говнюк, со своей паленой водярой. Жлоб конченый. Так напоить и бросить беспомощного человека в чужом доме. И где!
Кстати, почему в моем душе?
Брат Вадима даже вздрогнул, когда я посмотрела в его сторону.
Не знаюПравда Помню только, я захотел освежиться. Но у них мойка была занята. Кажется, поэтому. Не помню. Я настаивал, хотел под душ немедленно Вот меня и отвели. Раздели и бросили.
Документы на месте? Спросил его Вадим.
Всё со мною. В барсетке.
А где машина?
Во дворе стоит. Ты что, Вадик! Он даже приподнялся на локтях, но тут же рухнул обратно.
Нет, дорогой. Там стоит моя машина. Ты видел номер?
Не может быть!
Все переглянулись:
В мастерскую! Дружно сказали мы с Сеней.
Яныч за рупь мать готов удавить, а тут у него в руках, в его гараже, на шару такая тачка оказалась. И без хозяина. Почти без хозяина! Разберет, как пить дать, разберет на запчасти или что стырит. К его липким рукам всегда что-нибудь пристает. Были уже случаи, когда люди продавали ему машины за гроши. Он умеет подловить на горячем.
Не спешите. Надо подумать, это уже Вадим. Говорите, был ранее в подобном замечен? Кстати, а кто такой Цика?
О! Ты, брат, хватил, оживился Сеня. Его имя надо произносить шепотом и на полусогнутых. Это местный авторитет. Ещё из той, старой гвардии. А был когда-то ментом. У них все мужики в семье шли по этой линии. Сколько было Цикиных , все мусора или чекисты, ещё с революции. Без их ведома ничего в нашем районе не должно было происходить. Что чихнешь, что перднешь доложат. Если Ян его ругал, значит, Цика не слышал, но успел где-то сильно наступить на его любимую мозоль.
Что делать-то будем?
Для начала думать. У тебя есть лист бумаги и карандаш? Неси, у Сени явно прорезался талант аналитика. Так что будем искать, Вадим?
Машину. Такой же марки и цвета. Это наши корпоративные номера. Цвет машины тоже. В нашей компании их три: моя, моего менеджера и моего компаньона, то есть брата. Всё. Насколько мне известно, менеджер в Канаде, компаньон в Европе. Был. Оказывается, он здесь, кивок в угол комнаты. Оттуда донесся слабый стон.
К больному на всю голову брату компаньону поспешил сердобольный Сеня со стопочкой в одной руке и огурчиком, ловко наколотым на вилку, в другой.
Прими ещё, родимый, полегчает. А сейчас ну-ка давай рассольчику. Дарья, плесни-ка свеженького в кружку. Нас, мужиков, жалеть надо, нас лелеять следует, а не так как ты, из шланга! Куда не следуетНичего! И не таких вычухивали. Не боись!
Сеня, умница, сумел-таки привести в чувство нового гостя. Через час он уже сидел, потом встал самостоятельно. Но всё равно было видно, что без посторонней помощи ему ещё очень тяжко.
Я поручила Сенечке довести мужика до нормальной кондиции в срок минимум до утра. Вадим наше доверие подтвердил хрустящей купюрой на непредвиденные расходы в деле излечения брата от явно алкогольного отравления. Погрузив на себя его почти безжизненное тело, Сеня грузно спустился по крутой лестнице (как она выдержала, бедняжка!) и бережно, но крепко поддерживая его за плечи, фактически переволок мужика к себе во двор, вернее, в свою любимую беседку поистине райское место.
Всё, теперь я была спокойна. Завтра утром нам вернут его в целости и сохранности, свеженьким и трезвым.
Однако спустя минут десять, по видимому, обнаружив чужого дядьку в беседке и приняв его за очередного собутыльника её благоверного (что в принципе соответствовало действительности), последняя Сенина сожительница, которая, как и все предыдущие, считала себя его женой, подняла крик на всю улицу. Сеня в ответ что-то прорычал. Та не унималась. Послышался грохот тазиков и ещё чего-то железного, потом звон разбитого стекла.
Лениво залаяла собака, которая уже привыкла к разборкам хозяев. Вернее, крику очередной и, судя по всему, временной хозяйки. На её собачьей памяти это была уже третья женщина в доме. Покричит и смирится. Или уйдет, как и все предыдущие. Придет другая.
Спустя четверть часа к соседскому дому подъехало такси, хлопнули дверцы и стало тихо. Сеня и брат Вадима отбыли в неизвестном направлении. Вполне вероятно, в сторону лодочных гаражей, на берег моря.
Тем временем я решила учинить допрос своему новому знакомому. Для этого не стала ходить вокруг да около, а спросила в лоб:
Ты мне объясни, что намерен искать.
Честно?
Хотя бы наполовину, чтобы я поняла.
Для пущей убедительности я крепко уперла свои кулачки в щуплые бока и стала надвигаться на него всей своей 45-килограммовой массой. Смешная, право.
С чего начнем? Он даже немного растерялся от моего натиска.
Не тяни. Начинай сначала. Вечер теплый, долгий, спешить до вторника никуда не надо. Спать неохота.
Он почему-то улыбнулся:
Когда ночью двое взрослых людей не хотят спать, они занимаются Сама знаешь чем.
Да ты, оказывается, пошляк! Не ожидала Короче, не заговаривай зубы! Нечего отвлекаться. Рассказывай всё! Начинать можешь хоть с конца, хоть с середины я пойму. Главное, рассказывай, я должна знать, что происходит вокруг меня, что ты собрался искать. Иначе выметайся ко всем чертям!
Он закурил, откинулся в кресле и стал внимательно, изучающе разглядывать меня, слегка прищурив глаза.
«Сейчас начнет гнать пургу. Наверное, про какие-нибудь долги или про наследство. Ну-ну, трави».
Вадим, как будто прочитав мои мысли, гася сигарету в пепельнице, произнес:
Хорошо. Согласен. Если ты будешь мне помогать, то имеешь право знать, что я намерен искать. Речь идет о наследии.
Он именно так торжественно и сказал «О наследии!..». И опять замолчал. Я ждала.
Давай вспомним историю. Как ты относишься к белогвардейцам и казакам?
Которые против красных?
Они самые.
Помолчав, я ответила, глядя на кончики своих пальцев, как будто внимательно разглядывая несуществующий маникюр:
Я никого не оправдываю и никого не осуждаю. Ещё неизвестно, каких бы мы дров наломали, живи в те годы. Хотя в последнее время появилось много разных толкований истории. У каждого деятеля своё. Думаю, что правильнее было бы судить поступки по их мотивам и последствиям.
Как это?
Справедливо несправедливо, подло или честно, по любви или за деньги. Так же, как и сейчас, мы выясняем свои отношения в семье, в коллективе, короче, в обычной обстановке, в быту. Масштабы истории мне никогда не были понятны до конца. Всё в этой жизни делают обыкновенные люди. Скажем так, их руками, при их участии. История делается обывателями и не всегда и совсем не обязательно вождями или лидерами. Может, это как-то книжно звучит, но это я так думаю. И среди белых и у красных было много подлецов и героев.
Он по-прежнему рассматривал меня, глядя с интересом, но как-то отчужденно, как будто я какой-то экземпляр. От этого я почему-то смутилась.
Честно признаюсь и сама это прекрасно знаю, что я страшная трусиха. И поэтому, наверное, если бы всё это происходило вокруг меня, точно залезла бы в свою норку и не высовывалась. Кто знает Так что искать будем?