Срочно! Товарищу Склянскому! Принять все меры ко всему, что творится в РСФСР!
Вслед за диктовкой сыпался из вагона треск эфира, наплывали сладко чмокающие англо-американские голоса, гремели чугунными ядрами немецкие вздохи, лопались нежными панталончиками французские вожделения.
Платиновый был не таким. Был он тихо-быстр и треском под завязочку уши не набивал. Мощно влекомые двумя локомотивами, выплывали из-за поворота пять вагонов и вдруг за триста метров от станции на всём ходу (что невозможно по законам физики), как перед боем, над рельсами замирали. Снежно-платиновый словно ждал, когда стихнут радиоэфиры и аспидный наберёт ход, чтобы тут же дать ему в зад, сковырнуть под откос. При этом завлекательные железнодорожные бои не казались Нифонту проектом новой компьютерной игры, а представлялись запредельной, до времени скрытой правдой жизни.
Неделю назад аспидно-чёрный и платиновый мелькнули вновь. Здесь Веледников сам себя обругал: «Совсем ты окосел, компешные свои игры придумывая. А всё почему? Да потому, что баба Мартемьяниха бешеной вишни в первач добавляет!»
Физик-обходчик отколупнул пробочку, нюхнул первач. Запах дурманящий, запах сладко-прелый обволок его Тут же в раковину остатки первача, отдающие белладонной, он и выплеснул. Но чувство тревоги не уходило. «Что если чёрный и платиновый и впрямь существуют? По каким-то ещё неоткрытым законам физики?.. А, может, всё-таки авария? Её душа чует?»
* * *
Предчувствие близкой аварии не покидало в последние часы и Настёну. Так и не отдохнув, она вскочила и стройно-изящной, но и ритмично-сильной походкой снова двинулась к станции. Но думала при ходьбе не про аварию про Нифонта.
«Всё бумаги пролистывает, историю изучает! А вот я, к примеру. Живая ведь я история! А чего? Люди и есть история отечества. Не битвы и перевороты люди! Каким битвам быть это как раз из личной истории каждого человека проистекает. Ну, может, из соединения историй и случаев. А мой случай какой? А такой! Повернётся сейчас личная история ко мне задом, к лесу передом и каюк! Так сегодня Нифане и скажу: «Нач Палыч, мол, то ли сватается, то ли к сожительству склоняет. Вот пускай Нифаня и решает, кто ему дороже: история железных дорог или сигналист Настёна»
Обидевшись, Настя замедлила шаг. И враз ещё явственней почуяла острые то́ки надвигающейся аварии.
* * *
«Хорошо б сегодня поплотней приласкать Настёну», физик-обходчик, улыбаясь, открыл свои записи, собравшись закрепить на письме несколько мыслей про гравитационный поезд. Но от гравитации отвлекли реальные истории, бережно заносимые в хорошо разграфлённую «Товарную книгу кирпичных и плиточных чаёв» выпуска 1917 года, заполненную пока лишь на треть. Нифонт стал перечитывать.
«Удивительный случай рассказал товарищам по работе оператор телекомпании «Хортица-7» В. Ф-ко. Воскресным утром, возвращаясь с рыбалки, шёл он к железнодорожной станции «Плавни-пассажирская».
Метров за пятьдесят, уверял оператор, на моих глазах из ничего возник на путях состав. Шесть-семь новеньких, с иголочки, вагонов! Меня как ошпарило: откуда взялись? На станции никого. Погода ясная. Состав достоверный, вещественный, правда, как мираж над рельсами, чуть приподнят. Перепугался я, оцепенел. А тут ещё товарняк грохочет, к новенькому поезду по той же колее приближается. Думаю, мать честная столкнутся! Но только метров за двести до столкновения поезд-призрак растаял в воздухе.
Коллеги грубо высмеяли оператора. Но тот продолжал твердить как заведённый: «Пьяным не был, пребывал в здравом уме».
Нифонт сделал пометку и продолжил чтение. Пора было на станцию, но учёный-обходчик словно искал что-то раньше им не замеченное, важное, может, даже решающее.
«14 июня 20 года в Ашхабаде погиб министр железных дорог Туркмении Хамурат Бердыев. Рядом с локомотивным депо, да еще во время инспекции. Начальник депо уверял: министр не заметил приближения локомотива и погиб под его колесами. Правда, по слухам, которые и по сегодня бродят средь тамошних железнодорожников, машинист локомотива, якобы сбившего министра, клялся на Коране: Бердыев был сбит каким-то мощным ударом с путей еще до того, как прошёл маневровый. Эти невероятные показания к материалам расследования прокуратура, ясное дело, не приобщила. Как и вопиющий факт: на маневровом тепловозе не оказалось никаких следов столкновения ни крови, ни микрочастиц ткани с одежды погибшего. Но ведь смерть Бердыева точно наступила от удара локомотивом, характер повреждений ясно на это указывал. Вот только каким локомотивом, если, кроме маневрового, никакой другой там не пробегал?»
«14 июня 20 года в Ашхабаде погиб министр железных дорог Туркмении Хамурат Бердыев. Рядом с локомотивным депо, да еще во время инспекции. Начальник депо уверял: министр не заметил приближения локомотива и погиб под его колесами. Правда, по слухам, которые и по сегодня бродят средь тамошних железнодорожников, машинист локомотива, якобы сбившего министра, клялся на Коране: Бердыев был сбит каким-то мощным ударом с путей еще до того, как прошёл маневровый. Эти невероятные показания к материалам расследования прокуратура, ясное дело, не приобщила. Как и вопиющий факт: на маневровом тепловозе не оказалось никаких следов столкновения ни крови, ни микрочастиц ткани с одежды погибшего. Но ведь смерть Бердыева точно наступила от удара локомотивом, характер повреждений ясно на это указывал. Вот только каким локомотивом, если, кроме маневрового, никакой другой там не пробегал?»
* * *
Лунно-белый, а по другим описаниям, платиновый поезд видели не только Настёна с Нифонтом, но и баба Мартемьяниха, добавлявшая в первач бешеной вишни, а сама этот сладко-губительный напиток и на дух не выносившая. Прошлой ночью, выйдя во двор по малой нужде (туалет был и в доме, но мочиться на природе было куда веселей), так вот: выйдя во двор, Мартемьяниха углядела над ночным лесом белый дымок. Даже не дым клубок паровозного пара, который вдруг разлетелся в клочья, а на его месте мелькнули вдруг вагонные окна. «Это зачем же окна в небе? Небо, оно само окно! Непорядок. А, может, окна лазерные?» пораскинула умом Мартемьяниха, часто и подолгу исследовавшая внучкин инет. Справив нужду, баба совсем было успокоилась, но вдруг увидала: теперь вагонные окна плывут прямо на неё! Охнув, баба зажмурилась. Потому как в одном из окон почудился ей государь-страстотерпец Николай II. Правда, не такой, каким его нынче рисуют на бумажных иконках, а слегка запущенный, неглаженный, может, даже нестиранный. «Без женской ласки, видать, путешествует», посочувствовала Мартемьяниха. Но сразу мысли свои и оборвала: «Цыц, дура, каки-таки путешествия могут быть у мёртвого человека?»
Император же, подождав, пока Мартемьяниха разлепит веки, слегка улыбнулся и прижал палец к губам. Словно хотел сказать: «Помалкивай в тряпочку, Мартемьяниха. Окна в небе не бабьего ума дело».
Ага, ага, не бабьего согласно закивала Мартемьяниха вслед исчезающему монарху.
Войдя в дом и враз подобрев, баба осмотрела плоды своих трудов и решила снизить цену за литр первача с 80 до 60 рэ. Но потом подумала и решила цену не сбавлять: «До особого распоряжения свыше».
* * *
В 5:04 утра начальник станции Капцов услыхал сообщение диспетчера: «Высокоскоростной Петербург Москва опаздывает на полторы минуты». После чего компьютерный голос пропал. Но ведь тексток остался!
Плохо это, пожаловался смолкшему компу Нач Палыч, из рук вон плохо.
Он уже собрался выйти на платформу, как вновь заговорил компец:
Только что сообщили: с поездом что-то не так, он снижает скорость. Над путями странный гул! Его зафиксировали на двух станциях.
Какой гул? На каких станциях?
Тут компец умолк окончательно.
* * *
Ещё раз обдумав один из законов физической химии, Нифонт подозрительно уставился на початую бутылку «Старого мельника» и отодвинул пиво в сторону. Сквозь призрачные физико-химические законы глянуло на него лицо Настёны: оно было тревожно-милым и слегка заплаканным. Нифонт вскочил как ужаленный: «Вдруг и впрямь аварию чует?»
Спустя пять минут он уже подходил к станции. Через тридцать-сорок секунд должен был показаться «Сапсан». Но его почему-то не было. Хотя в последние три года опозданий не наблюдалось. Нифонт вгляделся: Настёна, в жёлтых сигнальных нарукавниках, с фонарём в руке и петардами на поясе, стояла слишком близко к путям. Не ища причин, Нифонт кинулся к ней. Тут послышался нарастающий шум поезда, идущего по той же колее, что и «Сапсан». Дико озирнувшись, он понял: ни к Настёне, ни дать знать начальнику не успеть. Оборачиваясь назад, Нифонт споткнулся, грохнулся оземь
* * *
Настёна тоже услышала приближающийся встречный. Она кинулась на пути, засветила красный фонарь, потом схватилась за духовой рожок, висевший на груди, выпустила его, вжала кнопку радиостанции. С ужасом зыркнув вправо, облегчённо выдохнула: «Сапсан» запаздывал! «Опоздай, опоздай, милый», сипло вскрикивала Настя