Римская эмиграция в Центральной Азии
Валерию Семеновичу Дурову,
учителю и благодетелю от
благодарного ученика
Выходные данные статьи:
Новокшонов Д. Е. Римская эмиграция в Центральной Азии // Клио, журнал для ученых, 9 (60) 2011. С. 3235.
Дмитрий Евгеньевич Новокшонов, старший преподаватель кафедры теории речевой деятельности и языка массовых коммуникаций факультета журналистики Санкт-Петербургского государственного университета (Санкт- Петербург). E-mail: narabster@gmail.com
Впервые в науке об античности, рассмотрев известное о римской эмиграции времени гражданских войн в Риме, автор находит ответы на вопросы, поставленные сто лет назад: тохарского вопроса, вопроса о происхождении кушан и Кушанского царства, вопроса о происхождении эпоса о Гэсэр-хане и вопроса о причинах преображения буддизма в Центральной Азии.
Ключевые слова: Гэсэр-хан, Индия, Китай, кушаны, махаяна, Парфия, Рим, Тибет, togati, тохары, юэчжи.
Эмиграция, то есть вынужденное или добровольное переселение из своего отечества в другую страну, является непременным спутником продолжительной гражданской войны. Однако вопрос о римской эмиграции времени гражданской войны и о ее роли в мировой истории изучен недостаточно. Автору неизвестно, что кто-то из современных историков поднимал этот вопрос.
Данное сообщение лишь попытка выяснить обстоятельства одного из ярких эпизодов римской миграции, ускользнувших от внимания исследователей.
Еще Марк Анней Лукан (I в. н.э.) в своей поэме о гражданской войне так пишет о последствиях Фарсальской битвы: «Черный Эмафии день! Его отблеск кровавый позволил / Индии не трепетать перед связками фасций латинских, / Дагов не запер в стенах, запретив им бродяжничать, консул; / / Не подвергались еще наказанью суровому парфы, / И, уходя от гражданских злодейств, безвозвратно Свобода / Скрылась за Тигр и за Рейн / Нас позабыла она, германцам и скифам отныне / Благо свое подает, на Авзонию больше не смотрит!» (Luc. VII, 427436) [1].
С 53 по 35 г. до н.э. в Центральную Азию были перемещены с Запада несколько десятков тысяч мужчин цветущего возраста. В основном это были пленные италики, но были среди них также кельты, уроженцы Сирии, Палестины и подвластной в то время Римской республике Малой Азии.
Пленники перемещались на восток в три потока. Первый после разгрома войска Марка Лициния Красса в 53 г.
Второй поток после разгрома войск Децидия Сакса одною из парфянских армий, захватившей Малую Азию вплоть до Ионии, и разгрома римских гарнизонов в Сирии и Палестине другой армией парфян в 40 г.
Третий после разгрома парфянами громадной [2] армии Марка Антония в 36 г. [3]
Местом, к которому античные источники привязывают перемещение пленных, является Маргиана (Plin. N. H. VI, 46; Solin. XXXXVIII) [4], однако полагаю, что эта коренная парфянская земля была лишь отправной точкой для отсылки и расселения пленных еще далее на восток: держать тысячи чужеземных пленных воинов скученно вблизи административных центров стало возможным лишь после изобретения англичанами во время Англо-бурской войны концентрационных лагерей [5].
Включение пленных бойцов неприятеля в свое войско обычное дело у парфян (Iust. XIII, 2, 1; XLI, 2, 5).
Если пленные брались на Западе, их использовали в войне на Востоке. И наоборот. Римляне вряд ли стали исключением. Те из пленных, кто согласился служить и доказал свою лояльность, успешно сражались на стороне парфян под началом Квинта Лабиена [6]. Те, кто отказался встать под парфянские знамена или не внушал доверия, несли сторожевую службу на Востоке, на границах Парфянской державы.
Сторожевая служба (custodia, custos) представляла собой строительство, охрану и оборону на степных границах опорных пунктов стандартных римских военных лагерей [7]. С учетом того, что граничила Парфия в это время с союзными, фактически вассальными племенами кочевников-саков (юэчжи китайских источников), служба не была особенно обременительной.
Ощущения римлянина на чужбине хорошо описал Овидий, оказавшийся несколько позже в не столь отдаленных от Рима Томах. Жаловался римлянин Овидий на недостаток хорошего вина, по его словам, там не было развито виноградарство, и на отсутствие собеседников, говорящих на хорошей латыни [8].
Тысячи римлян, попавших в Центральную Азию, имели возможность общаться друг с другом на родном языке. Со времени первого потока пленных из войска Красса число носителей латинского языка в Маргиане постоянно увеличивалось.
Что же до недостатка вина, о котором сетует в Томах Овидий, так именно со времени появления римлян в Маргиане там начинается стремительный рост производства и потребления этого напитка. Производство вина становится столь значительным, что в Маргиане начинают использовать для его хранения врытые в землю огромные корчаги хумы [9]. Интересно, что хозяйственные документы, повествующие нам о важности учета производства и продажи вина в Маргиане того времени, написаны на языке сказочного Иисуса, арамейском, с использованием парфянской лексики. Предположу, что мужчины, плененные в Палестине, использовались парфянами чаще в хозяйственных, чем военных целях [10].
В римском народном сознании хозяева гостиниц и харчевен и мужчины и женщины пользовались недоброй славой. В Риме в большинстве случаев это пришельцы: греки, выходцы с Востока (евреи, сирийцы); на ступенях общественной лестницы стоят они низко: чаще всего это отпущенники и люди подозрительные. Законодательно было запрещено зачислять в лучшие воинские части человека, который содержал гостиницу или харчевню; ребенка, прижитого от харчевницы или ее дочери, нельзя было внести в число законных детей: и та и другая относятся к женщинам «низким и презренным». Причина в том, что гостиницы и харчевни с попустительства хозяев, а то и при их участии часто служили притонами разврата [11].
Виноторговля в то время стала настолько важна для парфянской казны, что это отмечено на монетах. На некоторых из них, например, в чекане победителя Антония Фраата IV, изображены то ширококонусная, слегка крылатая гроздь винограда с двумя хлебными колосьями по сторонам, то пара плотных крупных конусовидных виноградных кистей по бокам от стройной амфоры с двумя ручками, на горлышке которой сидит со сложенными крылышками птичка (а не римский ли это орел?).
Однако самую важную роль в укоренении римской эмиграции в Центральной Азии сыграли кочевники саки-юэчжи, с которыми постоянно приходилось контактировать стражникам восточных границ Парфии. Судьба юэчжи после разгрома их хуннами и бегства на Запад исследована тщательно в последние годы. Особенно в этой связи хочется отметить труды Любови Акимовны Боровковой [12].
Юэчжи, у которых, как и у парфян, было многоженство (Iust. XLI, 2, 110), явно имели недостаток мужчин, истребленных в проигранной войне. Преобладание женщин в союзном племени по соседству должно было способствовать миролюбию анахоретствующих пограничных стражей, а доступность вина сближению римлян с юэчжи, созданию семей и рождению потомства. Римляне заводили хозяйство и новую родню еще более массово, чем в упоминаемой Горацием Мидии [13].
Кочевники не умели сами ни осаждать, ни штурмовать, ни строить города. Меж тем, именно с момента появления римлян по соседству значительная часть юэчжи в течение жизни одного поколения становится земледельцами, живущими вокруг тогда же построенных городов (римских лагерей).
Эта поразительная метаморфоза кочевников давно вызывает удивление у исследователей.
Археологи фиксируют появление с того же времени нехарактерных для данной местности оссуариев, похожих скорее на италийские, чем на местные [14], а также иные необычные для этих мест захоронения [15]. К тому же времени относится резкое изменение стиля прикладного искусства в регионе [16].
Не ранее чем через 30 лет после разгрома армии Марка Красса у античных авторов встречаются упоминания о новом племени, появившемся в местах тесного общения пленных с юэчжи и явно выделяющемся среди прочих. Это племя, которое Птолемей называет «великим народом» Бактрианы (μέγα θνος): тохары (Ptol. VI, 11, 6.) [17].
Происхождение тохар не определено со времени А. Херрманна [18].
Что мы знаем о них сейчас определенно?
Во-первых, установлена несомненная связь тохар с юэчжи [19].
Во-вторых, несомненна решающая роль тохар в создании позже Кушанского царства [20].
В-третьих, язык тохар был индоевропейским, оба известных по весьма поздним памятникам его варианта (А и В) наиболее близко родственны итало-кельтским, а также анатолийским языкам [21].