Это всё в прошлом, обнадёживала она себя. Уже точно!..
Теперь, когда приехал Шалико, Джамаль не отважится подойти к ней. Она всегда будет рядом со своим возлюбленным, и, кто знает, возможно, к концу его отпуска они объявят о своей помолвке?
Эти мысли вернули привычный румянец на щеках Нино, и, встав со стульчика возле зеркала, она захлопала в ладоши. Вспомнив о Саломее и её мудрых увещеваниях, она, впрочем, быстро успокоилась и, поправив оборки на платье, сошла вниз.
Нино ругала себя за излишнюю восторженность, которая и её саму порой раздражала, но ничего не могла с собой поделать. Собственное горе, расстояние и годы, проведённые порознь, вознаградили молодого Циклаури в её глазах ореолом прекрасного принца, которого его соперник не мог добиться и благодаря царственным предкам. Она знала, что никогда не станет той героиней грузинского эпоса, что влюбилась в мусульманина, но ни капельки об этом не жалела. У неё будет своя история, и свой счастливый конец!..
Она бежала по лестнице, будто порхала, а ноги почти не касались ступенек. В ушах шумело, щёки пылали, взгляд теплел, а зрачки расширялись по мере того, как шорох внизу раздавался сильнее. В конце концов, она даже позабыла о выбившимся из прически локоне, который следовало бы поправить, когда разглядела на первом этаже родную кудрявую макушку.
Шалико Константинович!.. позвала она горячо, но вовремя спохватилась и поборола желание тут же кинуться ему на шею. Когда она вышла к нему, шаг её казался плавным и грациозным, а губы лишь немного дрожали от недосказанных чувств. «Я скучала, генацвале! хотелось сказать ей без утайки. Безумно, безумно скучала!». Но она так и не произнесла этих слов, помня об их последней встрече пять лет назад. Какой же горестной она была! Нино до сих пор помнила каждую его фразу из того дня, когда он признался ей в любви. За эти годы она, пожалуй, успела выучить их наизусть!.. Саломея посоветовала не показывать ему этого, но, глаза такие робкие и любящие всё равно выдавали её истинные переживания, сверкая всеми цветами радуги. Это стало совсем явным, когда он приблизился и поцеловал ей руку.
Ну здравствуйте Нино Георгиевна, проговорил он, слабо улыбаясь, и оставил на её ладони невесомый поцелуй.
Он так повзрослел!.. И этот голос!.. Его тон стал как будто ниже, внушительнее. От восемнадцатилетнего мальчишки, с которым они так увлечённо играли в сыщиков, не осталось нынче и следа. Шалико возмужал, раздался в плечах и, похоже, вытянулся. Он заметно отстриг кудри, укладывая их теперь так, чтобы они больше не смотрелись по-юношески невинно. В надежде выглядеть солиднее, он отрастил лёгкую щетину, которая ему очень шла, и чуть-чуть отпустил бакенбарды. В повадках появился европейский лоск, к которому он всю жизнь так стремился, зато исчезла неуверенность парня, который ещё слишком мало знал о жизни. Его энергетика и пышущая через край молодость сшибала с ног. Глядя на сей новый, ещё более привлекательный образ, Нино едва не лишилась чувств.
Вы так изменились, ваше сиятельство, пролепетала она в порыве эмоций, что прозвучало, как ей показалось, совсем уж нелепо, и она поспешила добавить: Вернее сказать служба в консульстве хорошо на вас сказалась. Вы похорошели!
Молодой князь по-доброму сощурился, признавшись: «Вы тоже!», но всё же оставался таким вежливым и отстранённым, как если бы разговаривал с Тиной или Саломеей. Но разве она и её сестры одно и то же? Разве его связывали с ними бесчисленные детские шалости, крепкая дружба, уходившая корнями в те годы, когда они ещё ходили под стол, и любовь, что зрела как вино, для которого сложно найти времени лучше? Но неужели он по-прежнему держал на неё обиду за тот случай? Ну, ничего она обязательно расскажет ему, как много о нём думала, как пожалела о своём отказе, и тогда!..
Вижу, что вы уже поговорили. С добром свиделись! подытожила Саломея, выйдя из-за угла вместе с Давидом Константиновичем. Тина и Игорь отдавали последние распоряжения об ужине, на который гости обещались остаться, а Нино на время оторвалась от своего возлюбленного и подала капитану Циклаури руку.
Мое почтение, сударыня, по-дружески рассмеялся Давид, и она непринужденно кивнула ему в ответ. Прекрасно выглядите. Надеюсь, мой брат уже сказал вам об этом?
Вот кто ни капельки не переменился!.. Всё такой же учтивый и обходительный, Давид вызвал в Нино самые тёплые приятельские чувства, несмотря на старые обиды. Её захватил прилив нежности. Ей и его захотелось обнять, пусть и не так крепко, как Шалико. Годы стёрли с лица старшего Циклаури былую томность и задумчивость, зато окончательно закрепили за ним амплуа мирного медведя, который давно отошёл от интриг. Он немного раздобрел, что добавило ему серьёзности, но всё так же гладко брился, располагающе улыбался и одевался с иголочки. Но вот выражение глаз слишком печальное и уставшее. И ведь он всё так же всё так же смотрел на Саломе!..
Как бы часто я этого ни говорил, не остался в долгу Шалико, лукаво подмигнув дзме, мне никогда не стать таким повесой, как его сиятельство.
Девушки от души рассмеялись, наслаждаясь семейной картиной, а Давид недовольно причмокнул и, схватив брата за шею своей огромной медвежьей рукой, весело потрепал его по плечу.
Кто тут ещё повеса!.. Сначала Вена, потом Рим!.. возмутился старший сын и, отсмеявшись, обернулся к Саломее и Нино. Я вам расскажу об его службе поподробнее, и тогда вы точно меня поймёте!..
Шалико красноречиво закатил глаза, готовясь что-то ответить, когда у старшей из княжон вырвался умилённый вздох:
Как хорошо, что вы приехали, прошептала она удивительно серьёзно, а молодые люди моментально стёрли с лиц улыбки. Мы, и правда, очень соскучились.
Нино поразилась, услышав из уст старшей сестры такое признание, но изумление это оказалось приятным. Даже Саломея, которая строила из себя снежную королеву, отдалась во власть ностальгии. Ах, ну и как тут устоять?
Братья Циклаури, которые расчувствовались не меньше, многозначительно переглянулись, а старший из них, сделавшийся с годами сентиментальнее, громко откашлялся в кулак.
У вас многое поменялось, пока мы отсутствовали? Шалико поспешил заполнить паузу, пока она не затянулась, украдкой глянув на Нино. Я только сегодня познакомился с Игорем Симоновичем, и он с большой любовью отзывается о своей свояченице. А Валентина Георгиевна просто сияет!
Он отличный малый, поддержал его брат. Тебе следует пообщаться с ним поближе. Уверен, вы поладите!..
За милую Тину можете не беспокоиться, поддакнула Саломея, придерживаясь определённого умысла. Пусть я не очень жалую нового зятя, он действительно осчастливил мою сестру.
А вы, Саломея Георгиевна? как бы невзначай спросил Давид. Молодая вдова пожала плечами, как будто не поняла его намёка.
Для меня всё осталось позади. Об этом нечего говорить. А вот Нино Георгиевна
Нино раскраснелась до кончиков ушей, когда поняла, куда дул ветер. Всё это время она молча стояла и слушала, украдкой любуясь Шалико, и ей, похоже, не следовало ничего менять. Старшая сестра манипулятор со стажем и лучше знала, за какие верёвочки тянуть в этом театре. Возможно, её заумные ходы к чему-то и приведут?
Все тоскует о чём-то продолжала та, как ни в чём не бывало. Стольких поклонников отвергла, если бы вы знали. И продолжает отвергать!..
Саломе густо зарумянилась княжна и спрятала глаза в пол. Она не увидела, как брат глянул на Шалико, стараясь перехватить его взгляд.
Это вы зря, ваше сиятельство, покачал головой юный дипломат. Молодость не вечна, а потерянного времени уже не вернуть.
Mon amour!27
Раскат грома или огнестрельный выстрел прозвучали бы тише. Нино будто окатили холодным душем, и она почувствовала себя затравленным зверем, когда обладательница этого дивного женского голоса вышла из тени. Ею оказалась худенькая, стройная брюнетка, голубые глаза которой непрерывно смеялись. Темные кудри, убранные в новомодную причёску, ниспадали на плечи густым дождем, а во всем её облике сквозили женственность, красота и невинность. Вся в белом, она выглядела как ангел, спустившийся с небес, и так же чудесно говорила. Она защебетала по-французски, как только появилась, и, поцеловав Шалико в щёку, сказала ему что-то на ушко. Он с готовностью ответил ей на таком же чистом французском, приобнял за талию и поприветствовал кивком головы старую морщинистую даму, прошедшую в коридор вслед за девушкой.
Няня, скорбным шепотом поведал Давид, пока Саломея и её сестра стояли, вытаращив глаза. Итальянка. Ни слова по-русски не говорит. Только немного по-французски.
Вскоре они и сами в этом убедились, когда незнакомка обернулась к своей няне и сказала ей несколько слов по-итальянски, чтобы отослать прочь. После них та, кряхтя и ругаясь, действительно исчезла за поворотом. Нино, которая из иностранных языков знала только немецкий, а с французским никогда не дружила, издала еле слышный стон отчаяния.
Ей вдруг стало так больно, что воздуха в грудной клетке перестало хватать. Как утопающий, который понимал, что жизнь медленно покидала его тело, хотя всё ещё мог видеть и чувствовать, она наблюдала за всем со стороны и с трудом сдерживала рыдания. В голове мелькали слова, от которых нестерпимо хотелось плакать: «Я твой, каждой клеткой, каждой частичкой!»; «Я хочу быть с тобой!» или «Я хочу быть только твоим, или ничьим вовсе!». Неужели всё это осталось в прошлом? Неужели она упустила свой шанс?