Мы какое-то время молчали. Я ел яичницу, думая о том, что не всегда нужно прислушиваться к интуиции. Он просто сидел, облокотившись на стол, думая о чем-то своем. Все-таки было в нем что-то особенное, что я не разглядел в прошлой жизни. Какая-то детская наивность, вера в то, что у судьбы самый лучший и справедливый план. Только сейчас я увидел, как ему нравиться то, чем он занимается. Даже то, что судьбой нам предначертано попадаться в ловушки, вызывало у него жалость не к людям, которым суждено обжечься, а к судьбе, которая будто вынуждена придумывать для нас все новые и новые испытания. Еще недавно я бы посчитал это глупостью, но сейчас глядя на его умное и спокойное лицо, мне казалось, что, возможно, так и выглядит мудрость.
Хватит на сегодня философских тем, прервал он молчание, когда я доел яичницу. У меня для тебя есть две новости, как говориться, хорошая и плохая.
Думаю, хорошую я уже знаю, совершенно расслабившись, ответил я.
Не совсем. У меня много клиентов, желающих узнать свое будущее. Есть даже один директор школы, и я вчера с ним созванивался по поводу тебя. Если твоя мама поможет собрать все необходимые документы, то с тобой проблем не возникнет
Думаю, с мамой тоже проблем не возникнет, она понимающая женщина, сказал я, даже не заметив, что перебил его.
Мое настроение повышалось с каждой минутой.
Я могу продолжать? спросил он, укоризненно посмотрев на меня.
Да, конечнопростите ответил я.
Есть еще и плохая новость произнес он, театрально сделав паузу.
Мне, казалось, что сейчас не одна плохая новость не сможет затмить ту, что была озвучена первой.
Но, пожалуй, плохая она больше для меня задумчиво продолжил он. Эта квартира слишком мала для нас двоих нам необходимо переехать во что-то более просторное. Да и школа далековато отсюда. Так что нам бы не помешало найти трехкомнатную квартиру рядом со школой.
Не вижу в этом ничего плохого, и, возможно, даже знаю один подходящий вариант, улыбаясь, сказал я.
Тогда, чтоб не пришлось страдать мне одному, попрошу грузчиков, чтобы они взяли тебя в помощники, сказал он, подмигнув мне.
Я готов и один тут все перетаскать, смеясь, сказал я.
Пока у тебя такой боевой настрой, позвони маме и попытайся ей как-то все это объяснить, чтоб она не сочла тебя сумасшедшим, прервал он мое веселье.
Действительно, пришлось хорошенько подумать, прежде чем поговорить с мамой. Эти размышления заняли в три раза больше времени, чем сам разговор. Мама изначально очень хотела приехать и сама сходить в школу, но на работе ее не отпустили, поэтому ей пришлось отправить все необходимые бумаги заказным письмом.
Спустя неделю все документы были уже у меня. А мой новый опекун нашел подходящую квартиру. Для меня она не стала сюрпризом, именно возле ее подъезда я провел первую ночь в этом городе. Единственное, что меня удивило, так это то, что если б я не приехал, то и мой опекун никогда бы в ней не поселился, и тогда, скорее всего, вся его жизнь сложилась бы по-другому.
7
Так я оказался в новом для себя городе, в новом для себя доме и в новой для себя школе. Если б я не знал своего будущего, то думал бы, что кардинально переписал свою судьбу, и все же, все эти изменения стали возможными лишь потому, что я ей следовал. Я не собирался менять свою судьбу, для меня было важнее исправить ошибки, которые я совершил в прежней жизни, но до них надо было еще дожить. Я хорошо помнил день, в который майор сбил человека, а инженер получил ножевое ранение. До него оставалось еще пять лет.
Жизнь моих родителей тоже сильно изменилась. Я разговаривал с мамой по телефону дважды в неделю. Она мне и рассказала, что отец после моего отъезда совсем перестал выпивать, и сейчас их отношения словно начинаются заново. Он снова устроился на работу и снова дарит ей цветы. Иногда вечерами они выбираются в кафе, как будто они снова студенты и у них нет за плечами двадцати лет брака. Отец постоянно интересуется у нее, как мои дела, и все же при этом сам позвонить не решается. Как сказала мама: «Ума не приложу, что с ним случилось, но мне кажется, что я снова влюблена в него. Главное теперь не сглазить».
Я не стал говорить маме, что мы с отцом разговаривали в день отъезда. Возможно, он и сам об этом не помнит или же решил, что ему это приснилось. Отцу я сам тоже не звонил, за почти четырнадцать лет совместной жизни у нас так и не сложились дружеские отношения. Да и мама мне обо всем рассказывала, так что в дополнительной информации я не нуждался. И все же я был рад, что он смог сделать над собой усилие и побороть свой недуг. Я знал, что маме суждено было стать счастливой в новых отношениях, но я и представить себе не мог, что эти новые отношения будут со своим же супругом.
Интересно все-таки иногда получается, пока мой отец ненавидел себя, он не мог любить никого вокруг. Но он поборол в себе ненависть и сразу обрел любовь. Видимо, наши души сдерживает не только мозг, но и сердце, в котором не могут одновременно ужиться несколько чувств. Ведь так и получается, что если человек любит кого-то, то он любит всех, а если он кого-то ненавидит, то ненавидит так же всех. Я не встречал людей, которые бы страстно любили кого-то одного и яростно ненавидели кого-то другого. Если такие и попадаются, то они и любви полностью не отдаются, и ненавидят тоже с ноткой сожаления. Это как кислотно щелочной баланс. Либо кислота, либо щелочь. Вот и ненависть с любовью не могут существовать в одном сердце точно так же, как кислота и щелочь не могут существовать в одном сосуде. Они нейтрализуют друг друга.
Вот так и выходить, что жизнь моих родителей после моего отъезда кардинально изменилась, а я в новой школе все также старался не выделяться. Только теперь это была не только моя инициатива, но и мой опекун перед первым моим днем в школе просил быть как можно менее заметным.
К моему огорчению, в новой школе газета не издавалась. Что бы хоть как-то удовлетворить свое желание писать, я начал вести дневник. Иногда я писал рассказы и отправлял их в местные газеты, после чего жадно перелистывал их все в надежде найти свое творение. Как-то, просматривая газету в очередной раз, я наткнулся на одно очень любопытное объявление молодого хироманта. Я сразу понял, кому оно принадлежит, и показал его своему опекуну, гордо намекая на то, что все мною рассказанное правда. Почему-то, сперва, он не хотел звонить по этому объявлению, мне пришлось его даже уговаривать. В итоге, ему пришлось согласиться со мной и позвонить по указанному номеру.
На следующий день мой опекун уехал в другой город на встречу с хиромантом, а вернувшись поздним вечером, подтвердил, что все прошло так, как я и говорил. Меня радовали факты, подтверждающие мои воспоминания из прошлой жизни. Скоро должна была состояться моя первая встреча с клиентом по корректировке судьбы. Для меня в прошлой жизни это была значимая дата, так что её я тоже хорошо помнил. А также я помнил, что в тот самый день я, прежний, приехал к своему земному наставнику и задержался почти на неделю, так что мне, нынешнему, необходимо было скрыться куда-то. Я поделился этими мыслями со своим опекуном.
Могу на неделю договориться с кем-нибудь из наших, я тебя еще ни с кем не знакомил, но они все про тебя знают и с удовольствием примут, уверенно заявил он мне.
А есть кто-то, кто живет в мне очень хотелось увидеть, как мои первые клиенты из прошлой жизни выйдут счастливыми после сеанса, но я стеснялся признаться в этом наставнику.
Я понимаю, о чем ты хочешь спросить, улыбнувшись, сказал он, там живет врач, ты о нем слышал, гений анализа крови. Но ты пропустишь школу.
Я все наверстаю, обещаю, обрадованно произнес я. Я бы и сейчас мог сдать программу за весь учебный год, но тогда это будет выглядеть подозрительно.
И помни, никаких контактов с самим собой, хоть ты и утверждал, что вы пересекались, все же лучше лишний раз судьбу не злить, сказал он с отцовской интонацией.
Так мы и решили, и я отправился в город, в котором прожил всю свою предыдущую жизнь.
8
С восьми утра я уже дежурил возле дома, в котором когда-то давно снимал квартиру, да и сейчас снимаю, только совсем другой я я из прошлой жизни. Я видел, как женщина с подростком вошла в подъезд. Видел, какой у нее был измученный вид. Это была ее последняя надежда на спасение сына, и она держалась за эту надежду так же крепко, как держалась за руку сына, приходя в этот дом.
Прошло полчаса, сейчас они уже должны выйти. Я представлял, как только что зажатая исхудавшая женщина выйдет из подъезда с высокоподнятой головой, расправив плечи, со взглядом человека, победившего злой недуг и снова увидевшего все краски мира. Но из подъезда вышла все та же сутулая фигура, только теперь казалось, что у нее не осталось и надежды. Видно, не было у нее и сил, так как она присела на лавку возле подъезда. Сын остался стоять рядом, она уже не держала его за руку. Он что-то ей говорил, она молча слушала, прикрыв лицо руками. Скорее всего, она не могла сдержать слез, и все же не хотела показывать это сыну. Я стоял метрах в пятидесяти и не мог разглядеть всех подробностей, как и не мог услышать сути разговора.